В один далеко не прекрасный день Рон вернулся домой озабоченным.
– У Пита большая беда, – сказал он. – Ревекка подсела на иглу.
– С чего бы это? – удивилась и встревожилась Фира. И, надо признать, не за Ревекку, а за Пита и Тома.
– В молодости у нее уже были такие проблемы. Тогда Пит ее вытащил. А сейчас… видимо, устала, решила немного расслабиться. А Пит проглядел. Дело, как оказалось, зашло довольно далеко. Но ты не беспокойся – Пит делает все, чтобы ей помочь.
– Господи, а как же Том?
– Ему взяли няню. Она постоянно при нем.
Теперь новости из дома Кригов становились все тревожнее и тревожнее, словно сводки с поля боя.
– Передозировка… Больше суток без сознания… Пришлось госпитализировать… Пит извелся, совсем не работает… У нас проблемы в банке…
Рон не знал, к счастью, что проблемы в банке возникли из-за того, что Пит был вынужден тратить деньги на лечение Ревекки и на наркотики. Он не в силах был отказать жене, когда видел ее мучения во время ломки. Он все понимал, но сделать ничего не мог. Он сам был на грани срыва…
А вскоре случилось страшное и не до конца понятное. Ревекка взяла Тома, сказав няне, что идет с ним гулять, и вернулась одна. Объяснить она ничего не смогла: бессмысленная улыбка, стеклянные глаза, невнятная речь.
В почтовом ящике Пит обнаружил записку: «Твой сын у нас. Жди звонка. Не вздумай обратиться в полицию, иначе никогда больше не увидишь своего ублюдка».
Сильный и мужественный человек, Пит впервые в жизни не знал, что делать, и во всем винил только себя. Словно, давая клятву, он мысленно повторял: «Если Том останется жив, я верну его Фире».
В полицию он, конечно, не обратился, слишком хорошо знал, чем кончаются такие обращения. Сел в кресло возле телефона со стаканом виски и принялся ждать… Звонок заставил его вздрогнуть. Голос, резкий, хрипловатый, с чуть заметным акцентом, рубленые фразы:
– Перепишешь свой банк на нас. Адвокат. Необходимые бумаги. Тайм-сквер, десять вечера. Все понял?
– Что с мальчиком? – Это сейчас волновало Пита куда больше, чем передача банка в чужие руки.
– Пока жив. У него два часа времени. Действуй.
Криг связался с адвокатом компании, дал короткие указания и назначил встречу на Манхэттене.
В назначенном месте в десять вечера проходящий мимо молодой человек бросил через плечо:
– Идите за мной.
Прошли Тайм-сквер. На углу – черный «Линкольн», кто-то изнутри открыл дверцу.
– В машину! Быстро!
Едва они сели, автомобиль рванул с места. В нем находились три человека. Тома с ними не было.
– Я ничего не подпишу, пока не увижу ребенка.
– Ты не увидишь его, пока не подпишешь все бумаги.
Машина покрутилась по городу, остановилась возле подозрительной пиццерии. Вошли внутрь, в какую-то подсобку. В углу на кушетке Пит увидел спящего Тома, укрытого мятой курткой.
«Неужели они усыпили его?» – со страхом подумал он.
– Готовьте бумаги, я все подпишу!
Здесь же находился нотариус, и вдвоем с адвокатом они оформили все необходимые документы. Малыш все это время спал.
После завершения сделки (а точнее, грабежа) Пит взял сына на руки, и они вышли на улицу.
– Такси! – Криг остановил машину и назвал адрес Фиры.
Адвокат протянул ему руку, прощаясь:
– Держитесь, мистер Криг.
– Извините меня, – сказал Пит, когда Фира открыла дверь. – Мне некуда больше пойти.
– А что случилось? – Из спальни вышел, позевывая, Рон.
– Случилось?.. Я даже не знаю, как объяснить… словом, похоже, что Ревекка продала Тома. И с меня взяли выкуп за него. Я отдал за своего малыша пятьдесят процентов акций банка. Прости, Рон. Я не считаю это слишком большой ценой за жизнь моего сына.
– Мы обсудим это завтра, – спокойно ответил Рон.
Фира бережно взяла Тома из рук Пита и прижала к груди. Она никак не могла понять, что произошло с Ревеккой. Отдать крохотного сына за дозу героина… Впрочем, как врач, Фира хорошо знала дьявольскую силу этого зелья. Она наслаждалась близостью к своему ребенку.
– Он странно дышит, – забеспокоилась Фира. – Давно он спит?
– Не знаю. – Пит устало присел в кресло. Рон притащил ему стакан виски. – Мне вернули его уже спящим. Боюсь, ему дали снотворное.
– Немедленно в центр, – скомандовала Фира. – Нужно сделать анализ крови.
Результат анализа успокоил Фиру – снотворное, которое дали малышу, оказалось довольно простым и безобидным. Фира отправила мужчин по домам, а сама осталась на ночь в центре и просидела, счастливая, до утра возле кроватки Тома. «Вернулся мой сынок, – умиротворенно думала она, совершенно забывая о последствиях этого страшного события. – Прав был мой милый Яков в своей уверенности. Это он оттуда помог мне, как и обещал, вернуть моего сына. Я никому теперь не отдам Тома».
Утром Пит привез в центр няню малыша, она сменила усталую и… счастливую Фиру.
Они вышли в холл, сели в кресла, Пит закурил. Он выглядел усталым. Глаза ввалились, но блестят, небрит, но собран, никакой вчерашней растерянности.
– Как Том? – спросил он.
– В порядке, – Фира помахала ладонью, отгоняя сигаретный дым. – Все хорошо. Что с банком?
– Мы перевели часть денег в Швейцарию… – Пит стал подробно объяснять ей все, что они решили сделать, чтобы избежать банкротства.
Фира делала умные глаза, но не понимала и не слушала, только кивала и одобрительно смотрела ему в глаза. Ее интересовало совсем другое.
– Как Ревекка?
Пит нахмурился, немного смешался.
– Она еще не совсем пришла в себя. Я не могу поверить, что она это сделала. Мне очень больно. Я был уверен – когда появится малыш, Ревекка навсегда покончит со своей слабостью. Она ведь стала принимать наркотики, когда узнала, что бесплодна, – для женщины это огромное потрясение. Не осуждай ее. Я отдам последние деньги на ее лечение. И когда она станет здорова, мы заберем у тебя Тома. А пока я доверяю его тебе…
Фира согласно кивала, едва сдерживаясь. Как глупы бывают мужчины. Неужели Пит не понимает, что отдать своего долгожданного ребенка за дозу – это последняя стадия падения. Ревекка никогда уже не выправится. Она уже не жена, не мать, не человек…
– Я должна идти, – сказала Фира. – У меня много работы.
– Тебе надо отдохнуть. – Пит встал, взял ее за руку. – Спасибо тебе. Я думаю, у меня остался в жизни только один настоящий друг – это ты. Не бросай меня. – Эти слова прозвучали как-то печально и безнадежно.
Вечером, едва добравшись до дома, Фира провалилась в тяжелый, липкий сон.
Утром Рон улетел в Швейцарию спасать бизнес, оставив записку: «Держись, любимая. Все будет хорошо!»
Фира подошла к окну, прижалась горячим лбом к холодному стеклу. Ночь кончилась, настал новый день – день нового решения. И оно пришло, трудное, жесткое и жестокое. В конце концов, она это делала не для себя, а для своего сына.
