Данила закончил разговор и сел за стол. Катя уложила дочку в переносную колыбель, и все трое приступили к ужину.
— Почему ты ему не напишешь? — спросил Герман, накладывая себе макароны.
— Потому что я ему не нужна.
— Откуда такие сведения? — Данила разлил всем по стаканам морс.
— Если бы я ему была нужна, он бы меня нашел…
— Я думал об этом, — признался Данила, — и пришел к выводу, что он, возможно, не может этого сделать…
Катя перебила друга:
— Дань, ты не представляешь себе, насколько он крут. Если бы он хотел, он бы меня из-под земли достал.
— Ты не права, — продолжал Данила, — давай порассуждаем: телефон ты не восстановила. Карту заблокировала еще в мае. Работаешь ты нелегально. В Питер приехала на электричках. Расскажи мне, как он тебя должен найти?
Катя задумалась, пожала плечами.
— Дай ему шанс, — попросил Данила, — пойди завтра, открой новую карту и сделай хоть какую-то покупку. И сим-карту свою восстанови. Дай ему шанс найти тебя, если не хочешь ему писать.
— Ты же сама только что мне сказала, что понимаешь, почему он так поступил и почему он выбрал сына, а не тебя, — присоединился Герман к разговору, — прошло уже достаточно времени, чтобы вы поняли — нужны вы друг другу или нет…
Друзья были правы, и Катя с ними согласилась.
На следующее утро она вместе с Надюшей, пошла в банк и восстановила карту, затем направилась в любимый Дом книги и купила свой роман «Розовые очки», который неделю назад появился во всех книжных магазинах.
Они разминулись с Марком буквально на несколько минут и не встретились в этом огромном магазине.
Марк приехал на ночном поезде рано утром, заселился в Radisson, принял душ и пошел гулять по городу. Сначала выпил кофе с пирожным в знаменитом кафе «Север», непонятно зачем там же прикупил коробку разных сладостей и направился в Дом книги.
Там он походил среди книжных стеллажей и спросил продавщицу:
— Вы не подскажете, могу я найти книгу по названию? Или по автору?
— Да, конечно, назовите писателя, — женщина подошла к шкафчику, где был вмонтирован компьютер, и вопросительно посмотрела на Марка.
Он почему-то подумал, что Катя могла издать книгу под псевдонимом, поэтому попросил:
— Давайте поищем по названию — «Розовые очки».
Продавец набрала на клавиатуре буквы и сказала:
— Да, есть такая. Она у нас в новинках, на первом этаже, у самого входа.
Марк не сразу смог спуститься вниз. Он прислонился к стене и пытался восстановить дыхание. Сердце гулко стучало, разгоняя с бешенной скоростью кровь по венам и огненные искры по артериям. Висок пульсировал, руки дрожали, ноги подкашивались. «С ней все хорошо!» — крутилось у него в голове. В кармане завибрировал телефон, Марк вздрогнул, растерянно посмотрел вокруг себя, не сразу сообразив, где он, и приложил трубку к уху. Это звонил Володя.
— Марк! Есть контакт! Катя воспользовалась картой, — с радостью воскликнул он, — хорошо, что ты ответил. Можешь на пару часов покинуть свой монастырь и приехать ко мне?
— Я не в монастыре, — ответил он тихо.
— Не понял! А где ты, дома?
— Я в Питере, Вов.
Володя сначала хотел отчитать друга за то, что тот уехал и даже не предупредил его, но не стал, только раздраженно кашлянул:
— Ты нашел ее?
— Пока нет. Но найду.
— Катя пять минут назад сделала покупку в Доме книги на Невском, в Санкт-Петербурге.
— Понял, Вов, перезвоню, — бросил Марк и побежал по ступенькам вниз.
Оглядываясь и пытаясь выцепить глазами любимое лицо в просторном холле книжного магазина, он выбежал на улицу и стал всматриваться в толпу. Его взгляд метался по прохожим, но вокруг были только чужие лица.
Марк упустил ее в водовороте людей, но совсем не расстроился. Он вернулся в магазин, купил роман «Розовые очки» и вышел, вдохнув полной грудью солнечный, морозный питерский воздух. Сегодня утром он был особенный. Пронзительно-яркое солнце позолотило купол Казанского собора. Выпавший за ночь снег искрился и таял под колесами автомобилей.
Марк покрутил в руках книгу и набрал Володю:
— Найди мне, пожалуйста, адрес издательства, — и он назвал его по слогам другу, — пришли сообщением, хорошо?
— Дай пять минут! — отозвался Володя.
Марк снова зашел в Дом книги и поднялся на второй этаж в кафе. Там он снял пальто и уселся в кресло у окна. Заказав кофе и выпечку, он открыл роман и стал читать. Он жадно проглатывал страницу за страницей, его сердце безудержно колотилось, по телу волнами разливалась сладкая истома. По спине то и дело пробегали электрические искры и ударяли в нижнюю часть затылка, лишая сил. Он впервые читал книгу, где сам был героем, где он «путешествовал» на страницах, создавая историю их любви.
Повествование последней главы он проглотил на одном дыхании и потом долго смотрел в одну точку. У Кати есть дочь. Его дочь. Или Лешкина. Да какая разница? Их дочь! Марк шевелил губами, повторяя ее имя, чтобы поверить в это, но все равно не мог.
Марк закрыл книгу и уже знал, что найдет Катю. Она простила его. Лешка был прав — она простила его, поняла, почему он выбрал сына. Марку сразу стало хорошо, давно он не помнил такой ликующей радости, когда хочется всех обнимать, целовать и желать счастья!
Он был уверен, что сегодня увидит ее родное лицо и ему даже не надо будет ничего ей объяснять. Она все поймет без слов. Поймет, что он любит ее и будет любить до последнего вдоха. Или выдоха. Не важно.
Марк открыл сообщение от Володи, ввел адрес в навигатор и улыбнулся — издательство находилось совсем неподалеку.
Он резко встал, надел пальто, оставил под чашкой деньги и выбежал на улицу.
Издательство нашел легко, только вот силы потянуть за ручку двери и войти не было, ноги предательски дрожали.
Марк решил успокоиться, восстановить дыхание и присел на лавочку, прямо напротив входа. Он сделал глубокий вдох, проговорил какую-то короткую молитву и когда уже хотел встать, дверь открылась и из подъезда вышла женщина с ребенком на руках.
Марк поднялся со скамейки и замер.
Катя прикрыла за собой дверь, поправила дочке шапочку и посмотрела перед собой. Солнце на секунду ослепило девушку, и весь мир заиграл розовыми красками. Она увидела, как к ней направляется мужчина, в одной руке он держал коробку с пирожными, в другой — ее книгу. Катя потянулась снять розовые очки, но их не оказалось.
Неужели теперь все по-настоящему?
Так, правда, бывает?
Конец
