— Да, я сейчас всё сделаю.
— Так-то лучше. И не переживай за стоимость блузы, презент за счёт заведения, корпоративные расходы. Будем считать этот небольшой инцидент с пролитым кофе — к счастью, идёт?
— Спасибо большое, что подсказали мне выход.
— А что с твоей улыбкой? — просит он.
Я улыбаюсь и тревога понемногу уходит.
— Так-то лучше, Варя.
Начинает трезвонить внутренний телефон.
— Не буду тебя задерживать. Занимайся работой.
— Вечером нас ждёт ресторан, — говорит с блеском в глазах и щедро приправляет несколько слов многозначительным, порочным намёком на продолжение, которое по его планам должно плавно перетечь в ночь.
Глава 5
Ринат
— Я думал, что ты меня услышал насчёт бороды и волос. Но ты упорно решил быть диким маугли.
Резкий мужской голос не разбудил меня.
Я уже не сплю. Лишь лежу с закрытыми глазами и переживаю каждый момент из вчерашнего дня. Снова и снова. По кругу.
Вспоминаю Варю, нашу торопливую, жадную близость.
Это было как ослепительная вспышка.
Одно безумие на двоих…
Раньше мы были неразлучны.
Однако сейчас нет нас, но есть только две расколотые жизни.
Из-за одной досадной ошибки. Моей ошибки…
— Завтракать тебе придётся в одиночестве. Свой завтрак я уже съел, — не отстаёт приятель и даже садится на диван.
Открываю глаза и долго-долго пялюсь в безупречный потолок с роскошной золотой лепниной. Кажется, словно я загудел накануне и случайно уснул в городском музее.
Мгновением позже напоминаю себе, что это дом Бекетова. Вернее, один из домов, принадлежащих его семье. По словам самого Бекетова, этот дом один из самых скромных по дизайну и мебели.
Я бы сказал, что дом неприлично роскошно обставлен. Одна лепнина и фрески на высоком потолке чего стоят.
Но на мои слова Бекетов возразил бы, что я ошибаюсь. У меня нет причин сомневаться в его словах. Удивительно, что человек высокого сословия, очень состоятельный, занимается тем, чему он посвятил свою жизнь.
Поднимаюсь с дивана.
Хотелось бы сказать, покидаю диван грациозным прыжком, но последствия серьёзных травм ещё дают о себе знать.
Сначала придётся сделать гимнастику, разогреть мышцы, прежде чем двигаться резко и быстро.
— Выглядишь так, словно тебе сорок, а не мне, — комментирует мои действия Бекетов.
Приятель наблюдает, как я осторожно наклоняюсь за штанами, что валяются на полу, и тут же исправляет свои слова.
— Нет. Вру. Выглядишь на полтинник с хвостиком! В утешение скажу, что шрамы украшают мужчину. Так что в некоторых местах ты весьма и весьма украшен.
— Помолчи, пожалуйста. Не припомню, чтобы раньше ты был таким болтливым. Башка трещит…
— Башка трещит, потому что ты выжрал весь мой ром. Зря я не запретил тебе лезть в мой бар!
Бекетов пинает опустевшую бутыль, стоящую рядом с диваном. Одна сбивает вторую, тоже пустую, и они стучат друг о друга, звенят и звенят без конца, порождая хаос в гудящей голове.
Стону, уцепившись за голову обеими руками. Как же сложно удержаться от трёхэтажного мата!
— Хватит жалеть себя! — обрывает мои стенания Бекетов.
— Я не жалею. Просто ещё не проснулся! — возражаю.
— Расскажи это тому, кто в одиночку глушил ночью мой ром.
— Задолбал. Я поставлю тебе ром. Только деньги сниму…
— Проснёшься, придёшь за этим, — показывает мне что-то.
Я с трудом сосредоточил взгляд на предмете в руках Бекетова.
— Телефон?
— Кажется, ты хотел поговорить с Тяпой? Я нашёл его новые контакты.
В голову резко приливает кровь и мир проясняется, становится чётче в тот же миг.
— Дай сюда.
— Хочешь телефон? Сначала просвежись, — усмехается Бекетов и прячет телефон в карман своих брюк, хлопает по нему широкой ладонью.
— Дай, а?
— Сказал же, сначала просвежись, собери бутылки и проветри комнату. Не люблю срач и спёртый воздух…
После этой тирады старый приятель уходит.
Который час?
Я с трудом нахожу часы, валяющиеся под диваном. Почти десять часов утра. Наверное, это не слишком рано, но мне сложно прийти в себя после вчерашнего.
Ковыляю в душ, чтобы привести себя в порядок. Залезаю под лейку и, сцепив зубы плотнее, сразу же врубаю ледяную воду.
Хочется орнуть вслух от сильного напора, с которым ледяные струи бьют по телу, но зато такой способ быстро отрезвляет и вставляет на место мозги, до этого дрожащие, как кисель.
Потом рассматриваю своё отражение в зеркале, признавая очевидность правоты слов Бекетова: я выгляжу лет на пятьдесят с этой небрежной бородой и отросшими волосами.
Если добавить к этому растянутый свитер, кожанку с чужого плеча и потёртые шмотки, видок получится ещё тот.
Удивительно, как только Варя мне — такому — дала, причём, охотно.
Или это лишь блажь моих фантазий? Может, голод по любимой коротнул все эмоции, отсёк лишнее и оставил лишь главное — оглушающий, жаркий финал.
Надо что-то делать со своим страшно бородатым фейсом. Открываю шкафы в просторной ванной комнате, один за другим, пока не нахожу машинку для стрижки с кучей насадок. Уверен, что Бекетов ей ровняет виски или делает стильную бородку, когда есть такое желание. Мне же машинка для стрижки сгодится, чтобы одним махом сбрить лишнее, под привычную «однёрку».
С одеждой, правда, напряг. Вчерашние шмотки надевать не хочется, а с Бекетовым у нас немного разное телосложение. Да и он скорее удавится, чем одолжит кому-то одну из своих рубашек.
По двери ванной стучат.
— Что?
— Бекетов попросил передать вам одежду. Сказал, что должна подойти.
— Оставьте у двери.
Бекетов распорядился, чтобы мне достали джинсы, бельё, просторную футболку. Проблема с одеждой решается даже быстрее, чем
