Нет, с этим надо поступить как-то по-другому. Сжечь, что ли? И простыни тоже.
Решено!
Она достала из кладовки большой цинковый бак, в котором когда-то кипятили белье, поставила его в ванну, сунула туда костюм. Что бы такое сделать, чтоб он лучше горел? Принесла пол-литровую бутылку ацетона, полила. Бросила в бак спичку. Пламя полыхнуло. Горело нормально. Света подбросила в огонь наволочку – милое дело! Потом простыни. Почти все сгорело; что не сгорело – обуглилось. Пахло гарью, зато исчезла вонь целебной мази. Как будто ее и не было. Высыпав черные клочки из остывшего бака в пакет, Светка запихнула в него и оставленную гостем сумку – утром выбросит, – вымыла ванну, бак, побрызгала все вокруг освежителем воздуха и уже совсем без сил встала под душ, смывать с себя весь этот ужас.
1. Как жилось, не зная страха
Перед сном Света еще раз проверила все замки на двери. Как часто за эти без малого две недели мечтала она спокойно отоспаться! И вот – спи, сколько душе угодно, только сна нет, киллер унес вместе со своими жалкими пожитками, оставив после себя такой мучительный страх, какого она никогда до этого не знала. В ее жизни были жесткие эпизоды, из которых она благополучно выпутывалась именно благодаря отсутствию парализующего волю страха. Собираться в нужный момент – этому не научишь, это или есть, или нет.
Взять хотя бы ту историю из школьных времен, принесшую ей известность среди жильцов их огромного дома. Как-то зимой, непоздним вечером, заскучав от полусонного покоя семьи – дед читал газету, бабушка вязала, папа весь погрузился в свои ученые труды в ожидании еще не пришедшей с работы мамы, – Светка решила спуститься во двор, мусор выбросить и поболтать с кем-нибудь, кого погулять отпустили. Она чинно и очень неспешно прошла мимо занесенной снегом клумбы, мимо детской площадки, бросила мешок с мусором в контейнер, вернувшись к подъезду, встретила школьную подружку, выбежавшую на минутку прогулять собаку. Даже поговорить особенно не удалось, замерзла, ветер был колючий, порывистый. Попрощались, и, позвякивая ключами, Светка поскакала к лифту. В подъезде никого не было, стояла редкая тишина.
Лифт уже закрывался, когда в двери его протиснулся незнакомый запыхавшийся парень. Он не поздоровался и не нажал ни на какую кнопку. Свете было все равно. Поехали.
– Раздевайся, сука! – грубо приказал незнакомец и что-то приставил ей к горлу.
Она даже не подумала, что это нож. Поэтому не испугалась. Наоборот, собралась. Как перед экзаменом. И не волнение ощутила – дрожь вдохновения.
– Ты что, трахаться? – спросила она низким женским голосом, который делал ее более взрослой. – Так зачем в лифте-то? Пошли домой. Я одна!
Она позвенела ключами перед его носом. Насильник не почувствовал страха жертвы и оторопел. Это был не тот сценарий, к которому он, вероятно, привык. Не он диктовал, а ему предлагали.
Они вместе вышли из лифта, когда тот остановился на Светкином этаже. Света улыбнулась:
– Нож-то хоть опусти. Соседи увидят, милицию вызовут, нам это ни к чему.
Насильник, словно помимо собственной воли, сделал так, как она ему велела: опустил руку с ножом, но свободную положил ей на шею, словно за шкирку брал. Или обнимал? Света еще раз с улыбкой подняла на него глаза:
– Не торопись, сейчас дверь открою, войдем тихонько, запремся…
Он слушал как завороженный. Рука тянула Свету к себе.
– Сейчас, сейчас, потерпи.
Они вошли в прихожую. Света захлопнула за собой дверь и задвинула щеколду:
– Чтобы никто не вошел, – пояснила шепотом.
В коридоре было темно.
– Куда идти? – тоже шепотом просил парень.
Девочка сняла тяжелую потную руку со своего плеча, взяла в свою. Другой рукой решительно забрала оружие устрашения – нож.
– Давай его здесь оставим. Потом заберешь.
Парень не возражал.
Так, держась за руки, вошли они в гостиную к дедушке, бабушке и папе. Те оторопело взглянули на странную парочку.
– Деда, у него нож в коридоре. Он меня в лифте изнасиловать хотел.
Незваный гость метнулся к выходу. Не успел. Отец и дед среагировали молниеносно.
В милиции не могли поверить своему везению: так легко клюнувший на Светино предложение тип оказался тем самым терроризировавшим весь район преступником, на счету которого было более десятка искалеченных жертв.
Так она тогда и прославилась.
Почему же сейчас такой страх и такая тоска? Тогда рядом была вся семья, и это давало уверенность. Но тут было еще и другое: она безусловно верила каждому слову своего недавнего пациента. Света не сомневалась, что он действительно ее найдет, не важно где. Раз он решил ее «приобрести», получит. Таким образом она ставила под угрозу не свою жизнь – жизнь мужа, существование будущих детей.
Вместо долгожданного сна пришла какая-то зыбкая бредовая полудрема.
Очнулась она от долгого пронзительного звонка в дверь. За окном было еще темно. Что сейчас – ночь, утро? Кто это может быть?
Не открывать! Ни в коем случае не открывать!
Звонок не повторялся. Света босиком прокралась по длинному их коридору к двери. Замерла, прислушалась. Никого. Ни звука с лестницы – ни шагов, ни лифта. Сердце колотилось, подступая к самому горлу.
Вернулась, легла. Закрыла глаза. Может быть, это он возвратился? Не нашел себе ночлега – а тут поди плохо! А вдруг это за ним? Те, кто хотели лишить его жизни, выследили? И сейчас затаились с той стороны двери, ждут. Что им железная дверь, что им замки… Тихо отомкнут, войдут.
Она в ужасе открыла глаза. Прямо перед собой увидела дуло пистолета.
Тот, кто направлял на нее оружие, был полностью скрыт ночной тьмой. Дуло зияло жуткой бесконечностью смерти.
Она хотела закричать, отвернуться – и не могла пошевелиться.
И все. Сознание отказалось воспринимать дальнейшее.
Какое-то время она не существовала.
Очнулась оттого, что солнце било прямо в глаза. Сразу все вспомнила и удивилась, что жива. Неужели дуло в темноте было ночным кошмаром, сном? А кто же звонил в дверь? Да и звонили ли вообще? Или это тоже дремотная галлюцинация?
Днем все казалось совершенно не страшно и просто: слишком переутомилась, перепугалась и много-много всяких «пере». Надо было действовать просто: доубирать квартиру и привести себя в порядок, пойти сделать маникюр, что ли, подстричься. Это всем и всегда помогает собраться с духом.
И все-таки на собственную лестницу из родной квартиры выходить было жутковато, и окурок у лифта показался подозрительным: вроде не было его вечером, когда этот, гость ее незваный, уходил.
