Блейк хмуро размышлял об игрушках. Четырехлетние дети, конечно, должны играть. Надо будет спросить Элизу, она все знает про девочек и про игрушки.
На следующее утро Сара сама надела новое плиссированное платье и туфли и спустилась вниз. Блейк чуть не взвыл: платье было надето задом наперед и не застегнуто; один носок был желтый, другой розовый; волосы растрепаны — пугало огородное, а не девочка.
— Иди-ка сюда, стручок, наденем платье как следует, — сказал он.
— Я надела как следует!
— Нет. — Он встал. — Не спорь со мной, детка. Я в два раза больше тебя.
— Я вовсе не должна тебя слушаться.
— Должна. А то…
— А то что? — с вызовом спросила она.
— А то останешься дома.
Она сделала гримаску и уставилась на ковер.
— Ладно…
Он перевернул на ней платье, сдерживая дыхание, застегнул пуговицы, слишком маленькие для его больших рук. Справившись с пуговицами, повел ее наверх, долго рылся и нашел-таки пару к носкам с оборочкой, потом расчесывал ей щеткой волосы, пока они не стали мягкими и блестящими.
В большом роскошном кресле она казалась такой маленькой и беззащитной. Смотрела на него зелеными глазами.
— Мне никогда не давали играть с детьми. Мама говорила, что я ее нервирую.
Он ничего не сказал, но прекрасно понимал, что Нина была бы не в восторге от детского общества.
— Можно я буду жить с тобой? — неожиданно спросила Сара, и в глазах ее мелькнул страх. — Ты не отправишь меня обратно?
Блейк еле сдержался, чтобы не выругаться.
Через минуту он сказал:
— Нет, я тебя не отправлю обратно. Ты моя дочка.
— Но ты не хотел меня, когда я была маленькая, — осторожно обвинила она.
— Я не знал про тебя. — Он сел и стал говорить серьезно, как со взрослой. — Я не знал, что у меня есть дочка. Теперь знаю. Ты — Донован, и это твое место в мире. Здесь, со мной.
— И я всегда буду тут жить?
— Пока не станешь взрослой, — пообещал он. Увидев, что глаза у нее заблестели, он нахмурился. — Ты же не собираешься заплакать или что-нибудь в этом роде?
Это ее задело.
— Я никогда не плачу. Я храбрая.
— А как же иначе. Приходится, верно? — с отсутствующим видом буркнул он и встал. — Если мы едем, то пошли. Веди себя прилично. Я скажу Бесс, чтобы отшлепала тебя, если не будешь слушаться.
— Мередит не даст ей меня бить, — насупилась Сара. — Она мой друг. У тебя есть друзья?
— Есть парочка. — Он взял ее за руку, спускаясь по длинной лестнице.
— Они приходят к тебе играть? — серьезно спросила она. — Может быть, они и со мной поиграют?
Он прокашлялся, пытаясь представить себе Кинга Ропера, сидящего на полу с куклой.
— Пожалуй, нет. Они все взрослые.
— А-а. Взрослые слишком большие, чтобы играть. Я не хочу стать взрослой. Я хочу куклу.
— Какую куклу?
— Красивую, с длинными золотистыми волосами и в красивом платье. И мишку. Хорошо бы такого, как мой мистер Друг. Я скучаю по мистеру Другу. Он спал со мной. Я боюсь темноты, — грустно добавила она.
— Да, знаю, — буркнул он; каждый вечер он помогал мисс Джексон укладывать ее спать и выгонял чудовищ.
— У меня в комнате живет уйма чудовищ, — доложила она. — Тебе каждый вечер приходится их убивать, да?
— Да нет, я видел только одного, — уверил он ее.
— Ты ужасно большой, — сказала она. — Ты весишь миллион фунтов.
— Чуть поменьше.
— Я ростом десять футов. — Она встала на цыпочки и вытянулась.
Попрощавшись с мисс Джексон, они вышли на улицу. Так естественно было держать ее за руку, с улыбкой слушать ее болтовню. В детях есть какая-то магия, даже в таком трудном ребенке, как этот. Может быть, уверенность в надежности своего положения со временем смягчит ее? Вряд ли. У нее сильный дух и воля, это радует. Если она будет жить с ним, эти качества ей понадобятся.
Кирпичный дом Бобби и Бесс располагался в прекрасном месте и был отделен от поместья Блейка небольшой рощей. На подъездной дорожке стояли серый «линкольн» Элизы, красный «порше» Мередит и голубой «мерседес», который водила Бесс. Блейк пристроился сзади и помог Саре выйти из машины.
Она подбежала к дому раньше его и возбужденно смотрела на белокурую ровесницу, застенчиво встречающую их в дверях.
— Сара, это Дэниэль. Она с нетерпением ждала тебя, — улыбаясь, сказала Элиза. — Привет, Блейк. Входи.
Он снял серую шляпу и подождал в холле, пока Сара зайдет в гостиную следом за Дэниэль, тащившей коробку с игрушками.
Глаза у Сары засверкали, как рождественская елка, каждый предмет она встречала с таким восторгом, будто никогда не видела игрушек. Сидя на ковре, она осторожно вынимала их, поворачивала, разглядывала, расхваливала кукол.
— У нее нет игрушек, — озабоченно сказал он Элизе. — Иногда она кажется такой взрослой. Я не знаю…
— Тут нужно время, — утешала Элиза, — не жди, что сразу научишься быть отцом.
— Думаю, никогда не научусь, — сознался он и с опаской поглядел на дочь. — Я все жду, что она оттолкнет Дэниэль и захватит ее игрушки. Она непростой ребенок.
— Она запуганный ребенок, — отозвалась Элиза. — За этим скрываются чудесные качества. Видишь, как мило она играет, никакого беспокойства от нее нет.
— Пока, — буркнул Блейк, ожидая неминуемого взрыва.
Вошла Мередит, и он обернулся. Помедлив, она подошла к ним.
— Бесс несет кофе, — спокойно сказала она. На ней было светло-зеленое летнее платье, облегающее грудь, распущенные волосы лежали на плечах — так она выглядела моложе, и Блейк еле удержался от вздоха.
— Выпьешь с нами кофе? — спросила его Элиза.
— С удовольствием. — Он не сводил глаз с Мередит.
Но она отвела глаза и ушла в гостиную, чтобы он не увидел, как ранит ее этот ровный немигающий взгляд.
— Мередит! — вскочила Сара, вся — глаза и улыбка, и кинулась к ней с распростертыми объятиями. — О, Мередит, папа привел меня к Дэни, и он купит мне нового мистера Друга, и он говорит, что у меня будет кукла. Он самый лучший в мире папа!..
У Блейка был такой вид, будто за шиворот ему сунули кусок льда. Он смотрел на девочку, Впервые она назвала его папой, и что-то зашевелилось в груди, стало тепло от чувства, что он кому-то нужен, что больше не одинок.
— Чудесно, дорогая, — сказала Мередит., Она освободилась от объятий, присела рядом с Сарой, улыбаясь, пригладила ей растрепавшиеся волосы. — Какая ты сегодня красивая. Мне нравится твое новое платье.
— Очень красивое, — согласилась Дэниэль. На ней были рубашка и брюки, чтобы удобно было играть, но она не смеялась над Сариным платьем. Она была тихая, добродушная девочка.
— Я его надела задом наперед, а папа перевернул. — Сара улыбалась. — Будешь с нами играть? Мы играем в куклы.
