— Эй, прости!..
— Все нормально. Я постепенно свыкаюсь с мыслью о том, что его больше нет.
— Так ты одна приехала?
— Не-ет. Не совсем. Со мной сын Дона.
— Понятно.
Холт опять прищурился.
Ничего ему не понятно, подумала Серена, но промолчала, решив, что Холта абсолютно не касается, кому она дарит свое внимание.
— Ребенок? Смелая девушка. Не каждый решится взять на себя заботу о чужом малыше. — Его взгляд потеплел. — Молодчина!..
— Райану двадцать семь. Он всего лишь на год моложе меня, — объяснила Серена и улыбнулась, заметив ошеломленное выражение на обветренном лице Холта. Она открыла дверцу машины и, опираясь на нее, поинтересовалась: — А у тебя как дела, Холт? Как ты жил все эти годы? И вообще, как случилось, что ты оказался в этом огромном грузовике?
— О, у меня много таких, — не сразу ответил он. — Ты же знаешь, я всегда мечтал стать автогонщиком.
Серена кивнула.
— Неужто в этих краях теперь устраивают гонки на грузовых автомобилях?
— Я решил, что обойдусь без «массерати» с «феррари», когда понял, что перевозкой грузов денег можно заработать гораздо больше, — озорно усмехнулся Холт.
— Так это твоя машина? Собственная?
— Я же сказал, у меня много грузовиков, — не без самодовольства проговорил Холт. — Я зарабатываю на жизнь перевозкой грузов — объемных, длинных и всяких прочих, до которых никому нет дела.
— Вот как? Ты вроде бы раньше компьютерами занимался.
— Я и сейчас от них не отказался, — беспечно бросил он. — Как же можно управлять автотранспортной компанией без компьютеров?
Серена, нахмурившись, взглянула на часы.
— Мне пора. Приятно было увидеться.
— Приятно? И только? — В голосе Холта больше не слышалось игривых ноток. — Десять лет назад ушла от меня, теперь вернулась, ворвалась в мою жизнь, и, оказывается, тебе всего лишь приятно было увидеться. Это все, что ты можешь сказать?
— Что-то не припомню, чтобы я уходила от тебя, — сдержанно возразила Серена.
— Ох и стерва же ты тогда была!.. — сказал Холт. — Когда я узнал о твоем вредительстве, ты мне сразу стала нравиться меньше.
— Да, я помню. Ты говорил, — надменно проронила девушка.
— Мы нашли бы с тобой общий язык, — заметил он. — А ты ретировалась после первой же крупной ссоры.
— Мне тогда было восемнадцать, — объяснила Серена. — С отцом отношения не клеились. Он собирался поселить в Уинтерсгилле твою тетю Мари, а я не могла такое стерпеть. — Она передернула плечами. — А тут ты еще набросился на меня — обозвал избалованной соплячкой, стал говорить, что мне давно следовало бы повзрослеть…
— Ты и была избалованной соплячкой. Но я мог бы изменить твою жизнь, будь у меня такая возможность.
— И что бы ты сделал? Увез меня от всего этого? — Серена невесело рассмеялась. — Ты тогда не тянул на рыцаря в сияющих доспехах, Холт. Насколько я помню, мы с тобой оба были изгоями.
Холт не смел смотреть ей в лицо. Уткнувшись взглядом в носки своих ботинок, он стоял, раскачиваясь на каблуках взад-вперед, потом наконец поднял голову.
— Ладно! — произнес он. — Ты права. Мне не следовало упускать свой шанс. Супружество пошло бы тебе на пользу. И мне тоже. Но я тогда был оболтус. Сам не знал, чего хотел. Да и Макс ни за что не согласился бы на наш брак, хотя, правда, и взял меня на работу в заводскую лабораторию.
Серена улыбнулась.
— Он всегда кричал на меня, когда узнавал, что я вновь виделась с тобой в выходные.
— Что ж, я его за это не виню. Разве у двадцатичетырехлетнего парня без гроша в кармане могли быть честные намерения?
— И что же заставило тебя измениться?
Серена была заинтригована. В прежние времена, до того, как Макс взял его на завод, у Холта не было никаких перспектив. Он немного рыбачил, выполнял работу, какая подвернется, но о том, чтобы остепениться, как-то не думал.
— Макс меня изменил.
— Мой отец? — нахмурилась Серена.
— Когда я не сумел проявить себя должным образом на заводской работе, Макс сказал, что ему нужен надежный транспорт для перевозки железа и предложил мне заняться перевозками заводской продукции по стране, — при условии, что я открою собственное дело и постараюсь наладить свою жизнь.
— И что потом?
— Потом он одолжил мне денег на приобретение моего первого грузовика.
— Неужели мы говорим о том самом Максе Кордере, который был моим отцом? — с нескрываемым сарказмом в голосе спросила Серена. — Ты утверждаешь, что он помог тебе?
Она не хотела в это верить. Макс, сколько она его помнила, никогда никому не протягивал руку помощи.
— Мы стали добрыми приятелями. Поэтому я и пришел сегодня проводить его в последний путь.
— Значит, тобой двигало не только желание оказать моральную поддержку тете Мари?
Девушка вскинула брови.
— И это тоже, — признался Холт, — хотя она не нуждалась в моей поддержке. За ее спиной стояли все жители долины — и мужчины, и женщины, все явились в крематорий. Жаль, что тебя там не было, Серена. Тогда у тебя наверно, раскрылись бы глаза. Народ горько опечален смертью твоего отца.
Серена тряхнула головой, откидывая назад упавшие на лоб волосы, которые растрепал гуляющий по долине ветерок.
— Ничего не изменилось, — решительно заявила она.
— Да, только Макса больше нет, — тихо произнес он.
— От этого он не стал святым.
— Все такая же стерва!.. Я надеялся, что ты, возможно, пересмотрела свое отношение.
— Мне пора, — повторила Серена. — Если это все, что ты хотел сказать, тогда я поехала.
— К дружку своему торопишься? — спросил Холт, чуть наклонив голову.
Девушка вздохнула.
— До свидания, Холт, — проговорила она, с трудом сдерживая гнев.
— Я еще увижу тебя? Прежде чем ты улетишь к своим бабочкам?
— Наверно…
Серена открыла дверцу и села за руль.
Холт приблизился к окошку со стороны водителя и, пристально глядя на девушку, сказал:
— Я хочу с тобой увидеться.
— Хоть я и стерва? — усмехнулась она.
— Кое в чем ты все-таки изменилась. Стрижку сделала. А мне нравились твои длинные волосы. Они так красиво развевались.
— Зато ты свои отрастил. А ты мне нравился с короткой стрижкой, — грубо осадила его Серена.
Холт потерся рукой о подбородок.
— Нет, изменилась не только прическа.
— Это верно, — согласилась она. — Я совсем не та, что была утром, когда узнала, что вся моя жизнь, оказывается, уже распланирована. С сегодняшнего дня я отвечаю за эту проклятую долину.
— Не может быть! — воскликнул Холт и, положив руку на крышу автомобиля, уставился на Серену. — Вот это да! Не может быть, чтобы Макс так поступил.
