доводилось раньше пробовать вино и шампанское. На праздники. Пиво я не пила ни разу. Но когда-нибудь всё равно попробовала бы, верно? Так почему не сейчас?
Делаю осторожный глоток и тут же кривлюсь от горечи. Ну-у… такое себе. И послевкусие ужасное. И что мне теперь делать с остатками? Выливать будет невежливо и передать стакан кому-нибудь другому тоже не выйдет, раз я из него уже отпила…
– О, так ты у нас совсем неискушённая, – вновь склоняется ко мне Рома. – Да? Никогда раньше не пробовала пиво?
– Не-а. Как вы вообще его пьёте? Оно же невкусное.
– Кому как, – усмехается он. – А напивалась хоть раз?
– Нет.
– О-о-о… попала ты, мышка, – тихо смеётся он, отставляя свой стакан. – Предлагаю сделать вид, что ты в этом профи, иначе кому-нибудь придёт в голову идея впервые тебя напоить.
– Что? – пугаюсь я, представив лицо отца, если я пьяная вернусь домой. Я точно не знаю, но что-то мне подсказывает, что по головке он меня за такое поведение не погладит.
Рома тихо смеется и, спрыгнув с лавки, встаёт передо мной. Накланяется, уперевшись ладонью в перила позади моей спины, которой я буквально вжимаюсь в деревянные доски, и обхватывает своими пальцами мою руку со стаканом, а затем тянет её к своим искривлённым в усмешке губам:
– Я помогу.
Ошарашенно смотрю, как он отпивает из стакана треть напитка, а затем подносит его уже к моим губам:
– Ещё один глоток, мышка.
Послушно его делаю, пока он возвращается на место, старясь не думать о горьком привкусе и о том, что сейчас произошло.
– Эй-ей! Ты там чё, пристаёшь к моей зайке? – спешит к нам Зар и опускается на сидение с другой стороны от меня, укладывая свободную ручищу мне на плечи. – Пристаёт к тебе этот злодей, Ксюш?
Я чудом не давлюсь пивом, когда слышу словосочетание «моя зайка», но мне приятно, что Зар обращается ко мне, словно знает меня очень давно, чтобы защищать от чьих-либо приставаний.
– Нет, – робко улыбаюсь я.
– Хорошо, – ржёт он возле моего уха. – Ну… рассказывай, Ксюнь, где этот наглец умудрился познакомиться с такой, как ты?
– Как я?
– Мы учились в одной школе, – сообщает Рыжий, который сидит недалеко от Ромы, и придвигается ближе к нам, повернувшись полубоком. – Не думал, что когда-нибудь тебя здесь увижу, – подмигивает он мне. – Особенно с Чижом…
– Ты какого хрена подмигиваешь моей зайке? – шутливо рычит Зар. – Слюни подотри.
– Это когда она успела стать твоей? – усмехается тот.
– Ксюш, ты не ведись на его веснушки. Сдаётся мне, он подрисовывает их карандашом.
– Я хоть не пользуюсь мамкиной пенкой для укладки волос, – отбивает подачу Рыжий, он же Олег Самойлов. Из бывшего «А» класса. Оттуда же Маша и Аня. И Вова. Миша учился в нашем с Ромой «В» классе. И именно его слова, когда он подходит, заставляют меня краснеть ещё сильнее.
– Быстро же наш Ромео обзавёлся соперниками. Отбивать-то будешь или и другим можно вступить в борьбу за сердце дамы?
– Вы офигели, что ли, все? – возмущается Зар. – Ксюш, подтверди, что у них нет ни одного шанса против меня!
Я открываю и закрываю рот, не зная, что ответить. Лицо горит, сердце бешено стучит, находясь в шоке от неожиданного и столь пристального внимания.
– Ксю, если хочешь, можешь их просто послать, – предлагает Рома. – Или их могу послать я.
– Нет, не нужно, – тихо отвечаю я, потому что посылать кого-либо некрасиво, а затем прячусь за стаканом, делая несколько горьких глотков подряд, чтобы избежать новых вопросов.
Кроме пива, в этом мне помогает незнакомый парень, который, подходя, протягивает руку Роме:
– Здорово! Я тебя знаю. Ты работаешь в лавке «У дома» на Строителей, да?
– Работал, – коротко кивает Рома, пожимая в ответ его ладонь и бросает быстрый и, кажется, недовольный взгляд на Мишу, на что тот отворачивается в сторону. – Уволился пару дней назад.
– Значит, слышал, что склад Гасана обчистили?
– Слышал.
– Ты поэтому ушёл?
– А ты чё такой любопытный? – поворачивается к нему Миша. – Больше всех надо?
– Остынь, чувак, мы просто разговариваем.
– Чуваком будешь называть того, у кого… – выплевывает Миша почти у лица недоумевающего парня.
– Э-э-э, парни, – подскакивает Зар и за плечи оттесняет их друг от друга. – Не будем Машке портить вечер тупыми разборками, лады?
– Я вообще-то и не собирался, – поджимает губы парень и уходит.
– Мих, чё взъелся-то на парнишку? – вновь смеётся Зар. – Думаешь, мордобоем сможешь увести у меня девчонку? А вот и фиг. Моя Ксюша против насилия. Забыл, как она заступилась за Ромыча? Полицией! Да же, Ксюш?
Надо мной нагло насмехались. Что неудивительно. Но проглотив эту насмешку и кивнув, я всё же не могла не радоваться, что Зар при помощи меня пытается переключить внимание Михаила. Уж лучше так, чем разборки на пустом месте.
– Что, Белова? – появляется возле нас Аня и садится на колени к Олегу, обняв того за шею одной рукой. – Наши мальчики слетелись на тебя, как мухи на…
– Ань, – предостерегающе зыркает на неё Рома.
– Варенье! – смеется она, откидывая голову назад. – Я хотела сказать варенье! А ты что подумал, Чижов?
– Это и подумал, – хмыкает он.
– Ро-о-ом, – игриво тянет она и обхватывает его колено пальцами, поглаживая. – Может, ты нам сыграешь? От этих басов уже голова болит.
– Точняк, Ромыч, – подхватывает идею Зар и уходит, чтобы через две минуты вернуться с гитарой, по пути отключив колонку. Тут же раздаются возмущённые крики, на что Зар выставляет ладонь и авторитетно заявляет: – Спокойно. Время послушать настоящую музыку.
Я вся подбираюсь, обрадованная тем, что буду непосредственным слушателем, которому, возможно, удастся поймать взгляд исполнителя. Да даже если не удастся, просто наблюдать за его лицом во время исполнения – моя заветная мечта.
Пока Рома, ухмыляясь, укладывает на колени гитару, я замечаю, как все остальные, переговариваясь значительно тише, чем до этого, подходят ближе, садятся на свободные места, готовясь слушать или подпевать.
Моё сердце наполняет восторг,
