Иден кричит, стараясь заглушить слова отца, чтобы остановить разрушение дома и не дать его обломкам задавить их всех. Она точно знает, что, если сможет перекричать папу они спасутся, и кричит изо всех сил так, что в груди становится нестерпимо больно и уши закладывает от этого крика…
Иден проснулась вся в холодном поту, сидящей на железной кровати. Сердце колотилось так бешено, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
– Я что, кричала? – задыхаясь, задала она неизвестно к кому обращенный вопрос.
Увы, цепи были настоящие. Но серые стены не рухнули. Потрясенная, под впечатлением от только что увиденного кошмара, она обессиленно повалилась на бок и уткнулась лицом в подушку.
Санта-Барбара
Доминик ван Бюрен в одиночестве сидел возле бассейна. Слуга принес ему телефон. Он взял трубку.
– Алло?
– Доминик, это Мерседес.
– Мерседес? – Он положил обе ноги на стоящий рядом стул и уставился на свои мокасины из белой кожи. – Привет. Как дела? Что-нибудь новенькое про Иден?
– А тебя это волнует? – Он услышал в ее голосе нотки горечи и чуть заметно улыбнулся. – За целую неделю ты даже ни разу не потрудился позвонить.
– Мне казалось, ты и без меня прекрасно справляешься. Так что нового? Еще одна посылка с окровавленным локоном?
– Похитители Иден связывались со мной по телефону.
– Вот как? И с какой целью?
– Чтобы припугнуть. Я потребовала от них представить доказательства, что Иден жива, прежде чем продолжать переговоры.
– Жива? Это в тебе говорит испанская кровь. Конечно же, Иден жива. Она сама и устроила весь этот спектакль.
– Это не спектакль.
– Что ж, можешь оставаться при своем мнении. А я останусь при своем.
– Доминик, я разговаривала с человеком, в чьих руках она находится. – Голос Мерседес звучал натянуто. – Иден в смертельной опасности. Если мы не придем ей на помощь, нам ее уже никогда не увидеть.
– Чушь. Тебя просто дурят.
– Неужели ты не понимаешь, что Иден не способна на такое?
– Иден способна на все, – засмеялся он. – Вот уж никогда бы не подумал, что именно ты попадешься на такую очевидную уловку! Да-а, видно, ты теряешь хватку. Раз ты так уверена, что это не розыгрыш, обратись в полицию.
– Нет! Никакой полиции.
– Что, будешь платить? Ты действительно собираешься послать десять миллионов «зеленых» неизвестному человеку, который заявляет, что украл Иден?
– Другого выхода я не вижу. В отличие от тебя я не верю, что это розыгрыш или обман. Напротив, я считаю, что Иден на самом деле похитили. Они пригрозили, что будут пытать ее, Доминик. И я уверена, что, если мы не заплатим деньги или обратимся в полицию, они исполнят свою угрозу.
– Ты так думаешь? Ну, тогда отстегни им десять «лимонов», дорогая, и пусть твоя душа будет спокойна.
– Это не так-то просто, Доминик.
– Готов поспорить, это очень даже трудно. Вполне возможно, ее устроили бы и десять тысяч. В конце концов, на такие «бабки» она могла бы прокайфовать несколько месяцев.
– Ты знаешь, о чем я хочу тебя попросить…
– О да. Ты хочешь, чтобы я выбросил коту под хвост пару-тройку миллионов долларов. Вот чего ты от меня хочешь.
– Я прошу тебя лишь одолжить мне эти деньги. – Чувствовалось, что Мерседес произносит слова сцепив зубы. – Я гарантирую, что верну их.
– Как?
– Доминик. Ну пожалуйста.
– А тебе не кажется странным, – резко сказал ван Бюрен, – что они требуют деньги у тебя, а не у меня? Это смахивает на то, что они не надеются, что я попадусь на их удочку. Или, что они решили тебя наказать. А?
– Все может быть, – спокойно проговорила Мерседес.
– Это верно. И, кроме того, если ты решишься им заплатить, тебя ждет финансовый крах. И Иден выиграет свою грязную игру.
– Доминик, ты не можешь притворяться, что считаешь все происходящее обманом. Да, Иден никогда не была идеальным ребенком. Но, в таком случае, и мы никогда не были идеальными родителями. У нее было очень мало шансов обрести…
– Нет, Мерседес. Нет. Мне надоело посыпать себе голову пеплом. Правда состоит в том, что ты никак не хочешь признать, что она дрянь. Такой уж она родилась.
– Как ты можешь так говорить! Это гнусно!
– Да?
Между ними повисла тишина.
– Можешь придерживаться какого угодно мнения о природе поведения Иден, – усталым голосом сказала, наконец Мерседес, – но факт остается фактом: если она действительно похищена и я не заплачу деньги, они начнут издеваться над ней. И в конце концов убьют. Можешь ты это понять?
– Пусть так, Мерседес. А я обожаю свой дом и свой образ жизни. И до Иден мне больше нет дела. Я не собираюсь рисковать своей финансовой безопасностью ради того, что наверняка является всего лишь злобной выходкой этой испорченной девчонки.
– Финансовой безопасностью? Это тебя волнует?
– О да. И очень сильно. Но, раз уж мы заговорили о семейных ценностях, позволь мне сказать тебе одну вещь. – В нем, словно червь, зашевелилась злость. – Коль уж Иден по своей воле прыгнула в воду, пусть сама и выплывает. Предоставь ей возможность хоть раз без нашей помощи выкарабкаться из ситуации, в которой она оказалась.
– Да как она сможет выкарабкаться?
– Это ее проблема. Конечно, если хочешь, можешь заплатить выкуп. Только не проси у меня денег. Ни цента. Я даже слышать об этом ничего не желаю. И это мое последнее слово – Ван Бюрен раздраженно бросил трубку.
Он потер живот. От этого звонка у него снова разыгралась язва, вызвав ощущение ползающих в желудке червяков, которые постепенно подбираются к пищеводу. Проклятая Мерседес! Проклятая Иден! Чуть жизнь ему не загубили.
Доминик быстрым шагом направился в дом. Зайдя в свой кабинет, открыл сейф.
Он высыпал на стол щепотку кокаина, разделил порошок на несколько ровных полосок и ловко втянул его сначала в одну ноздрю, потом в другую. Вскоре настроение стало вновь подниматься. Откинувшись на спинку кресла, он принялся ловить блаженный кайф.
На кой черт забивать себе голову всякой ерундой? Доминик посмотрел в окно. Ласковый ветерок чуть заметно колыхал верхушки пальм и вызывал легкую рябь на неподвижной поверхности бассейна. Вечер был свеж. Утомленное солнце медленно тонуло в морских волнах. Красота.
Коста-Брава
Следующий звонок раздался поздно ночью в четверг. Хоакин де Кордоба в своей спальне и Мерседес в кабинете подняли трубки одновременно. Как и прежде, полковник ответил первым.
– Хоакин де Кордоба слушает. Кто говорит?
– Позови женщину, – произнес уже знакомый хрипловатый голос.
На этот раз Мерседес не заставила себя ждать.
– Мерседес Эдуард у аппарата. Кто меня спрашивает?
