больше не пить.
— Смотря какая будет провинность с твоей стороны. Но поблажки определенно будут.
Мы идем в абсолютной тишине. Я смотрю себе под ноги, чтобы опять не оказаться на земле, а потом и в руках Дамианиса.
— Ты слышишь это? — спрашивает Зен и оглядывается по сторонам.
— Что? — Ничего не понимаю.
— Ребенок плачет.
— Ты говорил, поблизости детская площадка…
— По-другому плачет. Ему страшно.
— Может, кто-то вышел погулять с беспокойным малышом. Мои племянники часто путали день с ночью. Не сидеть же сутками дома. К тому же вон какая замечательная погода.
Дамианис не дослушивает до конца, срывается с места и быстрым шагом идет в темноту.
— Зен…
Тороплюсь за ним, едва поспевая, и теперь тоже отчетливо слышу громкий плач.
Внутри все переворачивается, когда на полупустой улице я вижу маленькую девочку с длинными черными волосами. Босую, растрепанную. Она стоит посреди дороги и зовет маму. Где-то вдалеке тусуется молодежь, прохожих почти нет. На малышку никто не обращает внимания. Абсолютно никто…
Кроме нас.
Зен садится перед девочкой на корточки, убирает волосы с ее личика, что-то спрашивает на своем родном языке, гладит по плечам. Та в ответ мотает головой и, потянувшись к Дамианису, виснет у него не шее и что-то бормочет.
Малышке на вид около пяти. Может, и того меньше. На фоне Зена она совсем крохотная. Дамианис берет ее на руки и направляется в мою сторону.
— Ты устала, Даша. Поезжай в отель. Я тут кое-что решу и вернусь на такси.
— Что случилось? — Рука сама тянется к малышке, я глажу ее по спине.
Девочку трясет, ей страшно. Сердце сжимается от того, как жалко малютку. Хочется забрать ее у Зена и прижать к своей груди.
— Дитя выбежало из того переулка, — показывает он куда-то в сторону. — Возможно, там нужна моя помощь. Отец бьет мать. Вызову полицию и скорую, проконтролирую как и что.
Умом понимаю, что спокойнее и безопаснее будет сделать, как говорит Дамианис, но, если он хочет помочь незнакомому ребенку и его маме, я хочу на это посмотреть. Своими глазами. И тоже принять участие. Отец девочки наверняка нанес ее матери какие-нибудь ужасные увечья, кто-то должен поддержать их обеих, и лучше всего это получится у женщины, а не у мужчины, которого бедняжка к себе не подпустит.
— Я с тобой пойду, — произношу решительно, на что Зен шумно и недовольно вздыхает.
Однако позволяет следовать за ним и ребенком.
В квартире, куда нас привела девочка, грязь и вонь. Мне сразу же становится нехорошо, когда я переступаю порог. Тошнота подкатывает к горлу. Хочется поскорее отсюда уйти. Причем вместе с ребенком. От одной мысли, что малютка здесь живет, внутри меня зреет чудовищный протест.
— Присмотри за ней, не отпускай от себя, — говорит Зен и ставит девочку на пол.
Смотрю на малышку и только сейчас замечаю, какая она худенькая и неухоженная, но даже несмотря на это, очень красивая. Смуглая, с черными волосиками и такого же цвета глазами. Полная моя противоположность.
Жаль, не знаю ее родного языка, даже имени не знаю. Да и вряд ли девочка что-то скажет, потому что она напугана и постоянно зовет маму. Неосознанно тянусь к животу и прикладываю к нему ладонь. От мысли, что мой ребенок мог бы испытывать страх, становится не по себе. Никому и никогда не позволю сделать с ним подобное.
Присаживаюсь на корточки, как недавно Зен на улице, обнимаю девочку за плечи. За дверью раздается голос Дамианиса. Никогда не слышала, чтобы он с кем-то так говорил.
Минут через десять приезжает полиция, скорая, какие-то люди, все они говорят на языке, которого я не знаю, но понимаю, что случилось непоправимое. Малышка опять начинает плакать, звать маму громче, заставляя мое сердце не просто сжиматься от боли, а выворачивать душу наизнанку от несправедливости, что это все происходит на ее глазах. Я выросла в благополучной семье, родители любили друг друга, обожали нас с братом. То, что я сейчас наблюдаю для меня первобытная дикость. Есть предчувствие, что девочка сегодня отправится в детский дом. Я не знаю, какие порядки в этой стране.
Зен выходит из соседней комнаты злой. Даже не глядя в нашу сторону отзывает полицейского и какую-то женщину в сером деловом костюме. Разговаривает с ними четко, строго, без эмоций, после чего подходит ко мне и просит, чтобы я забрала девочку и ехала с ней в отель.
Вид у Дамианиса устрашающий, я не решаюсь спросить лишнего. Думаю, Зен хочет как лучше. Но один вопрос все же задаю:
— Она жива?
Дамианис ничего не отвечает, но по его взгляду на девочку, содрогаюсь от осознания, что у малышки теперь нет мамы.
— К себе на ночь ее возьми. Если это возможно. До утра я постараюсь решить вопрос. Случай тяжелый. Не хочу оставить без своего внимания. Буду благодарен за помощь, — трогает, сколько участия в голосе Дамианиса, несмотря на отсутствующий взгляд.
— Хорошо, — отвечаю растеряно.
Я и сама не хочу оставлять девочку одну, тем более отправлять куда-то в обществе незнакомых людей, где ей будет снова страшно и плохо. Беру малышку за руку и выхожу с ней на улицу. Нас никто не останавливает. Возможно, водитель поможет узнать хотя бы ее имя. Пока не представляю, как справлюсь, если мы не будем понимать друг друга. Но я женщина, будущая мама и не желаю малютке зла, а дети очень к этому чувствительны. Кроха потянется, когда перестанет меня бояться.
Человек Дамианиса ждет нас на улице. Я прошу на английском помочь узнать имя малютки. В машине сажусь рядом с девочкой и обнимаю ее за плечи. Малютка сейчас напоминает мне Маугли.
До отеля мы доезжаем быстро, улицы пустые. Водитель о чем-то договаривается на ресепшене, потом записывает для меня голосовое, чтобы я могла спросить имя у девочки и сопровождает нас до номера.
Маугли уже не плачет, осматривается и идет к столу посередине гостиной. Показывает пальцем на фрукты. Боже, точно! Подвигаю корзину на край стола, чтобы малышка выбрала любой, достаю телефон и заказываю еду. Переслушиваю голосовое водителя Зена и произношу его слова вслух.
Маугли отрывает взгляд от яблока.
— Лето, — тихо произносит она, прожевав.
До меня не сразу доходит, что это ее имя. Необычное.
— А я Даша, — тычу себя в грудь. — Повтори.
Ожидаемо, что Маугли меня не понимает. Вообще-то мое прозвище девочке больше подходит. На лето этот черный уголек мало похожа. Надо поискать значение имени в интернете.
— Пойдем помоемся? — показываю рукой в сторону ванны.
Протягиваю ей руку и показываю куда идти, но Лето недоверчиво оглядывается, продолжая грызть фрукт. Даю ей время. Малышка доедает яблоко вместе с огрызком, я
