— Ты прав, нам следует уладить наши разногласия и договориться о будущем сотрудничестве.
— Рад, что ты согласна.
Повисла напряженная пауза. Она ждала, что он добавит что-нибудь еще. Но он был потрясен звонком и не мог собраться с мыслями.
— Тогда все. Я думаю, теперь мы будем избегать всяких столкновений, особенно если встретимся неожиданно.
— Я предлагаю все же назначить встречу, — собрался он с духом. — И все обговорить.
— Не совсем понимаю, что ты предлагаешь.
— Мы могли бы вместе поужинать.
— Поужинать? — повторила она, как будто он предлагал что-то невероятно нелепое.
— Почему бы и нет? Люди иногда делают это, Оливия, если они друзья.
— Друзья… — протянула Оливия, пытаясь решить, может ли она допустить это определение.
— К сожалению, мой график плотно забит на три недели вперед. Но я жду твоих предложений, когда и где. А впрочем, как насчет четверга? Я освобожусь к пяти часам и смогу заехать за тобой между шестью и половиной седьмого.
— Хорошо.
Он быстро повесил трубку, пока она не передумала. Затем, откинувшись в кресле, положил ноги на стол, закинул руки за голову и задумчиво уставился в потолок. Если бы кто-нибудь его спросил месяц назад, почему он ухватился за возможность провести лето в Спрингдейле, он обосновал бы это тем, что хочет расширить свой опыт, доказать себе, что профессионально способен занять высшую должность, и ткнуть носом Сэма Уайтфилда в тот факт, что его бывший зять не достойный даже стирать пыль с туфель его дочери, чего-то достиг. Но сейчас он уже начинал думать, что вернулся с определенным намерением — сделать все возможное, чтобы вернуть Оливию.
Но реально ли это? Сможет ли он после всех ссор, разногласий, упрямства и с его, и с ее стороны найти путь к ее сердцу?
Оливия оделась как обычно, считая, что это не свидание в привычном понимании этого слова. Просторное, из хлопка мини-платье с каемкой, простые танкетки, простенькая золотая цепочка на шее и маленькие золотые гвоздики в ушах, дамская сумочка и шаль, если вечером похолодает.
Чуть-чуть духов, чуть-чуть блеска для губ, и она готова посмотреть в лицо своему внутреннему «я». Способна ли она «прийти, увидеть, победить»? Хочет ли она этого?
Однако, когда звонок в дверь раздался на десять минут раньше и она поспешила вниз, чтобы открыть, сердце ее колотилось в бешеном ритме. Никакой аутотренинг не мог подготовить ее к тому, чтобы без страха провести вечер наедине с Грантом Медисоном.
Но это оказался не Грант, а отец.
— Как хорошо, что ты дома! — воскликнул он. — Я сегодня видел Генри, он сказал, что вечером ты с ним не встречаешься. Я решил, ты свободна, и зашел.
Он прошагал мимо нее в дом, направился к кладовой, где у Оливии хранилось вино, и тут же налил себе виски.
— Вообще-то, — говорила Оливия, следуя за ним, — я сейчас должна уйти.
— Задержись ненадолго. Я хочу поговорить с тобой по поводу нового крыла корпуса педиатрии. Мы не двигаемся с места, и придется привлекать дополнительные капиталы, если собираемся открыть его вовремя.
— Я уже подробно описала предложение по этой проблеме и отправила тебе копию, папа, и у меня сейчас нет времени на…
— Ну, так найди время, черт побери! Это важно. И прекрати расхаживать туда-сюда. Можно подумать, ты опаздываешь на пожар. Да… — он вытащил льняной платок из грудного кармана своей жилетки и отер шею сзади, — эта жара может убить. Как, кстати, у тебя бассейн? Я все же угодил тебе с подарком ко дню рождения?
— Да, папа, очень, и я оценила его, за прошедшие пару недель.
— Ну вот. — Он проглотил полстакана виски. — Я хорошо знаю, что может сделать мою девочку счастливой. Теперь о том предложении…
Сэм всегда себя так вел, если кто-то сопротивлялся его планам: грубо, внушительно, напористо. «Он совсем не изменился, — сдержанно подумала Оливия, — но я, хвала Господу, изменилась».
— Не будем обсуждать это сейчас, папа, — твердо сказала она, — я должна идти. Я дам тебе копию моих новых записей, и ты можешь изучить их на досуге. Допивай, пока я просмотрю свои документы.
Ей понадобилось несколько минут, чтобы найти копии… но она опоздала: когда документы были найдены, приехал Грант. Сэм и бывший муж набросились друг на друга в полном смысле этого слова.
— … Заходишь сюда, будто к себе домой! — гремел отец.
— Мы договорились. Оливия ждет меня.
— Только не сегодня вечером. Она уходит.
— Верно, уходит. Вместе со мной.
— Вздор!
Преодолев последние четыре ступеньки так быстро, насколько позволяли танкетки, Оливия поспешила положить конец шумной ссоре, пока она не вышла из-под контроля.
— Перестаньте сию же минуту! — приказала она. — Вам должно быть стыдно: взрослые мужчины, а ведут себя как дети! Вас слышит весь город.
— Скажи это своему старику. Не я начал швыряться оскорблениями. И пусть, прекратит пьянку. Его может хватить удар.
— Папа! — забеспокоилась она и переключила внимание на отца. Он сидел, тяжело опираясь на стойку, его дыхание было шумным, а цвет лица — багровым. — Тебе дать лекарства?
— Да, — пропыхтел он. — Что он здесь делает, Оливия? Скажи мне, он лжет, что сегодня вечером уходит с тобой? Скажи мне, что ты не попалась на его удочку во второй раз!
— Отец, у нас деловая встреча. Мы договорились поужинать вместе, вот и все. — Оливия передала отцу стопку бумаг. — Вот, возьми это и просмотри. Если что-то окажется непонятным или захочешь что-нибудь обсудить, оставь мне сообщение, я тебе позвоню. А лучше отдохни.
— Ты права, Оливия, — сдался Сэм.
— Я не задержусь надолго, — пообещала она, провожая его до парадного входа.
Когда Оливия вернулась на кухню, Грант стоял у выходящей в сад двери.
— Да, — сказал он, глядя на цветы, — вижу, что ничего в принципе не изменилось. Твоя вчерашняя лекция о собственной независимости тем вечером всего лишь попытка доказать себе, что ты ни от кого не зависишь, но стоит Сэму сказать тебе: «Прыгай!», ты все еще спрашиваешь: «Высоко?»
— Он пожилой человек, Грант, — устало проговорила она. — И ты, как врач, видишь, что он болен. Да, я живу в своем собственном доме и у меня есть личная жизнь, но это не означает, что я забыла про отца, и какой бы он ни был — я имею в виду характер, — по-своему он, и только он, меня любит и заботится обо мне. Как же мне его не уважать?
— Думаю, это любовь собаки к любимой косточке.
— Он мой отец, — снова повторила она. — Он беспокоится за меня и не хочет видеть меня обиженной.
— Поужинать вместе с тобой значит причинить тебе безмерную боль?
