Пока он заваривал и разливал чай, она сидела за столом на кухне. В его доме все осталось по-прежнему. Как и при Эмили, повсюду были чистота и порядок, все блестело и сверкало. Коллекции безделушек, дорогих Эмили, как и раньше, занимали все свободное место в доме. Кухонное окно выходило на задний двор, с тенистыми деревьями и цветущими нарциссами. Дверь справа вела в рабочую половину, где находились кабинеты для приема пациентов. Единственную перемену представляла собой сложная система телефонов и интеркомов.
— Миссис Лири печет лучшие в городе пироги, — сказал доктор Такер, отрезая толстые ломти шоколадной меренги.
— И до сих пор платит вам ими, — заметила Ванесса.
— Хм. Но они же на вес золота. — Он довольно вздохнул и сел за стол напротив Ванессы. — Наверное, мне не стоит говорить, как мы все тобой гордимся.
— Жаль, что я раньше не приезжала. Я понятия не имела, что Джоани вышла замуж. И родила ребенка. — Ванесса взяла чашку, впервые со дня своего приезда чувствуя себя спокойно. — Лара — такая миленькая.
— Кроме того, она очень смышленая, — подмигнул доктор Такер. — Я, может быть, не могу судить объективно, но смышленее ребенка я не видел. А уж детей я повидал.
— Надеюсь, мы будем с ней часто видеться, пока я здесь. То есть со всеми вами.
— Ты к нам надолго?
— Не знаю. Я пока об этом не думала.
— Твоя мать только об этом и говорит.
Ванесса откусила кусочек пирога.
— Она, оказывается, открыла антикварный магазин. Вот так сюрприз! Никогда не могла представить ее в роли деловой женщины.
Трепет в желудке вынуждал ее говорить и есть с опаской.
— Она хорошо справляется. Я знаю, что твой отец недавно умер.
— Да, от рака. — Ванесса поежилась. — Ничем нельзя было помочь… С ним было трудно. Он отказывался признавать себя больным — всю жизнь ненавидел слабость.
— Знаю. — Доктор Такер тронул ее за руку. — Надеюсь, ты научилась быть с ними более терпеливой.
Излишним было бы объяснять, кого он имеет в виду.
— Нет, не то чтобы я ненавидела свою мать, — со вздохом произнесла Ванесса, — но я плохо ее знаю.
Видно было, что ее ответ ему понравился.
— Ну а я получше. Ей в жизни нелегко пришлось, Ван. За каждую ошибку она не просто платила, она расплачивалась втройне. А что до тебя — так она тебя любит и всегда любила.
— Но почему она меня отпустила? — Сердце у нее привычно сжалось.
— Об этом ты сама должна у нее спросить. А она пусть ответит.
— Я чувствую себя как в детстве, — вздохнула Ванесса, — когда я приходила поплакать у вас на плече.
— Плечи для этого и нужны. Я часто тешил себя иллюзией, что у меня две дочери.
Ванесса заморгала, прогоняя слезы, и отхлебнула спасительного чая.
— Так оно, наверное, и было. Доктор Такер, вы ее любите?
— Да. Это тебя огорчает?
— Вообще-то не должно…
— Но?
— Мне трудно это принять. Я всегда считала вас с миссис Такер образцовой парой, и я верила, что это навсегда. А мои родители… как бы несчастливы они ни были всю жизнь…
— Все-таки оставались твоими родителями. И ты знала, что это тоже навсегда.
— Да, — сказала она с облегчением, благодарная ему за то, что он ее понимает. — Пусть это глупо, нелепо…
— Но как уж есть, — закончил он вместо нее. — Мое милое дитя, на свете чего только не бывает. Мы с Эмили прожили в браке двадцать восемь лет, и я думал, что мы проживем еще столько же, но это не было суждено. Пока мы были вместе, я любил только ее. Нам повезло — наши чувства мало менялись со временем. Когда она умерла, я подумал, что эта часть моей жизни навсегда ушла в прошлое. Твоя мать была ближайшей подругой Эмили, и в течение многих лет я ее только так и воспринимал. А затем она стала и моим ближайшим и дражайшим другом. Думаю, Эмили была бы довольна.
— Я слушаю вас и чувствую себя ребенком.
— Для родителей ты всегда останешься ребенком. — Он взглянул на ее тарелку. — Что это ты? Блюдешь фигуру?
— Нет, — усмехнулась Ванесса, — аппетит пропал.
— Я не хотел показаться тебе старым занудой, но должен заметить, что ты слишком худа. И Лоретта мне говорила, что ты почти совсем не ешь. И плохо спишь.
Ванесса удивленно подняла бровь. Мать, оказывается, заметила.
— Это все от нервов. За прошедшие два года я сильно вымоталась.
— Когда ты в последний раз была у врача?
— Вы говорите как Брэди! — рассмеялась Ванесса. — Со мной все в порядке, доктор Такер. Концертная деятельность держит в тонусе. Это просто нервы.
Он кивнул, подумав, что за ней стоит присмотреть.
— Надеюсь, кстати, что ты мне сыграешь.
— Да, я разыгрываю новое пианино. Мне нужно быстрее возвращаться, а то я уже несколько дней бью баклуши и не занимаюсь.
Когда она поднялась, чтобы идти, вошел Брэди. Увидев Ванессу, он внутренне разозлился. Мало ей, что она не выходит у него из головы, так она еще и на кухню к нему явилась! Он молча кивнул ей и уставился на пирог.
— Ага, несравненная миссис Лири. Вы мне оставите хоть кусочек?
— Между прочим, миссис Лири моя пациентка, — ответил доктор Такер.
— Он никогда со мной не делится, — заметил Брэди и сунул палец в меренгу на тарелке Ванессы. — Ты хотел меня видеть? — обратился он к отцу.
— Это ты просил меня посмотреть карту миссис Крэмптон. Я там кое-что дописал. — Хэм указал на папку, лежавшую на подоконнике.
— Спасибо.
— У меня сегодня еще есть дела, так что я ухожу. — Взяв Ванессу за плечи, доктор Такер звонко чмокнул ее в щеку и сказал: — Заходи почаще.
— Хорошо, спасибо.
Ее не нужно было уговаривать.
— Пикник через две недели, мы тебя ждем.
— Я обязательно буду.
— Брэди, веди себя прилично, — напутствовал доктор Такер сына, уходя.
Когда дверь за ним закрылась, Брэди усмехнулся и заметил:
— Он все боится, что я затащу тебя на заднее сиденье моей машины.
— Но я там уже побывала.
— Да, точно, — пробормотал он. Это воспоминание заставляло его нервничать. — Тебе кофе?
— Я пью чай.
Он с ворчанием открыл холодильник и взял оттуда пакет молока.
— Молодец, что пришла навестить его. Он тебя обожает, ты знаешь.
— Взаимно.
— Ты будешь есть пирог?
— Нет, я… мне пора.
— Да ладно, не торопись. — Он сел за стол, набил рот пирогом и налил себе огромный стакан молока.
— Я смотрю, ты как был обжора, так и остался.
— Это называется «здоровый аппетит», — довольно прочавкал Брэди.
Картина была поистине умиротворяющей — Брэди, сидящий за столом и уминающий пирог за обе щеки. Он сказал, что они друзья. Что ж, может, это неплохо.
