пропускает их за ворота, на частную территорию. Белый усмехается, понимая, что мужик уже докладывает начальству о появлении гостей.
Федя помогает девочке выйти из машины. Все-таки джип у Белого громадный, а Надия – невысокого роста.
С жадностью Белый впитывает то единственное касание хрупкой ладони к самому центру груди. Девочка держится за него, пока он ставит ее на землю.
Не отпускает рук. Больше положенного держит. Не позволяя лишнего, но и не отстраняясь.
Запрокинув голову, малышка смотрит на него. Тень от кепки падает на ее лицо. А взгляд горит, изучает его, будто рентгеном просвечивает.
Что ты видишь в моих глаза, родная? Видишь, как тону? Как подыхаю?
Второе, более запретное и непозволительное прикосновение.
Федя просто проводит костяшками пальцев по румяной щеке. Мимолетно. Но касание обжигает.
И шелковую прядь заправляет за ушко.
Тянет наплевать на все. Посадить девочку в салон и свалить отсюда к чертям. Белый знает, что вполне реально провернуть такой фокус.
А дальше что? Пойдет она за ним и в огонь, и в воду? Она же учится. Профессию получает. У нее свой мир. Друзья-подруги. Семья.
А Белый что?
У нее все впереди. Вся жизнь. А у него... У Белого нет прав на нее. Нельзя ему с ней.
Все, Федя. Подержал за ручку. Вдохнул. Воскрес. Отпускай. Не дыши.
Белый трясет головой, точно дворовой пес. Позади, за спиной, слышны мужские голоса. Среди них – громче всех Мухтар Варгинов.
Федя усмехается. Видит, как тонкие пальцы комкают футболку на его груди.
Но пальцы нужно разжать.
– Беги в дом, – глухо говорит Белый и отступает.
Ладони горят от касаний. От ощущения шелка волос. От теплого дыхания ноет каждая мышца.
– Папа, ну так же нельзя! – резко выкрикивает Надия, пытается выйти вперед, а Федя снимает кепку с лысой башки.
– Все в порядке, – кивает он, не сводя с нее жадных глаз, повторяет: – Беги.
Хочет добавить «родная», но вовремя осекается.
– Заходи в дом, раз приехал, Федя, – цепляет взглядом Варгинов.
За спиной Мухтара Белый видит пару братков. Впрочем, Федя не стал бы усугублять конфликт. Да и сам он персона вполне видная.
Отказываться от приглашения нельзя. Потому Белый идет вслед за отцом Надии, убрав руки в карманы.
Вообще, нелепо он себя сейчас чувствует в «свободной» форме. Пиджак и галстук добавляют Белому солидности. А тут как-то все наперекосяк.
Федю провожают до двери. Просторная гостиная на первом этаже. У Варгиновых небольшой особняк, но уютный. Видно, что семья живет дружно. На стенах и на полках фотографии в рамках.
Белый успевает выхватить взглядом два снимка с темноволосой малышкой в ярком платье в горох. Понимает, что узнает в этом ребенке Надию. Очков нет на остреньком носике, значит, зрение у малышки испортилось уже позже.
Эти мысли помогают Феде собраться. Разговор будет сложным. Или простым, как угол дома.
Феде указывают на диван. Но он остается на ногах. Так гораздо надежнее, и потом, через окно, ведущее в сад, Белому все видно.
Там в центре, стоит беседка. Сюзанна Эдуардовна накрывает на стол, ей помогают Алина и Надия. Между ними бегает четырехлетняя внучка Мухтара.
В саду появляются новые лица. Федор узнает сына Мухтара – Шамиля. А рядом с пацаном какой-то сморчок. Федя прежде не видел этого гостя.
– Давай, Федор Львович, начистоту, – в лоб говорит Варгинов, протягивая ему наполовину заполненный бокал.
Белый берет стакан в руку, не пьет, ждет разговора.
– Мне очень не нравится, как разворачивается ситуация, Белый, – продолжает Мухтар Маратович, – моя младшая дочь неискушенная. Она не бегала на свидания. Не встречалась с пацанами в школе. Интересуется только учебой. Мы с Сюзанной хотим счастья нашим детям. Безопасности. Стабильности.
Варгинов замолкает. И Федор не многословен. Он вновь смотрит в окно.
Там, в саду, суеты больше нет. Алина играет с дочерью. Сюзанна Эдуардовна о чем-то говорит с сыном. А Надия, скрестив руки на груди, слушает сморчка.
Белый видит, что пацан красуется перед малышкой. Лыбится. Пытается коснуться пряди волос, упавших на плечо. Но малышка уходит от контакта. Поправляет очки. Вновь слушает, кивает, что-то сама говорит.
– Видишь пацана? – заговаривает Мухтар Маратович, – Напросился на обед через Шаму. Недавно мы с его отцом столкнулись по интересам. Говорит, сватать хотят мою младшую дочь.
Белый понимает, к чему идет разговор. Положительный мальчик для идеальной девочки – шикарный ведь расклад.
– Чего молчишь, Федя? – угрюмо усмехается Варгинов.
– А что вы хотите услышать, Мухтар Маратович? – глухо уточняет Белый. С трудом отворачивается от окна. Тупо смотрит в свой стакан. – Не пара я ей? Знаю. Старый для нее? Знаю. Битый, стреляный, резанный? В курсе. По малолетке срок мотал? Тоже про меня. На работе может всплыть производственная травма в виде пулевого в башку? Запросто.
Белый резко и залпом выпивает терпкую жидкость до дна. Со стуком ставит стакан на стол.
– Чего ты хочешь, Белый? Бабла? Сумму назови, – прищуривается Мухтар. – А от дочки отвали. Она же девчонка совсем. Уши развесила. Романтику кругом видит. Сопливая малолетка и взрослый дядя, это ведь сюжет лавстори. Свали, Федя, как мужика прошу. Она перебесится и обратит внимание на сверстников. У нее вся жизнь впереди.
Белый сжимает кулак до хруста. Кажется, в ушах звенит, грохочет.
Федя не может дышать. Взгляд ласкает на расстоянии хрупкую фигурку в рубашке и коротких шортах.
Белый видит, как налетевший ветер вскидывает прядки волос. Швыряет их в лицо девочке.
Федя знает, что сейчас, эти секунды – последние. Так близко Белый никогда не подойдет. К ней. К той, которой он дышит.
– Дай мне слово, Белый. Слово мужика, – продолжает говорить Варгинов.
Федя молчит. Душу рвет звериный вой.
Кровоточит за ребрами. Разрывает изнутри. А снаружи Белый – лед.
Сейчас. Еще секунду. Он соберет себя по кускам. Потому что так надо. Иначе нельзя.
В груди ноет. Кожа, где касалась ладонь малышки, горит, оставляет клеймо. Невидимое, но оно никогда не исчезнет.
Кулаки разжимаются. Очень медленно Федор отворачивается от той, без которой сдохнет. Но это ведь все потом. Потом – можно.
А сейчас двигай, Белый, ногами. Подальше и побыстрее, пока силы не закончились.
Не глядя на собеседника, Федя пожимает крепкую руку Варгинова. Он дает слово, которое крепче законов и всех бумаг.
Выходит из дома Мухтара. Трос с его тачки уже отцепили и вернули в багажник.
Федя влетает за руль. Непослушные пальцы жмут на кнопку.
