В голове роятся тысяча вопросов, но ответов сейчас я на них не получу, зато могу сказать
— Нет, Ева. Ты не выглядишь простушкой. И ты права, другом я твоим становится не хочу. Но зато хочу написать твой портрет в полный рост, хочу разговаривать. Во время секса. До и после.
— Тогда я уйду и не буду вашим поваром. Мне это не нужно.
— Но все это будет, — перебиваю. — Когда ты сама захочешь. Так что работай спокойно. Моя кисть не тронет твой холст.
Пока…
Мы в этот момент доезжаем до дома. Стоит машине затормозить, как порозовевшая Ева выпрыгивает и несется к крыльцу, забыв про сумку. А мне смешно становится. Как я мог подумать, что она сама захотела этого придурка. Я не буду удивлен, если она девственница. А иначе как объяснить эту ее реакцию на обыкновенный флирт.
* * *
Следующие два дня я не подходил к Еве. Боролся со страхом не увидеть ее на следующее утро. Распорядился, чтобы без моего ведома ее не выпускали с территории дома. Постоянно проводил время в тренажерном зале. Сбрасывал напряжение, которое она во мне вызывала и разумеется, занимался в зале. Мне хотелось, чтобы она мной восхищалась. Чтобы сама приползла на коленях. Хотелось, чтобы как другие повара пыталась дотронуться до меня, когда ставит тарелку, чтобы смотрела.
Но Ева словно вознамерилась меня не замечать. Зато я замечал ее. Каждый жест, каждый поворот головы, каждое движение тонких пальцев. Она стала наваждением. Она стала той, с которой просто присунуть как было раньше уже не сработает. Было ощущение, что это все только усугубит.
— Харитон Геннадьевич, — отрывает меня от работы Генрих и за его спиной маячит нанятый мною детектив Логинов. Это было позорно, но информации в сети о Еве Шиковой я не нашел. А ее фотография нигде никогда не мелькала. Ни в одной социальной или муниципальной сети.
— Логинов, — жму я ему руку. — Проходи. Нарыл что-нибудь?
— Да, — опускает мужик в вечном черном свитере папку на стол, и я жадно ее открываю. Но кроме свидетельства о смерти и нескольких строчек о работе акушером в местной больнице ничего не вижу. — Ева Шикова умерла восемь лет назад от инсульта в своей квартире.
— В эту квартиру мы приезжали с Евой. За ее вещами, — хмыкаю и начинаю строить догадки. Зачем молодой женщине брать имя умершей старушки?
— Еще что-то нужно? Может полицию вызвать? Девушка может нанести вред. Что-то своровать. Ну… Или провести махинацию.
— Вот еще. Сам разберусь, — даже интересно стало. — Проводи гостя Генрих. Ева, ну или не Ева, где?
— На кухне. Как обычно.
— Позови. Только не говори ничего. Пусть кофе мне принесет, — улыбаюсь сам себе, предвкушая допрос с пристрастием.
Я уже соскучился по ее голосу.
И может быть пора выслушать ее историю?
Глава 16. Харитон
Ева открывает дверь легким движением бедра и вносит две чашки кофе. На подносе. Я невольно прикрываю рукой папку с ее именем и отодвигаю к себе. Открываю ящик, сбрасывая ее туда.
Все это время Ева спиной ко мне раскладывала на столике чашки и тарелку с перекусом, где стояли булочки, ванильный запах которых влек меня их попробовать.
В этот момент порочная фантазия меня приводит к другому запаху. Женскому. Терпкому. Сладкому. И я собирался попробовать его на вкус. Однажды. Ну а пока булочки…
Я неспешно еду в ее сторону, приближаюсь к ногам, как обычно, облаченным в штаны или тяжелые колготки и притаился выжидая.
Ева запинается об меня, и чуть не падает, оперевшись на мое плечо. Одно касание, а меня как током прошибает.
Но мне мало. Мне всегда ее мало.
— Извините, не заметила вас.
Она даже не улыбнулась. Просто отняла руку и отошла подальше.
А я уже готов требовать ответа насчет старушки. Имени. Ее настоящей истории.
Но что-то в ее взгляде меня смутило. Она сбежит. Она ничего не скажет и сбежит, как только я начну докапываться до правды. Если такая женщина меняет имя, скрывает свое прошлое, значит на это есть причина. И выяснить это можно. Если вернуться к нашему недавнему соглашению.
— Ева, — зову я, когда она собирается ретироваться, словно знает, что знаю я. — А вы помните, что хотели выслушать мою историю и рассказать свою?
— Не совсем, — оборачивается она. Я вижу, что напряжение ее немного отпустило. Она перестала мять шерстяную юбку, сверкать глазами в поисках выхода. И теперь после части правды, у меня ощущение, что это юбка снята с покойницы. — Мы рассказываем друг другу истории. Вы свои, а я те, которые хочу. И только одна из них правдивая.
А она ведь хочет рассказать мне все. Но не может. Почему?
— Меня это устраивает, — киваю я на соседний от столика стул.
— Сейчас?
— Разумеется.
Она сомневается несколько мгновений, но потом все же уходит, вызвав у меня почти негодование. Но оно проходит, как только она возвращается с еще одной чашкой в руках. Садится и наливает себе ароматный чай с чебрецом.
— Вы первый.
Первый. Первый. И с чего бы начать. Наверное, с Синицыных. Но ведь нужна предыстория.
— Я неплохо умею манипулировать людьми, — начинаю я рассказ и вижу, что чашка у ее губ остановилась, а взгляд стрельнул в меня вопросом. — Мне нравится приводить их к тем решениям, которые выгодны мне саму. Так и случилось с Марком Синицыным.
— Марком? Мужем Даши?
— Да. Даша была отличным объектом для спора. А Марк не признавал, что она ему нравится, хоть и пялился на нее регулярно.
— Вы не могли этим не воспользоваться.
— Не мог. Я предложил ему вожделенный бой с одним весьма популярным реслером. А за это он должен был развести Дашу на секс.
— И что в этом сложного? Ведь Марк красавчик.
— Ве-ерно, но самое интересное не это. Ведь до этого он уже обманул ее, заставив прийти в чулках.
— Она пришла в чулках?
— Не только пришла в чулках. Он поставил ей подножку и эти чулки увидела вся группа. Было забавно на самом деле. Просто некоторые не умеют смеяться над собой.
Ева поджала губы и отвернулась. А я хотел ее реакции, хотел ее гнева. Да, наверное, так поступают одни уроды.
— Жизнь такого, что слабые всегда становятся объектом для шуток, Ева. Не умеешь защитить себя, получаешь по шапке.
— Только вот порой положение вещей меняется и слабый может стать сильным, — с трудом выговаривает она. — И как же Даша смогла лечь под Марка, если была настолько обижена? Мне кажется женщина не сможет спать с тем, кто ее унизил.
— Влюбленная девушка готова простить все.
— Она узнала про спор?
— Узнала. Как и все в универе.
— В смысле?
— Это была часть спора. Мне нужны были доказательства, что секс был. Он должен был быть снят на камеру. Но Марк слился, а я ему помог выиграть спор окончательно.
— Вы выставили их секс в сеть? — почти пищит она.
— Было дело.
— Вы просто… Просто отвратительный! Зачем! Что вам это дало?!
— Я отомстил ее отцу.
— За что?!
— За секс с моей сестрой.
— Да, ваша сестра!… — она замолчала, а я буквально купался в ее эмоциях. В том, как она краснела, как сверкала глазами, как откидывала растрепавшиеся волосы, которые несколькими прядями свисали вдоль лица.
Но стоп.
— А что вы знаете о моей сестре?
— Я хотела сказать, — успокоилась она. — Что ваша сестра вряд ли была бы рада, что стала поводом для подобного троллинга.
— Это уже не важно. Я понес заслуженное наказание, разве нет?
Она смотрит на коляску, потом на меня и судя по выражению ее лица, наказание недостаточное.
— Не нервничайте. Ребята меня простили. Неужели вы не простите? Теперь ваша история.
— Мне кажется вы упустили много подробностей.
Я подумал о том, как Даша чуть не покончила с собой из-за этого видео и мнимого предательства Марка, и решил об этом смолчать. Хватит с меня ее гнева.
— Даже если так, прошлое осталось в прошлом.
— Ну хорошо, — садится она обратно, дрожащими руками пьет чай и поднимает голову. — Я буду рассказывать эти истории, как будто они произошли со мной, а ваша задача выяснить, какая из них правдивая. После каждой вы будете угадывать. Не угадаете, рассказываете новую историю о себе.
