* * *
Из полутора сотен претенденток взыскательная конкурсная комиссия отобрала всего лишь двенадцать девочек.
Будущие балерины робко и счастливо улыбались, не могли дождаться той минуты, когда, выбежав в коридор, сообщат родителям радостную новость.
— Не веселитесь раньше времени! — Мстислава Борисовна поднялась за столом, строго осматривая «потенциальных прим», — и не считайте, что вам повезло! Во-первых, вы заслужили честь заниматься в училище! Ну а во-вторых, — Славочка усмехнулась, — повезло тем, кого «отбраковали»! У них будет нормальное детство! А вас ждёт работа и еще раз работа! Каждый день! По несколько часов в день! До седьмого пота! И так на протяжении восьми лет! Вы готовы?!
Девочки улыбались, кивали маленькими головками на изящных шейках. Конечно, они готовы! Ведь балет для них — это все!
— Сейчас вместе с родителями пройдём в общежитие, — приняла участие в разговоре Людмила Марковна, — посмотрите свои комнаты. А со следующей недели — начнутся занятия. Жить вы будете здесь, невзирая на то есть ли у вас семьи в Южной Пальмире. Мы не делаем различия между воспитанницами, да и соблюдать необходимый режим так вам будет проще.
* * *
Девочки, переодевшись в платья, в сопровождении не менее счастливых мам, пап и бабушек, заполнили коридор общежития. Родители застилали серым казенным бельём постели дочерей, охали, удивляясь тому, какие крохотные и узкие комнаты предоставлены будущим балеринам. Радовались, что «кельи» эти хотя бы рассчитаны на двоих.
Селить девочек по двое было удобно и правильно для всех. Так жили и те, кто только поступил в училище, и ученицы выпускных классов.
Мальчишки, комнаты которых находились в другом крыле, что называется «барствовали». Их комнаты были намного просторнее, но и рассчитывались не на двоих, а на четверых постояльцев. Почему существовал именно такой порядок, всем предстояло узнать намного позже.
Через час коридор общежития снова опустел.
«Домашние» девочки разъехались. Им дали несколько дней, чтобы насладиться последними днями вольницы, но будущие балерины еще не могли осознать всей прелести этого дара и всеми фибрами души устремлялись туда, в танцкласс, желая немедленно приступить к занятиям.
* * *
— Вот ваша форма, — Людмила Марковна бросила на кровать Леночки, расположенную ближе ко входу, два пакета в которых что-то зашуршало слюдяной обёрткой, — старайтесь стирать аккуратно! Форма выдается на три года. Если протрёте дырки — так и будете заниматься в рванине. И еще, вам бы научиться вязать не помешало. Мам-бабушек у вас нет, а то безобразие, что выдается под именем гетр, совсем не подходит. Нужны хорошие, из натуральной шерсти. Конечно, первые два года обойдётесь и без них на занятиях, но зимой в общежитии зябко. Так что постарайтесь познакомиться с комендантшей и взять у неё пару уроков рукоделия.
Милочка смотрела на девочек, которые непонимающе хлопали глазами. Поняв, что малышки еще не пришли в себя после треволнений сегодняшнего дня, улыбнулась ободряюще:
— Открывайте пакеты! Давайте посмотрим, что там у нас?
Через пару минут перед педагогом стояли две малышки в салатовых купальничках и белых носочках.
— А где пуанты? — Леночка уже давно знала, что те тупоносые тапки, насмешившие её два года тому назад, называются пуантами, — где шопенки? А такую кофточку, как у вас, и лосины нам когда выдадут?
— Когда перейдёте в третий класс! — сообщила Людмила, — а пока — вот такая у вас форма. Педагог должен иметь возможность наблюдать за работой тела, отслеживать движение каждой мышцы. Для этого нужна максимальная обнаженность, — добавила, увидев недоумение на лицах девочек, — такая форма предусмотрена для всех учениц! Вам не стоит переживать и бояться, что будете выглядеть как-то не так.
— А в школу? — тихо спросила Диана, — в обычную школу мы ходить не будем совсем?
— Конечно, будете, — рассмеялась Людмила, — в самую что ни на есть обычную школу, что расположена в двух кварталах от училища!
* * *
… жаркое лето сменила мягкая осень, а потом пришла зима…
Каждый следующий день, наполненный трудом, болью и надеждами, был похож на предыдущий.
Жизнь будущих Прим Большого Балета не отличалась разнообразием, но у них была Цель, к которой девочки шли пусть медленно, но неуклонно…
Где-то там, за резной оградой хореографического училища, шла своим чередом жизнь.
Рушились и создавались страны.
Умирали и свергались политики, и на их место приходили новые.
Но бурление и кипение страстей никак не отражалось на ежедневной жизни будущих балерин, шаг за шагом идущих к вершинам славы, осуществлению амбиций. Своих или чужих? Да какая разница?
Все так же плескалось море за окнами жилого корпуса.
Все так же раздавались в танцклассе резкие, как удары кнута, команды.
Все так же взметались над головами руки и взлетали ноги в па и арабесках.
… прошло шесть лет…
Часть вторая
Глава первая
Дверь в комнату распахнулась, словно от порыва ветра.
У окна, опершись локтями о низкий подоконник, свесившись наружу и согнувшись так, что в комнате оставалась только попка в коротких шортиках, подпираемая тонкими стройными ножками, курила сигарету Леночка.
— Ты опять?! — возмущенное шипение Дианы вовсе не заставило подружку выбросить сигарету.
Она спокойно докурила почти до фильтра и привычным щелчком отбросила остаток сигареты подальше от окна.
Распрямилась и повернулась спиной к окну:
— Чего кричишь? — недовольно поморщилась. — Сама знаешь, что с моей генетикой, о которой я, кстати, имею весьма смутное представление, если не буду курить, то разнесет меня вширь в считанные недели!
— Да с чего ты взяла?! — Диана смотрела на подружку. Такую же невысокую и худенькую, как и она сама. — Кто тебе сказал, что курение поможет сдерживать вес?
— С чего, с чего? — бормотала Леночка. — Все девчонки в старших классах курят! И не скрывают этого! Я хочу еще водку пить попробовать, — задумчиво уставилась в окно. — Нужно только правильно это делать.
— А если Милочка узнает? — сомневалась Диана. — Или еще хуже того, Мстя пронюхает? Не боишься, что попрут из училища за милую душу?
— Не боюсь, — усмехнулась подружка. — Уже не попрут. Нам два года до выпуска осталось! Как там Мстя говорит? «Не забывайте, что страна в вас вкладывает огромные деньги! И не подведите ни меня, ни губернатора, ни родину!»
— А при чем тут высказывания Славочки? — не поняла Диана.
— При том, что для того, чтобы нас выгнали из училища, нужно такооое учудить! Вымахать ростом с каланчу! Или разожраться до слоновьих размеров! — Леночка, приподнявшись на кончиках пальцев, завела руки за голову и потянулась всем телом. Короткий топик на узеньких лямках задрался едва ли не до крохотной груди, обнажив выпирающие ребра и впалый живот.
* * *
— Сиськи? — удивилась Мстислава Борисовна, заметив намек на выпулости под купальником. — В тринадцать-то лет? Не рановато? — и погнала Леночку на весы.
К счастью, вес оставался в норме, да и расти юная балерина явно не торопилась, а потому старший преподаватель классического танца еще раз подозрительно осмотрев воспитанницу, как пони на базаре, удовлетворенно хмыкнула, не забыв подпустить шпильку напоследок:
— Не вздумай мне еще разменструировать!
Девочки, замершие у станка и с любопытством наблюдающие за принародной экзекуцией, давно знакомые с физиологией если не по учебникам, то по разговорам старших учениц, угодливо захихикали.
«Можно подумать, это от меня зависит», — подумала Леночка. Но вслух произнесла:
— Ни в коем случае! — и присела в книксене.
По дороге в школу подружек догнала одна из учениц выпускного класса. Семнадцатилетняя девушка в этом году заканчивала обучение в училище и среднюю школу, и была несказанно рада тому, что её сразу же после возвращения с гастролей местной труппы зачислят в штат и позволят танцевать в третьем ряду кордебалета.
