Нора Робертс - Незавершенные дела

Незавершенные дела: роман / Пер. с англ. К.А. Ересько.

Ответственный редактор Л.И. Глебовская

Художественный редактор Е.Ю. Шурлапова

Технический редактор Н.В. Травкина

Ответственный корректор Т.В. Соловьева

– М.: ЗАО Издательство Центрполиграф,2012.

ISBN 978-5-227-03454-0

Nora Roberts "Unfinished Business", 1992

OSR Мариука, вычитка Ленни

Свои амбиции мистер Секстой, в прошлом не слишком удачливый музыкант, намеревался удовлетворить за счет карьеры дочери. Ванессе было шестнадцать лет, когда он увез ее в Европу от матери и от Брэди Такера, молодого человека, в которого девушка была отчаянно влюблена. Труды отца оправдались. Двадцативосьмилетняя пианистка Ванесса Секстон – лауреат многих международных премий, выступает на лучших сценах мира, но при этом одинока и несчастлива. Однажды она возвращается в родной город с единственной целью – понять, почему мать отпустила ее от себя и за двенадцать лет ни разу о ней не вспомнила, а Брэди так внезапно исчез в памятный вечер выпускного бала…

***

упоминается принцесса Габриэлла из серии "Cordina's Royal Family"

«Что я тут делаю?» – спрашивала себя Ванесса, проезжая по Мейн-стрит. За двенадцать лет сонный городок Хайтаун, в предгорьях Блу-Ридж в штате Мэриленд, почти не изменился. Город окружали фермерские угодья, раскинувшиеся по холмам, и густые леса. Яблоневые сады и дойные коровы подбирались к его границам, внутри которых не было ни светофоров, ни офисных зданий, ни шума машин. Зато были крепкие старые дома, большие дворы и хлопающее на ветру белье. Ванесса с удивлением и почти с облегчением отметила, что все осталось как было. Разбитый асфальт бугрился под натиском корней дубов, чьи кроны едва начинали зеленеть. Повсюду желтела форсития, и азалия уже была готова взорваться буйным цветом. Крокусы, ранние вестники весны, успели померкнуть в тени нарциссов и первых тюльпанов.

В этот субботний день местные жители, как всегда, обихаживали свои огороды и газоны. Некоторые поднимали голову и, наверное, удивлялись появлению незнакомой машины. Изредка кто-то махал рукой, но не потому, что узнавал ее, а по привычке – чтобы затем снова уткнуться в грядку или взяться за газонокосилку. В открытое окно влетали запахи свежескошенной травы, гиацинтов и влажной земли. Жужжали косилки, лаяли собаки, смеялись и кричали дети. Два старика в бейсболках, клетчатых рубашках и рабочих штанах стояли у городского банка и, судя по всему, чесали языки. Компания мальчишек на велосипедах, пыхтя, взбиралась на холм, скорее всего, торопилась в магазин Лестера за газировкой и конфетами. Сколько раз Ванесса ехала той же дорогой на своем велосипеде. Лет сто тому назад.

При этой мысли она почувствовала знакомый ком в желудке. «Так что же я здесь делаю?» – снова задалась она вопросом, нащупывая в сумочке пузырек с таблетками карбоната кальция от изжоги. Ванесса, в отличие от этих мест, изменилась. Порой она сама себя не узнавала. Ей хотелось верить, что она делает правильный шаг, вернулась домой. Нет, не так. Она не знала, здесь ли ее дом. И даже хочет ли она, чтобы здесь был ее дом. Она уехала отсюда, когда ей едва исполнилось шестнадцать. Отец увез ее с этих тихих улочек, и у нее началась бесконечная череда занятий и выступлений. Сменялись города – Нью-Йорк, Чикаго, Лондон, Париж, Бонн, Мадрид. Она кружилась в удивительном водовороте впечатлений. И музыки. К двадцати годам, не без помощи пробивной силы своего отца, она стала самой успешной молодой пианисткой страны. В восемнадцать она выиграла престижный конкурс Вэна Клайберна, обойдя соперников десятью годами старше себя. Она выступала в королевских домах и обедала с президентами. Благодаря своей целеустремленности она прославилась как блестящая и темпераментная артистка – сексапильная и неистовая Ванесса Секстон.

Теперь, когда ей исполнилось двадцать восемь, она возвращалась в город своего детства, где жила ее мать, которую она не видела двенадцать лет.

Ванесса подъехала к дому. Изжога не отступала, но она так привыкла к жжению в желудке, что почти не замечала его. Каменный дом, как и весь город, почти не изменился. Ставни были недавно выкрашены в глубокий синий цвет. Вдоль дороги росли пионы – пора их цветения наступит через месяц-два, а под самым домом набухли бутоны азалий.

Ванесса сидела, вцепившись в руль и борясь с отчаянным желанием уехать прочь. Проехать мимо. Довольно она поддавалась эмоциям. Она дошла до того, что после своего последнего концерта в Вашингтоне купила «мерседес» с откидным верхом и сорвалась на нем сюда, отказавшись от десятка последовавших приглашений. Совершенно неожиданно для себя. Ведь вся ее жизнь была расписана до мелочей, все действия просчитаны заранее. Импульсивная от природы, она понимала, как важно в жизни придерживаться распорядка. С ее приездом сюда, бередящим старые раны и воспоминания, весь распорядок пошел вразнос. И все же если она сейчас повернет обратно, убежит, она никогда не получит ответов на вопросы – вопросы, которых она сама до конца не понимала.

Усилием воли оборвав мысли, Ванесса вышла из машины и открыла багажник, чтобы достать вещи. Ничего, – если ей не понравится, она тут же уедет. В конце концов, она взрослая состоятельная женщина, привыкшая к разъездам. Если она захочет, чтобы у нее был дом, она сможет устроить его там, где пожелает. Ее отец умер полгода назад, ее ничто и нигде не держит. Здесь ей нужно кое-что выяснить, и она свободна.

Несколько шагов по тротуару и пять ступенек вверх. Сердце в груди бешено билось, но она держалась прямо, как ни в чем не бывало. Отец запрещал ей горбиться. «Подать себя, – учил он, – не менее важно, чем подать музыку. Плечи выпрямить, подбородок вверх».

Когда дверь распахнулась, она так и остолбенела, а ноги будто вросли в землю. В дверях стояла ее мать. В голове Ванессы пронеслись кадры прошлого. Вот она, гордая, бежит по этим ступеням навстречу ожидающей ее матери, первый раз из школы. Вот она, хныча, хромает домой, упав с велосипеда, а мать протирает ей царапины и целует больные места. Вот она почти танцуя взбегает на крыльцо после первого свидания – мать, понимающе взглянув на нее, не задает вопросов.

В последний раз она была на крыльце одна. Но тогда она не возвращалась домой, а уходила из дома. Мать не проводила ее, не помахала на прощание.

– Ванесса.

Лоретта Секстон стояла сцепив руки на груди. В ее темно-каштановых волосах не было заметно седины. Волосы были короче, чем помнила Ванесса, и пушистыми прядями лежали вокруг ее нежного округлого, совсем без морщин, лица. Мать как будто уменьшилась в размерах. Нет, не усохла, но как-то подтянулась, похудела, помолодела даже. Ванесса вспомнила, что отец в последнее время совсем исхудал и превратился в старика.