— Ты сошла с ума! Там уже давно разобрали все места! К тому же у нас на носу ярмарка…
— Но мы к ней готовы. Разве нет? Раньше июня все равно ничего не будет. — Тамсин вздохнула. — Поедем, Ава. Тебе понравится.
— Нет. Не могу.
— Я же никогда не видела, — помрачнела Тамсин. — Ты ни разу не захотела посмотреть на Рейфа. Это нечестно…
— Если хочешь, можешь ехать.
Ава отвернулась. Смотреть на бешеную гонку Рейфа совсем не удовольствие. С тех пор, как случилось несчастье, она и близко не подходила к трассе. Уже год… Да и Рейф никогда не хотел, чтобы близкие ему люди сидели на трибунах.
— Мы совсем не развлекаемся. Все работа и работа. Иногда мне кажется, я не выдержу. Ты же знаешь, когда я устаю, все начинается снова. Я опять вижу кошмары… Кровь, изуродованные тела… — Ее передернуло. — Машина совсем близко…
У Авы пересохло во рту. Зачем она опять говорит об этом? Что ей надо?
Она знала, что, как бы по-дурацки ни звучали ее слова, в них одна правда и только правда. Развалившаяся империя Джейд Херрик только-только начинала оживать. Джейд нет, а швеям и вышивальщицам, да и им самим нужна работа. И Ава ни на минуту не прекращала придумывать платья, которые шились в мастерской в Беверли. Нельзя распускаться…
— Ты скучная…
Ава повернулась к Тамсин.
— Нет, я не скучная. Но, Там, ты не должна забывать, что это не только наша работа. Нам надо платить швеям, платить аренду за дом в Беверли, платить…
Тамсин опять вздохнула.
— Рейф купил маяк.
— Но мы обязались выплатить свою долю. Ты отлично знаешь, что дом записан на его и на мое имя.
— Рейф не возьмет с тебя деньги. Он может себе это позволить. В конце концов, ты — его сестра. Старшим братьям нравится заботиться о своих сестричках, разве нет?
— Мне это не по душе. Я хочу выплатить Рейфу свою долю. Нельзя, чтобы он все время содержал нас. Нам надо самим о себе заботиться. Да и о девушках в Беверли тоже.
— Слишком ты независимая, как я посмотрю, — нахмурилась Тамсин. — А на деле что? Братец купил дом. Братец его обставил. Братец то, братец сё… А ты не хочешь даже два дня посвятить ему. Может быть, он станет первым в Монако?
— Ты же знаешь, я ненавижу все, что связано с гонками.
— Это из-за несчастья, — всплеснула руками Тамсин. — Хватит жить прошлым. Тебя ведь даже не задело. Если кто и должен мучиться, так это я. По крайней мере, я была жертвой.
— Зачем ты вышла на трассу?
Едва Ава задала свой вопрос, как пожалела о нем, но сказанного не вернешь, сколько ни ругай себя.
Тамсин поглядела прямо в глаза подруге.
— Зря ты это сказала. Я побежала за Сью. Хотела спасти ее. А она бросилась спасать Джейд. Ты же знаешь…
Ава покачала головой, недовольная тем, как повернулся разговор.
— Прости меня, Там, — услыхала она свой виноватый голос. — Но я не знаю, что там было. Я отвернулась. Всего на одно мгновение отвернулась. Я и полицейским сказала, что ничего не видела. А потом — вы все на трассе, и на вас несется машина Рейфа…
— Это был несчастный случай, — плача, проговорила Тамсин. — Несчастный случай. Но ты же упрямая…
— Не знаю. Не видела. Не могла я солгать. Она же была моей партнершей и подругой. Мы уже сто раз обо всем говорили-переговорили… Я отвернулась, а потом вы уже на трассе…
Ава готова была разрыдаться.
— Ты не видела, кто бросил на трассу шарф Джейд? Правда, не видела?
— Ну конечно же нет. Послушай, я столько об этом думала. Может быть, его сорвало ветром?
Девушки замолчали. Неожиданно зазвонил телефон, и Там взяла трубку. Ее лицо расцвело счастливой улыбкой.
— Рейф! Да, она рядом. Сейчас я дам ей трубку, только сначала…
Тамсин вопросительно посмотрела на успевшую взять себя в руки и улыбавшуюся ей Аву.
— Нет. Пожалуйста, нет…
В глазах Тамсин загорелся упрямый огонь.
— Мы бы хотели поехать в Монако… Да… Правильно… Ава и я… Ты можешь это устроить?
— После Италии мы не можем позволить себе ничего подобного, — сказал Рейф, глядя на экран компьютера и считывая с него данные о своей машине.
Оскар Херрик не принадлежал к тому типу людей, которые долго переживают прошлые неудачи.
— Увы, нам не повезло. Но никто не винит тебя, Рейф. К сожалению, подвел мотор.
— Тем более надо получше его проверить перед Монако.
— Правильно. Только не дави на нас. Показатели неплохие.
— Но могли бы быть лучше.
Механики работали с машиной Рейфа, хотя в эту минуту она скорее напоминала груду запчастей, чем ту красавицу, которая должна была принять участие в гонках. Вообще гараж был похож на операционную, только вместо врачей здесь суетились механики, и пол то и дело заливался не кровью или не физраствором, а машинным маслом, которое тотчас смывалось, так что чистота и порядок царили и тут тоже.
Оскар вышел из гаража, и Рейф последовал за ним.
— Заносит немного? — спросил Оскар.
Рейф кивнул.
— Поменять крыло? Как думаешь?
— Времени нет. Надо придумать что-то новое.
— Я дал задание Иэну. — Оскар взглянул на часы. — Его жена рожает, но он вроде должен вернуться сегодня. Не знаю… Неужели нужно столько времени, чтобы родить двойню?
— Понятия не имею. В этом ты — эксперт.
Оскар помрачнел.
— Не заводи меня, Рейф. Ты не хуже меня знаешь, что оба мои ребенка мертвы.
— Не оба. Только Джейд.
Оскар опустил седеющую голову, и на минуту Рейф ощутил жалость к этому стареющему человеку, потерявшему единственную дочь. Но у него есть еще и сын, хотя ему приходится постоянно об этом напоминать.
— Почему бы тебе не приблизить к себе Воана? А, Оскар? Ты же мучаешься, а всего-то и надо, что…
— Извиниться? — Херрик посмотрел на Рейфа. — Ты никак не хочешь понять, что мне не в чем извиняться.
— Неужели после стольких лет имеет значение, кто сделает первый шаг? Не лучше ли тебе убрать нож, чем точить его снова и снова?
— Он сделал выбор. — Оскар упрямо стиснул зубы. — Мог же приехать… Было время. Но он, видите ли, слишком нетерпелив. Не хочет ждать и набираться опыта. Ты же сам знаешь теперешнюю молодежь. Они хотят всё и сразу. И он такой же. Не выносит, когда ему говорят «нет».
— Ты ни разу не назвал его имени.
— Я его забыл, вычеркнул из памяти, — взвился Оскар.
— Старый упрямый дурак!
— Торн, ты ничего не понимаешь. — В глазах Оскара вспыхнул огонь. — У тебя ведь нет сына. Вот когда заимеешь своего неблагодарного дурака, наподобие Воана Херрика, тогда и будешь говорить. Вот! Я произнес его имя. И это в первый раз за много лет. Доволен?
