Катя трудилась над своим детищем с самого его открытия, и вдруг он стал ей ненужным? Почему? Ну, потеряла она мужа… но жить же как-то дальше надо? На что? Запасы быстро кончаются, да их осталось совсем немного. Если, конечно, она не вывела на левые счета за границу…
Сергей позвонил через час:
— Марк Борисович, докладываю: муж ее, тот, что погиб, имел вторую семью: жену и двух дочек. Екатерина Дмитриевна как узнала об этом, так с ума и сошла — ничего не хочет и ничего ей не надо. Эта новость облетела весь офис пару дней назад. Так главбух объяснила. А она самая главная по сплетням.
Эту новость растрезвонил Стас, финансовый директор и друг Олега, который благодаря Кате отправился на заслуженный отдых.
Но до этого он ей позвонил и спросил:
— Ты это серьезно?
— О чем? — не поняла Катя.
— О моем увольнении!
— Да. Решила поменять руководство.
— Не боишься? — зло спросил Стас.
— Чего? Что мясокомбинат без тебя развалится? Нет. Как я поняла, ты давно уже стоишь на его обломках.
— Не боишься, что про Веру все узнают?
Такого поворота Катя не ожидала. Стас ее шантажирует? Ну, это просто смешно!
— Пусть о ней хоть весь мир узнает, мне все равно. Пока, Стасик, не звони мне больше!
О второй семье Олега стало известно на следующий день. Многие жалели Катю, но большинство злорадствовали.
Сергей Иванович продолжал распространять сплетни:
— И с тех пор, как Екатерина Дмитриевна узнала про вторую семью ее мужа, она на работе не появлялась. С дядей даже говорить не хочет, тот твердит, что она с ума сошла: ни с кем не разговаривает, маму оскорбляет, всю квартиру разбила, автомобиль у них был крутой — тоже битой прошлась. Короче, крыша у нее конкретно поехала.
Марку хотелось рыкнуть на Сергея, чтобы попридержал язык, но он только спросил:
— Поднять производительность сможешь?
— Обижаете, Марк Борисович. Только финансовая помощь нужна будет…
— Об этом не беспокойся.
«Дай номер своего телефона. Нужно поговорить», — Марк отправил Кате новый e-mail и уставился на экран.
«Я не люблю болтать по телефону. Мне легче писать».
«Я хотел попросить у тебя прощение за нашу первую встречу. Я вел себя, как мудак. Простишь?»
И через минуту получил от нее ответ: «Проехали!»
Долго думал, что написать, и напечатал: «Эти Е-мейлы — прошлый век, это знаю даже я. А я — древний. Давай общаться через WhatsApp?»
Катя улыбнулась. Марк действительно поднимал ей настроение. И вроде не написал ничего веселого, а ей сейчас хотелось петь и плясать.
«И твои ищейки найдут меня по номеру телефона за пару часов?»
Марк не знал, что ответить. На самом деле за ней не обязательно было вести слежку, и зачем он это делал и хотел знать каждый ее шаг, он даже себе объяснить не мог. Хотя нет, себе он говорил, что все привык держать под контролем.
Марк перечитал сообщение и улыбнулся. Они перешли на «ты». Вернее, она перешла.
«Обещаю, что этого не будет!»
И через пару минут он получил заветные цифры, а еще через минуту Марк написал Кате в WhatsApp первое сообщение: «Я тут».
Катя ответила: «Привет. Не думай только, что я скрываюсь или занимаюсь чем-то бесстыжим, нет… просто ненавижу, когда за мной наблюдают».
Марк прочитал и не знал, как отреагировать. Растерялся. А она опять стала писать: «Как будто крысой подопытной чувствую себя… Неприятное ощущение».
А он опять молчал, только дыхание участилось. Что за чертовщина? Марк даже выругался вслух.
«Ты занят, да?» — опять ее вопрос.
Он сглотнул и хотел ответить, но пальцы онемели. И он стоял, как болван пялился на экран и понимал, что хочет видеть эту надпись «Катя печатает…» снова и снова. Чтобы она что-то печатала, отправляла ему, а он читал и улыбался. Мозги совсем не соображали, и, непонятно почему, он набрал текст: «Как клубника?» — и бросил телефон на стол.
Идиот! Зацикленный идиот!
После того, как ему изменила жена, Марк прочитал сотни книг про измену и про то, почему женщины находят утешение в других мужчинах. И он точно знал, что не все бабы изменяют, есть и порядочные, а есть и те, которым это просто не интересно. Но вот сейчас почему-то он представлял Катю на курорте с красивым итальянцем и ничего не мог с этим поделать.
Катя прислала фото молодого парня, он стоял спиной к камере: великолепное мужское тело, видно молодой человек проводит большую часть времени в качалке, бронзовый загар, красные плавки «Speedo» подчеркивают крепкую, мужскую задницу. И подпись к фото: «Ты его еще передом не видел! Восемь кубиков, фарфоровая улыбка и начесанный чуб».
Марк принялся писать текст, чтобы нагрубить ей, потому что взбесился не на шутку! Что она себе позволяет? Хвастается красивым, доступным мужиком, с которым мечтает провести ночь? Но пока он печатал, она прислала еще одно сообщение: «Фу!»
Марк остановился, стер все гадости, которые хотел на нее вылить и подождал еще одно послание: «Этим итальянцам, наверное, никто не рассказал, что мужчина должен быть чуть красивей обезьяны!»
Марк улыбнулся и послал Кате улыбающийся смайлик.
На что она ответила: «Ладно, я вижу ты занят, не буду отвлекать», — и следом смайлик-поцелуй.
Марк плюхнулся в кресло и застыл с телефоном в руках.
Это был первый ее поцелуй. Виртуальный. Но он его почувствовал.
И Катя, когда отправила этот смайлик, замерла.
На душе стало тревожно, а потом приятно. Обоим.
Отделять плевелы от пшеницы
Марк написал ей вечером, перед сном. Уже было начало первого, но он не мог заснуть, крутился в постели, взбивал подушку, укрывался одеялом, затем сбрасывал его. Взяв телефон в руки, он увидел, что Катя была в сети минуту назад и не сдержался:
«Не спится?»
Она ответила сразу:
«Отдыхать — это, оказывается, огромный труд».
Марк улыбнулся и напечатал:
«Ты этого не знала?»
«Нет. Я была конченным трудоголиком, и отдыхала на море всего один раз. Это было пять дней, но они как-то быстро пролетели…»
«Наверное, ты была не одна?»
«Да. Это был медовый месяц».
Марк приподнялся на подушке. Разговор получался довольно интимным, слишком личным, и он не против был его продолжить, главное, чтобы ей не было больно писать об этом.
«Тебе неприятно об этом вспоминать?»
Приятного было мало, но рана уже затянулась, не болела. Катя улыбнулась, она раньше так любила анализировать и придумывать разные теории, обожала читать книги об успешных людях и пыталась возразить их цитатам или, наоборот, согласиться с ними. Одно из ее любимых высказываний Генри Форда звучало так: «Если тебе тяжело, значит, ты поднимаешься в гору. Если тебе легко, значит, ты летишь в пропасть».
С Олегом было тяжело с самого начала.
Его родители получили комнату в коммунальной квартире в центре города еще при Советском Союзе: оба работали дворниками в ЖЭКе. Сначала они пили только по вечерам, но к тому времени, как сын пошел в школу, пьянки стали беспробудными. Это была та категория семей, которую смело можно назвать безнадежной: они потеряли способность думать, сопереживать и, переступив черту потери здравомыслия, с радостью летели в пропасть алкоголизма. Это были люди, которые духовно умерли при жизни, и помочь им уже нельзя.
Деньги на выпивку доставала мать, ее звали Ева, под вечер она прихорашивалась и шла торговать своим телом. Ева была невероятной красавицей, и даже необузданные безобразные вакханалии не смогли смыть ее красоту: длинные, волнистые кудри цвета ночи, белая кожа, голубые глаза, пухлый рот и ровный, просто идеальный нос. Эта женщина любила сладкую троицу: шипучее вино, дикий секс и своего мужа Геннадия. Дикий секс она поначалу получала от законного супруга, но постоянное и часто безудержное пьянство давно превратило ее мужчину в простого собутыльника и хорошего друга. Поэтому Ева получала порцию эндорфинов там, где могла, заодно и денег в семью приносила. Когда она возвращалась домой довольной, с бутылкой любимого лакомства, Геннадий встречал ее по-волчьи хмуро и холодно. Иногда не сдерживался и поколачивал тем, что попадалось под руку, но не сильно, а так, чтобы она не забывала, кто в доме хозяин. И пусть сейчас из него мужчина был никакой, в душе он всегда считал себя отцом семейства и стеной для своих домочадцев. После первой рюмки его развозило, он бросался в колени жены и слезно просил прощения.
