– Алло? Есть там кто-нибудь?
– Чак?
Уоттс придвинулся ближе к микрофону. Сильвия прислонилась к стенке лифта и с бьющимся сердцем наблюдала за шефом.
– В лифте моя секретарша и я. Что там у вас происходит?
– Извините, мистер Уоттс, – с готовностью отвечал мужской голос, – дело в том, что на нашей стороне улицы кое-где вырубили свет. Насколько я знаю, поломка уже ликвидируется. Но в данный момент ничего сделать нельзя.
– Замечательно, – язвительно заметил Тайго, взглянув на Сильвию. – Ну а когда мы все-таки выйдем отсюда?
– Скоро, сэр. – Они услышали, как Чак разговаривал с кем-то из ремонтников. – Самое большее – минут двадцать.
– Ладно. Жду ваших сообщений.
Когда Тайго снова повернулся к ней, Сильвия быстро проговорила:
– Теперь мне уже совсем хорошо. – Она широко улыбнулась, давая понять, что его роль утешителя на этом закончилась. – Просто все это произошло так неожиданно…
– Да, конечно…
Разумеется, Тайго понял, что Сильвия только хочет казаться спокойной: лицо ее по-прежнему было напряженным.
– Ну а пока мы еще здесь, – продолжал он, – можем позволить себе немного расслабиться и устроиться поудобнее. Вам лучше снять пальто, потому что здесь становится душновато.
– Конечно.
Тайго помог Сильвии, и прикосновение его пальцев словно обожгло ее.
– Садитесь вот сюда.
Тайго снял свое пальто и, свернув его наподобие большой подушки, предложил Сильвии устроиться на этом свертке. Когда она последовала его совету, Уоттс указал на свой галстук и негромко спросил:
– Вы не возражаете? Я вообще не люблю галстуков, даже в более благоприятных обстоятельствах.
– Конечно, не возражаю… снимайте.
Тайго встал, даже не подозревая, как Сильвия ему за это признательна: у нее перехватило дыхание при виде того, как брюки Тайго натянулись, обозначая место, где находилась его мужская плоть. Он расстегнул пиджак. Под ним была серая шелковая рубашка, заправленная в брюки. Никаких признаков лишнего веса… Уоттс ослабил узел галстука и расстегнул верхние пуговицы рубашки. Сильвия не смогла бы объяснить, почему в этом небольшом лифте движения шефа казались ей какими-то необычайно интимными. Она просто была не в состоянии отвести взгляд от его широких плеч. А при виде темных волос на его груди Сильвия почувствовала, что у нее начинают гореть щеки. Интересно, он весь волосатый? Сильвия постаралась прогнать от себя эту мысль и закрыла глаза.
– Ну как? – раздался голос шефа.
Сильвия быстро открыла глаза и увидела, что Уоттс сидит у противоположной стены и пристально на нее смотрит.
– Похоже, что вам жарко, – заметил он.
– Нет, теперь я чувствую себя прекрасно, – с улыбкой отвечала Сильвия.
Она убрала светлую прядь волос со щеки и заметила, как пристально следил Тайго за этим жестом.
– Меня не перестает удивлять цвет ваших волос, – неожиданно сказал он. – Они у вас необыкновенно светлые, а глаза – почти черные…
– Не знаю, почему это так. – Сильвия попыталась изобразить спокойно-дружескую улыбку, что было почти невозможно под пристальным взглядом Тайго. – Вероятно, дело в каком-нибудь «неподходящем» гене, который оказался достаточно сильным. У моей дочери Кэтрин, кстати, точно такие же волосы. Многие говорят, что она – точная моя копия.
– В самом деле?
Что-то странное появилось в выражении лица Уоттса.
– Вашему мужу необыкновенно повезло, – сказал он, – у него сразу две такие красивые любимые женщины.
Сильвия быстро отвела глаза, ощущая где-то внутри себя почти физическую боль. Что она могла на это ответить? Она незаметно сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Сколько времени мы уже здесь находимся? – спросила она озабоченно.
– Примерно десять минут.
Говоря это, Уоттс даже не взглянул на часы. Он не сводил глаз с Сильвии.
– Закройте глаза и постарайтесь думать о чем-то хорошем, – ласковым голосом добавил он. – Потом сделайте несколько глубоких вдохов. Это поможет отрегулировать дыхание.
Это приведет к перенасыщению легких кислородом, подумала Сильвия.
– Вы, кажется, не хотите прислушаться к моим советам? – заметил Уоттс.
Он сидел на корточках. При этом четко обозначились сильные мускулы его бедер.
– Почему же? – Сильвия улыбнулась, стараясь казаться спокойной. – Для меня вы – пример умного, знающего человека. Недаром вы возглавляете такую солидную фирму…
– Да, фирма у нас солидная. – Тайго неожиданно смолк, медленно поднялся, придерживаясь за стену руками. – Но это только часть моей жизни. Главное – мне нравится то, что я делаю.
– Да… – Сильвия глубоко вздохнула. – Но вот такие случаи, как с Полом Ханаком, они вас сильно затрагивают?
– Пола Ханака обезвредили раньше, чем ему удалось нанести фирме какой-либо вред, – холодно произнес Уоттс. – Важно еще то, что за ним наблюдали… Он – наглядный пример того, что будет с теми, кто по своему недомыслию захочет перейти мне дорогу. Мне слишком дорого то, что я приобрел на предпринимательском поприще. Никакие случайности не должны нанести ущерб моей фирме. Так что, как вы понимаете, дело у меня надежное и мне нечего беспокоиться.
Уоттс говорил необыкновенно резко. Сильвию поразил его жесткий тон.
– Но у Пола есть жена и ребенок, – тихо проговорила она через минуту напряженной паузы. – А вы сами сказали, что после этого случая ему нигде не устроиться…
– Это его проблемы, а не мои.
Красивое лицо шефа было в этот момент словно вырезанным из камня.
– Если вы говорите мне об этом для того, чтобы я почувствовал какую-то вину, то напрасно. Я ни в чем не виноват. Я дал Полу прекрасную высокооплачиваемую работу. Но он оказался слишком жадным и все разрушил собственными руками. Несколько лет подряд он был на руководящей должности, жил с семьей в просторном доме. Сын его учился в привилегированной школе. Словом, пользовался всеми благами жизни, поскольку те деньги, которые я ему платил, давали ему такую возможность. – Взгляд Уоттса оставался суровым. – Проходимцы вроде Пола Ханака существуют во всем мире и всегда процветают, – закончил он резко.
Он, конечно, прав. Сильвия должна была признать, что в его словах изрядная доля правды. Этот человек имел возможность просто утопить Пола, но решил это дело иначе. И все же… Сильвия тоже медленно поднялась на ноги и стояла в нескольких дюймах от Тайго, не спуская с него глаз. Откуда эта холодность, отчужденность и безразличие к судьбе людей? У Сильвии зародилось сомнение в том, что у него вообще есть нормальные человеческие чувства. Во всяком случае, если даже они и существовали, добраться до них, вероятно, трудно.
