Клянусь этой жизнью - Рене Карлино

На занятиях мы говорили: «Это слишком очевидно», когда кто-то написал рассказ или сцену, в которой происходит именно то, что, судя по всему, и должно произойти. Или, когда происходящие события слишком идеальны и предсказуемы. Но в реальности нам сложно распознать такие моменты, потому что мы не придумываем историю. Реальная жизнь — не выдумка, она случается с нами на самом деле, и мы не знаем, чем все закончится. Некоторые из нас оглянутся на прожитую жизнь и вспомнят моменты, которые были слишком идеальными, но пока не узнаешь всю историю до конца, невозможно увидеть Вселенную в действии или даже признать, что есть что — то большее, чем мы, и что все, что должно было случиться, случилось. Если сможешь подчиниться идее, что все заранее спланировано, вместо того, чтобы сводить каждый волшебный момент к чистой случайности, тогда любовь найдет тебя.

Он меня нашел.

— Вау, чайки сходят с ума. Кажется, надвигается цунами, — произнесла я, посмотрев в окно своей квартиры на втором этаже и заметив, как над бухтой Ла-Холья начали собираться тучи. Туман быстро распространялся от берега к моему дому, а вдалеке клубились грозовые облака.

Тревор рассмеялся.

— Ты — типичная жительница Сан-Диего, остро реагирующая на погоду.

Он сидел на полу, прислонившись спиной к дорогому кожаному дивану, который мои тети Синди и Шэрон подарили мне в честь переезда.

— Как думаешь, нам нужны мешки с песком?

— Нет, ты просто сходишь с ума, — ответил он.

— Схожу с ума или пытаюсь быть осторожной?

— Больше смахиваешь на невротичку. Всего-то дождь моросит. Технически, в Калифорнии все еще засуха.

Я заметила, что Тревор отложил рассказ, который я написала, в сторону и продолжил играть в «Энгри Бердс» на телефоне.

— Тревор, — предупредила я.

— Эмилин, — ответил он таким же тоном, даже не оторвав взгляд от телефона.

Я плюхнулась к нему на колени и обняла за шею.

— Мне правда важно, чтобы ты это прочел.

— Я уже. Просто прочитал его очень быстро.

— И о чем же он?

— О девушке, обнаружившей древнюю формулу холодного синтеза.

— Значит, ты уловил суть. Но понравилось ли тебе?

— Эми… — он замолчал. Его взгляд блуждал по комнате. А когда остановился на мне, я заметила в нем сожаление.

— Мне очень понравилось, — сказал он.

— Но…?

— Думаю, тебе стоит писать о том, что ты знаешь. Ты — отличный писатель, но это, — он поднял бумагу, — выглядит немного глупо.

— Глупо? Почему? — я чувствовала, как во мне начинал закипать гнев. Тревор был честен — это одна из причин, почему он мне нравился, но иногда вел себя слишком резко.

— Для начала, это неправдоподобно.

— Это научная фантастика, — парировала я.

— Тут необходимо дальше развивать персонажа и сюжетную линию, — он пожал плечами, как будто его заявление было очевидным.

— Тревор, не начинай, пожалуйста, выливать на меня эту чушь из «Ста одного правила писательского мастерства».¹ Мне ее и на курсах хватило. Я хочу попрактиковаться в воплощении своих собственных советов. И студентам я всегда говорю забыть о правилах и писать интуитивно. Сейчас я прошу тебя дать реальный фидбек с точки зрения читателя, а не инструктора.

— Я пытаюсь. И думал, что у меня получается. Ты сама знаешь, как мне тяжело критиковать твои работы. Ты не можешь с этим справиться. У меня не случилось связи с героями, поэтому мне было неинтересно дочитывать историю. Вот так вот. Я просто хочу быть честным.

— У тебя это отлично получается, — проворчала я.

— Тем не менее, я закончил читать, и теперь пытаюсь тебе помочь, но ты не воспринимаешь мои слова. Просто скажи мне, что ты хочешь от меня услышать?

Скрестив руки на груди, я спросила.

— Ты сейчас серьезно?

— Да. — Он резко встал, из — за чего я упала на пол.

— Ты не читатель. Мне не стоило просить тебя прочитать это. И мы что, действительно ругаемся по этому поводу?

— Мы всегда ругаемся по этому поводу, — сказал он. — И мне обидно, когда ты говоришь, что я не читатель, как будто я какой-то безграмотный неандерталец!

Мы с Тревором встречались с первого года обучения в Беркли,² поэтому я точно знала, откуда эта неуверенность. Семь лет — это большой срок для любых отношений. Когда мы встретились, он был квотербеком³, суперзвездой, которому прочили участие в НФЛ,⁴ а я была книжным червем, постигающим мастерство слова. Он был красив, как Том Брэди, и я очень долго задавалась вопросом, почему он вообще в меня влюбился. Но по какой-то причине вначале это казалось правильным. Мы прекрасно ладили, и наши отношения продолжались как в сказке, пока он не повредил руку в последней игре сезона. И футбольная карьера закончилась, не успев начаться.

Он закончил учебу, затем устроился помощником тренера в Сан-Диего, чтобы быть ближе ко мне, пока я работала над получением степени магистра⁵ в Калифорнийском университете Сан-Диего. Это было серьезное проявление самоотдачи, но я не могла не чувствовать, что Тревор словно утратил часть внутреннего света. Он был со мной, но иногда мне казалось, что ему хочется быть где-то еще.

Динамика любых долгосрочных отношений, как правило, снижалась незаметно, но у нас это произошло резко: в тот момент, когда он получил травму, я вдруг перестала быть ботаником и книжным червем, влюбленным в звездного квотербека. И хотя меня это никогда не беспокоило, это определенно тревожило его. Даже после того, как он отправился следом за мной в Сан-Диего, мы продолжали жить отдельно, и ни один из нас не поднимал этот вопрос, даже после того, как я получила степень. Я говорила себе, что жду, когда он сделает первый шаг и примет решение, но, честно говоря, я не знала, хотела ли вообще переезжать к нему.

Так что я продолжала жить со своей соседкой по комнате Карой, выпускницей писательской программы UCSD.⁶ Она копила деньги и вела пару курсов писательского мастерства, работала над своим первым романом, и я пыталась делать то же самое. Ее парень Генри, с которым они вместе давным-давно, работал хирургом в Нью-Йорке, и она планировала переехать к нему в конце учебного года. Я знала, что к тому времени мне нужно наконец определиться, но подобные ссоры наводили меня на мысль, что мы с Тревором все еще не готовы сделать следующий шаг.

— Я на