теперь я напрягаюсь.
Серое небо. Снег. Козырек. Костян.
– Давай, налей на нее! Прям на лицо!
Серое небо. Козырек… Что?!
И могла бы я предположить, что это все мне послышалось, но решила не рисковать и попробовать нарушить их мерзкие планы.
Не успеваю я встать на ноги, как меня накрывает новое потрясение.
Серое небо. Козырек. Новичок и расстёгивающаяся ширинка.
– Кто-то заказал золотой дождик? – интересуется он, и все трое поднимают головы. – Ух, как вас много! Да не переживайте вы так, всем достанется. Кто первый?
Светка с визгом отбегает в сторону, я испуганно перекатываюсь по снегу, а вот парни, боясь показаться трусами, остаются на месте.
– Да пошел ты! – плюется Костян.
– Не хотите? – разочарованно вздыхает Звягин и застегивает молнию. – Что ж, зря. Это одна из самых дорогостоящих процедур в китайской медицине. На вашем месте я бы хорошо подумал, прежде чем отказываться.
– Хорош трепаться, клоун! – рычит второй. – Спускайся! Или ссышь?
– Больше нет, как видишь, – смеется Звягин и пропадает из видимости.
Я и Света потерянно смотрим на друг друга.
– Твоему хахалю не жить, – сквозь зубы произносит она. – Он только что себе приговор подписал.
Хахалю? Откуда такие глупые домыслы?
– Ку-ку, мальчики!
В этот момент в голову Костяна летит обрубок кирпича. Он падает на сугроб и кричит матом. Держится за лоб. Между его пальцев просачивается кровь.
– Ты что творишь, придурок?!
– Не ругайся, пупсик, – беспечно просит Витя и берет кирпич побольше того. – У меня для тебя тоже есть подарок. Я вот только думаю, куда его подарить? В ногу? В голову? Или куда поинтереснее?
Светка прикрывает рот рукой. А я все думаю – в ногу или голову?
– Пойдемте отсюда! Он псих! – скулит Костян, и все трое уносят ноги.
Я нахожусь в полном замешательстве. Смотрю на спины убегающих истязателей, а потом на Звягина. Он невозмутим. Стоит на краю крыши, словно захватил целое государство. Стоит. Стоит. Смотрит. Молчит. И если во взгляде бывает магия, то тут ее, очевидно, нет. Ничего. Только пустота. Он не из нашего мира, определенно.
Наши гляделки заканчиваются. Витя спрыгивает с гаража и уходит. Я поднимаю шапку и теперь смотрю в спину новичка.
И если это не помощь, тогда что?
– Стой!
Не знаю, что мной овладело, но я мчусь вслед за ним.
– Да стой же ты!
Звягин останавливается и смотрит с высока.
– Даже не смей думать, что теперь можешь разговаривать со мной, – пренебрежительно проговаривает он. – Мне противны такие, как ты. Ты только глянь на себя. Смотреть жалко. Тебе нравится все это? Зачем позволяешь? Если тебя бьют – отвечай. Не можешь ответить – кричи. Делай хоть что-нибудь.
Его совет кажется мне неоднозначным. Больше походит на упрек или на грубость. Я не могу подобрать подходящего ответа, так как не умею общаться с такими, как он. Черт, да я боюсь его! Мне было проще валяться на снегу под натиском Светланы, чем сейчас. Мне страшно просто стоять рядом. Я провела кровавую борьбу с самой собой, прежде чем решилась догнать его.
По усталому взгляду понимаю, что он собирается уйти, отчего нахожу в себе наглость вцепиться в его куртку.
– Так помоги мне! – кричу я.– Ведь очевидно, что мне нужна помощь!
Звягин реагирует на мой жест с нескрываемой иронией.
– А знаешь, кто ты? – с едким смешком спрашивает он. – А, Варя?
Я будто впервые слышу свое имя. Он произнес его не так, как остальные; не вложил ни одной эмоции, словно проговорил незнакомые буквы.
– И кто же? – говорю почти шепотом.
– Все просто. Ты затравленный олененок, который попал в ледяной капкан. Ты старательно перебираешь копытцами по неподвластной поверхности, но подняться не можешь. Беспрерывно падаешь, в итоге сдаешься и наивно ждешь помощи. Замерзаешь, медленно погибаешь, но продолжаешь ждать невозможного. И самое удивительное, что этим мы похожи, – его ненормальная улыбка улетучивается. – Только я уже ничего не жду, да и капканы у нас разные.
Я растеряла все слова. В главном Звягин был прав, но что это значит? Почему он говорит так, будто давно меня знает?
– Надеюсь, я доходчиво выразился?
Он смотрит на мою руку вынуждающим взглядом, отчего я послушно разгибаю замёрзшие пальцы.
– Будь здорова, – говорит он и уходит прочь.
На этот раз я остаюсь стоять на месте.
Серое небо. Хлопья снега. Туман в голове. И один мучающий вопрос – кто ты такой? Кто ты такой, Виктор Звягин?
Мне легче разбудить покойника,
Чем заметить жизнь в твоих фарфоровых глаз
А мечта не нова, Чтоб до неба трава. Будь свободна душа, Но меня не лишай Легких крыльев, Ведь кажется мне, будто я...
© Египтянин – группа «Пикник»
– Вот, держи, Витек. Хорошая работа, – хвалит меня старший грузчик и протягивает две зеленые купюры. – Надеюсь, тебе хватит.
После нескольких часов изнурительной работы, я буквально валюсь с ног и с трудом верю в происходящее.
– Серьезно? Двушка? – приятно удивляюсь и не сразу решаюсь взять деньги, ведь мои руки выпачканы в смоле. – Но за что, Кирилл? Я толком ничего не сделал.
– Сегодня праздник. Тебе положено. Работа будет не скоро, так что проведи каникулы с пользой, – наставляет он, перед тем как уехать. – И с наступающим. Береги себя, малой.
Кирилл старше меня всего на три года, но товарища во мне так и не разглядел.
– Спасибо, Кирюх! Добра тебе!
Скидываю рабочую форму и торопливо покидаю стены склада.
Солнце практически село. Люди суетливо носятся по улице, жадно скупая алкоголь и импортные мандарины. Прилавки рынка украшены разноцветными гирляндами и поздравительными плакатами. На них до тошноты улыбчивые старики в красных шубах, которые обещают горы счастья в предстоящем году, но что-то мне подсказывает, что они нагло лукавят. Если кого и ждет счастье, но только не меня.
Сжав зарплату в кулак, я спешу навестить Геру, но в какой-то момент останавливаюсь, будто невидимая рука потянула за шиворот. Странное чувство селится в груди и на дает сделать шаг туда, где я забуду обо всем. Гера поможет забыться, но – нет. Тихий отголосок детства требует праздника, о котором я мечтал когда-то. Мне противны эти мысли, противны чувства,
