его голосе звучит насмешка.
Самой удивительно. Состояние какое-то полупьяное. Скорее всего, это от усталости, я весь день на ногах. В моем положении нужно больше отдыхать, но пока это не получается.
— Уверена.
Освобождаюсь от туфель, беру их в руки и выпрямляюсь. Без каблуков рядом с Зеном я вообще кажусь себе карликом.
— Ты родом из этих мест? — интересуюсь.
— Нет. Кира здесь родилась, а я все детство провел в богом забытой провинции. С отцом и младшим братом.
— Без матери?
— Да. Она умерла при родах, когда рожала мою младшую сестру. Сердце не выдержало. Мать и младенец погибли.
— Это все очень грустно…
— Тогда не будем грустить и сменим тему на что-то позитивное.
Мы доходим до пляжа. Зен тоже снимает ботинки. Ощущения космические: слушать шум моря и идти по теплому песку. Мне этого не хватало.
— Сто лет не была в отпуске.
— Почему?
— Не знаю, — пожимаю плечом. — Сначала развод, потом я погрузилась в работу. Уже и не вспомню, когда собирала чемодан в отпуск, а не в командировку.
Из плюсов — скоро будет декретный. Жаль только, задержаться в нем я не смогу, как и сполна насладиться временем с малышом. Кто-то должен зарабатывать деньги.
— Так из-за чего вы расстались с Егором? Или это большой-большой секрет?
— Огромный, — улыбаюсь я. — А где мать Киры? — тут же летит Зену ответка.
— Без понятия. Дочери было десять, когда Селина собрала вещи и уехала.
— Просто уехала? — прихожу в изумление. — Извини, я слышала другое. Якобы она умерла…
— Да, Кира всем говорит, что ее мать умерла. Она очень обижена на Селину.
— И ты не выяснял ничего о своей жене?
— Конечно, выяснял и даже приезжал с ней поговорить. Селина попросила оставить ее в покое.
— Но была же какая-то причина? — продолжаю допытываться.
— Была. Однако сейчас мы не будем об этом говорить.
— Ты ей изменил?
Зен не отвечает, и я почему-то прихожу к выводу, что так оно и было. Похоже, это что-то психологическое, раз меня, словно мотылька к огню, манят ветреные мужчины, которым плевать на чувства своих половинок. Такие как Егор и Дамианис.
Подхожу к морю и останавливаюсь. Пробую воду кончиками пальцев ног. Я не вижу Зена, но уверена, что он в это мгновение наблюдает за мной.
— Холодная? — доносится грубоватый голос сзади, а следом я ощущаю руки Дамианиса на свой талии.
— Не очень…
Зен рывком поворачивает меня к себе и, взяв мое лицо в ладони, целует. Хотя это с натяжкой можно назвать поцелуем. Это что-то дикое, варварское. Словно ураганом сносит от напора Дамианиса. Его язык у меня во рту и творит невообразимые вещи. Колени подкашиваются, по венам течет жар вместо крови. Обвиваю сильную шею руками и отвечаю. Жесткие, обжигающие губы терзают мои. Ни о чем не получается думать в это мгновение, я похожа на податливую марионетку.
И не подозревала, что могу так желать ласк другого мужчины.
— Поехали в отель, — шепчет Зен хриплым, вибрирующим голосом и слегка прикусывает кожу на подбородке.
Фокусируюсь на его лице. Пульс набатом стучит в ушах, тело дрожит.
Предложение Дамианиса чуть-чуть отрезвляет. Даже не чуть-чуть — на меня словно ушат холодной воды выливают. Благо мозги еще в состоянии работать и я отдаю себе отчет, что последует за моим согласием. А этого допустить нельзя. То, что произошло сейчас, уже было лишним. Как теперь держать с Зеном дистанцию?
— Продолжения не будет. Нет.
Я вырываюсь из его рук, подбираю свои туфли с песка и чуть ли не бегом иду с пляжа. Как можно скорее и дальше от внезапного дьявольского искушения.
Чувствую себя глупой малолеткой, не старше. Вроде внешними данными природа не обделила, внимания мужчин всегда хватало, но я до сих пор без понятия, как себя вести с противоположным полом. Особенно когда такие, как Зен, настойчивы, а я не хочу отвечать отказом. Но и зеленый свет дать не могу.
— Даша, постой, — слышу позади голос Дамианиса. Спотыкаюсь и лечу на песок.
Неудивительно, что Зен настигает меня за считаные секунды. Склоняется и помогает встать. Как назло, эйфория после нашего поцелуя даже и не думает отпускать.
— Ну куда ты так бежишь? Я тебя разве насилую? — произносит Зен с раздражением.
Поднимает меня на руки, словно пушинку, и несет с пляжа.
— А что ты сейчас делаешь, если не трогаешь? — Упираюсь ладонями ему в грудь.
— Забочусь о том, чтобы ты шею себе не свернула.
Зен напрягается, когда я с новой силой упираюсь ладонями в его грудь и требую, чтобы отпустил. Немедленно! Я от этого и бежала. Не хочу с ним еще одного физического контакта, а он опять за свое!
— Успокойся, Даша. В отель поедем, спать. Каждый в своей кровати, — чеканит Зен, продолжая прижимать меня к себе.
Закрываю глаза и смиряюсь. Все равно Дамианис сильнее и не отпустит, пока мы не выйдем к дороге.
Несмотря на волнение и внутреннюю дрожь, я испытываю еще одно чувство. Спокойствие. То самое, когда находишься в надежных руках и знаешь, что тебя не обидят, не сделают ничего плохого.
Вдыхаю запах Зена и обнимаю его за шею, потому что идет он уверенно и быстро, а я боюсь оказаться на земле.
— Раз ты считаешь подобную связь недопустимой, я не буду настаивать на продолжении. — Дамианис ставит меня на ноги. — Но работать нам предстоит вместе, хочешь ты того или нет. Я давно не мальчик, чтобы скрывать свою симпатию и долго ухаживать за понравившейся женщиной. Прямо спрашиваю: это твое окончательное решение?
— Какое решение? — шепчу недоуменно.
— Игнорировать меня.
Зен шумно дышит, его ноздри раздуваются. Он почему-то злится. Надеюсь, не на меня, а на себя. Я не просила меня трогать, тем более целовать.
Но должна признать, целуется Зен отлично. Так страстно, чувственно… Крышу сносит. Как сказали бы Вик и Вит: «На десять по десятибалльной шкале».
Вспоминаю о ребенке в своем животе. Господи, точно!.. Вот о ком нужно думать, а не о языке Дамианиса.
— Уже очень поздно. Я устала. Сильно. Внести правки было тем еще квестом. Кстати, про это. Не верится, что Виргус мог так поступить. Теперь ты его уволишь? — перевожу тему в другое русло.
— Незаменимых людей не бывает. С этого дня Алекс на меня не работает.
Царапает, как бескомпромиссно Зен решился на этот шаг.
— Со мной так же поступишь в случае ошибки?
Моя покруче будет, чем у Алекса. Представляю «восторг» Дамианиса, когда он узнает правду о нас с Егором… Это окончательно отрезвляет и смывает весь романтический настрой.
И ведь кроме Ники не с кем обсудить. Хоть на исповедь иди. Еще бы священник подсказал, почему я так плохо помню тот вечер и ночь. Точнее, вообще не помню. Возможно, он бы предположил непорочное зачатие или попросил
