Грехи святого - Белла Джей

"Мы никогда не бываем так беззащитны перед страданиями, как когда любим".

Зигмунд Фрейд.

СВЯТОЙ

Мне не нужно было смотреть на нее, чтобы понять, что у нее на уме. Она думала об этом с того момента, как мы сели в самолет. Я заметил, как она прикусила нижнюю губу, впиваясь зубами в плоть, борясь с желанием задать вопрос, который уже несколько часов жжет ей язык. Я был удивлен, что она продержалась так долго. Но как только мы приземлились в Нью-Йорке, неуверенность и страх взяли верх над ней.

— Где мы остановимся?

Я встал и надел пиджак от костюма.

— Не волнуйся, Мила.

— Ты… — Ее горло перехватило, когда она тяжело сглотнула. — Мы собираемся…

— Знаешь, — я наклонился и положил руки по обе стороны от нее, обнимая и тесня ее, приблизив свое лицо к ее лицу, — я бы соврал, если бы сказал, что эта мысль не приходила мне в голову. Это было бы чертовски по-библейски, если бы наша история прошла полный круг, вернувшись туда, где все началось. — Я провел пальцем по ее челюсти. — Проблема в том, что я стараюсь не быть мудаком. И отвезти тебя обратно в отель, где я убил твоего так называемого друга и похитил тебя без малейших угрызений совести… вот это было бы уже совсем по-мудацки… не так ли?

Ее изумрудный взгляд был прикован к моему, явно не желая показывать, что я ее пугаю. Но краем глаза я заметил едва уловимое движение ее руки, нежно поглаживающей живот. Меня поразило, что мы только что узнали о ее беременности, а ее инстинкт защиты нашего будущего ребенка уже включился.

Я наблюдал за тем, как приоткрываются ее пухлые румяные губы.

— Прости меня, если я не настолько глупа, чтобы что-то упускать из виду.

— Ты все еще не доверяешь мне. — Это был не вопрос, но ее сузившиеся глаза дали мне ответ. Я ухмыльнулся и отстранился, застегивая пиджак, пока выпрямлялся. — Отвечая на твой вопрос, нет. Мы не будем останавливаться в отеле, где ковер испачкан кровью Брэда. А теперь пойдем. — Я протянул ей руку. — Нас ждет машина.

Ее рука была теплой и манящей, когда она положила ее в мою ладонь, а ее глаза не отрывались от моих.

— Где мы остановимся?

— Увидишь.

— Ты, конечно, уже знаешь, что я питаю естественную неприязнь к тайнам. — Она пожала плечами. — И ко лжи.

Я расправил плечи и впился в нее взглядом.

— На выход, Мила.

— Ладно, — хмыкнула она и повернулась, направляясь по проходу к выходу. На мгновение я позволил себе оценить ее гладкие, упругие икры, которые выглядели одинаково привлекательно как в плоской обуви, так и на каблуках. В коротком темно-синем комбинезоне, который она надела, обнаженная кожа ее бедер дразнила меня весь полет, когда она многократно закидывала нога на ногу. Лишь одно мешало мне трахнуть ее в душе, когда ее руки привязаны к кольцам, которые я установил специально для этой цели, и это была жизнь, растущая внутри нее. Как бы мне ни хотелось увидеть ее лицо, когда восторг наслаждения и боли разорвет ее тело в клочья, ее беременность преобладала над всеми остальными чувствами и желаниями. Это была чертова перемена, и я снова оказался в неизведанных водах с этой женщиной. Удивительно, как абсолютно ничего не шло по плану с тех пор, как она вышла из того чертова лифта в кроссовках и футболке "Лейкерс". И все же я был здесь, полностью поглощенный ею, и если бы я был честен с самим собой, то не изменил бы ни одной чертовой вещи.

Кроме одной.

Одной крошечной мелочи.

Пункта из трех предложений в последней воле в завещании ее биологического отца. То, чем я должен был поделиться с ней, как только Джеймс это обнаружил. То, что я больше не могу ей рассказать, потому что, если я это сделаю, она снова сбежит от меня, и никакие деньги или пули не помогут мне найти ее на этот раз. Она бы точно позаботилась об этом.

Я поправил лацканы пиджака, и решимость поселилась в моих расправленных плечах. Потерять ее снова вместе с моим нерожденным ребенком было невозможно. В аду наступит холодный день, и дьявол приморозит позвоночник к своему трону, прежде чем я позволю чему-либо отнять их у меня.

Мила прочистила горло.

— Ты идешь или планируешь пялиться на мою задницу до рассвета?

— Это вариант?

Она сузила на меня глаза, и я вскинул бровь. Мы смотрели друг на друга могучим взглядом любовников, энергия между нами трещала от сильного желания, как жажда, которую никогда не утолить.

Я подошел ближе и резко протянул руку, обхватив ее за талию и притянув к себе. Вздох, сорвавшийся с ее губ, рикошетом прокатился по моим внутренностям и заставил меня целовать ее так, словно она владела моим последним вздохом. Изгибы ее тела идеально прилегали к моему, словно Бог создал ее специально для меня. А то, как ее вкус взрывался на моем языке, представляло собой целую гамму ароматов, не поддающихся моему самоконтролю. Ее стоны, ее хныканье, прикосновения ее пальцев к волосам на моей шее — все это стало идеальной приманкой для зверя, когтями впивающегося в мои внутренности и жаждущего женщину, запертую в моих объятиях.

Она оторвала свои губы от моих, и на этот раз тишину прорезал мой стон.

— Так нечестно. — Она прикусила губу. — Как будто Бог помазал тебя сверхъестественным талантом быть мудаком, но в итоге женщины все равно раздвигают перед тобой ноги.

Я усмехнулся.

— Это то, что ты хочешь сделать прямо сейчас? Раздвинуть для меня ноги?

Она насмешливо улыбнулась и прижалась к моей груди.

— Говорю же, ты мудак.

— Вот видишь, теперь я думаю, что это у тебя есть супер-способность.

Она откинула свои кудри на плечо.

— Да, и почему же?

— Потому что я похоронил всех, кто назвал меня мудаком в лицо, и вот ты здесь. — Я поймал ее взгляд своим. — Все еще дышишь.

На мгновение в ее изумрудных глазах мелькнул страх, но он прошел так же быстро, как и появился.

— Я больше не боюсь тебя, Святой.

Я поднял руку и коснулся ее подбородка.

— Ты уверена, что это разумно?

— Нет. То, что я тебя не боюсь, возможно, будет самой худшей ошибкой в моей