Спирина прыснула со смеха, вспоминая тот день. И представление, которое Давыдов устроил за столом, на глазах у всей семьи. В знак протеста.
Так это было из-за волос? Ну, что за придурок?
— Ты понимаешь, что наделала? — Тихонько шепнул на ухо, по-хозяйски проводя горячей ладонью вдоль ее позвоночника. — Мелкая, сама пришла! Теперь не отпущу.
— Не отпускай.
— Дурочка! Я ведь давал тебе шанс…
— Он мне не нужен. Только ты.
Глава 46
После своего грандиознейшего конфуза, оставаться под одной крышей с ремонтной бригадой, Лера наотрез отказалась. Неловкость присутствовала, что ни говори. И шуточки Германа, отпускаемые по данному поводу, улучшению внутреннего состояния не способствовали. Додуматься же нужно, чтобы ляпнуть:
— Не закончите работу в срок, или запортачите чего, Мелкую на вас натравлю. Это я понимающий и лояльный. А она у меня — зверь воплоти! Сами видели. Загрызет же! И кожу живьем снимет. Вообще ошибок девочка не приемлет. Надеюсь, вы меня услышали!
Конечно, услышали. Все дружно гоготали, сотрясая стены. По достоинству оценив его чувство юмора. А вот ей было не до смеха. Так и ходила с пунцовыми щеками, пока не уговорила Давыдова вернуться в родительский особняк. Правда, уже ближе к вечеру. Зато, как раз к ужину успели.
Никогда еще Лера не уплетала обычную жареную картошку с таким аппетитом. С зеленым лучком, и маринованными огурчиками. Пальчики оближешь.
Да! Станислав Юрьевич с головой окунулся в ностальгию, требуя от жены давно забытых, но простых и вкусных блюд. Наевшись, что называется, до отвала…они таки сообщили родителям о своем нелегком решении. Без подробностей. Только факты. Но, и этого оказалось достаточно, чтобы Маргарита Алексеевна разрыдалась от счастья, а Станислав Юрьевич едва не расплющил обоих в своих медвежьих объятиях. В честь такого события, глава семейства откупорил бутылку коллекционного красного вина, превращая в торжество банальный ужин. За столом просидели еще около двух часов. И почти все это время, девушка пыталась убедить будущего свекра, что поведать столь счастливую новость своему отцу хотела бы самостоятельно. Несколько раз, откровенно рыча, Герман нетерпеливо вырывал мобильник из рук Станислава.
— Мелкая же ясно выразилась — сама сообщит!
И Валерия вдруг задумалась…
Судя по всему, предстоящая встреча с новоиспеченным тестем, его не особо вдохновляла. Как и перспектива объясняться, почему так резко и беспричинно исчез из их жизни. А зная отца, именно об этом он и спросит, при встрече…вместо приветствия. И попробуй обмани, такого…тертого калача.
А если вдруг, упаси Господь, Давыдов решит поведать ему чистую правду…что же, у нее появятся все шансы почувствовать себя…вдовой. Хотя, их вполне могут убить и вместе! Хвала небесам, время придумать легенду, и заучить наизусть в запасе еще имелось. Потому, решила повременить, и не сообщать пока родителю о своем грядущем замужестве.
Спустя некоторое время, уставшие и совершенно измотанные, они поднялись в комнату Леры. Однако после душа, принятого на скорую руку, мужчину в спальне она не обнаружила. Отчего-то стало тревожно, вдруг. Сама своих ощущений не понимала. Наспех обернувшись большим махровым полотенцем, направилась на поиски. Вернее, попыталась. В итоге, застыла, едва шагнув на балкон, изумленно разглядывая открывшуюся взору картину. Герман устроил там своеобразное ложе, сдвинув две софы рядом. Даже успел застелить простыню. А так же, принести пару подушек и одеяло. Впрочем, и самого себя успел удобно уложить, на одну из сторон.
— Герман?
Завидев ее, Давыдов хищно оскалился:
— Сегодня будет теплая ночь. Проведем ее здесь.
— Под открытым небом? — Скептически. — Без крыши над головой?
— Есть возражения?
— Одно.
— М-м-м?
— Я не умею…тихо кончать.
О, Боги! Каждый мускул напрягся на его теле. А глаза и вовсе…
Вместо них были сейчас бездонные черные дыры. И она…прекрасно понимала, что последует за этим.
Ее голодный зверь сорвался с цепи.
Догадывалось и тело, простреливая приятной истомой между ног. Интуиция не подвела. Быстро приняв сидячее положение, мужчина вцепился в ее запястье, и рывком дернул на себя. Полотенце слетело вниз, открывая жадному взору полностью обнаженное тело. Секунда. Взмах ресниц. Удар сердца. И Лера уже, будучи полностью обездвижена, извивалась под ним, желая отдать всю себя. Без остатка.
— Значит, кричи! — Тихонько шепнул на ухо. — Разбуди всех соседей. Не сдерживайся.
— Не честно, — захныкала от нетерпения, чувствуя бедром его эрекцию.
— Тогда, терпи. — Сверкнул безумной улыбкой. — Только вот…сможешь ли? Cегодня я планирую сделать с тобой нечто…очень…очень…очень приятное. Так горячо будет, Мелкая! Так сладко…
Каждое свое «очень» Давыдов сопровождал жалящими укусами чувствительной девичьей груди.
— До сих пор помню ту ночь, когда едва ни разложил тебя…прямо на этом балконе.
Помнила и Лера. Но, решила уточнить.
— После безумств в кабинете Смирновой?
— Нет, дурочка! Гораздо, гораздо раньше. Ты задыхалась. А я пил.
Спирина замерла, забыв, как дышать. Вторая ночь в его доме!
— Но…ты говорил, что не вспомнишь…
Черт! Он спрашивал ее тогда, как часто она кончала под Леней!
— Ложь! Гнусная ложь. Я помню все. Как развивались на ветру твои волосы, которые к слову, ты обещала мне никогда не красить! — Его пальцы играючи раздвинули повлажневшие складочки, и словно наказывая, юркнули внутрь. Прямо в жаркую глубину. Дыхание Спириной тут же сбилось. — Как от холода сжимались в тугие комочки твои ох*ренные соски, и призывно манили под шелком сорочки. Ужасной, с*ка, ядовито-розовой. Из серии…вырви глаз. Но, и в ней имелся огромный плюс — так обтягивала твою задницу, что не трудно было догадаться — ты без трусов. Чуть рассудка ни лишился.
— Еще…Герман…пожалуйста, нажми так еще разок! — Всхлипывала, метаясь на подушках, и остервенело сминая простыни в кулаках. — А лучше не останавливайся!
— Клянусь, Лера…я поднялся тогда и подошел, с одной единственной целью, — замер, взирая на нее одичалым взглядом, — тр*хнуть тебя, девочка! Развернуть, нагнуть, и тр*хнуть! И…до сих пор не знаю, что меня остановило. Возможно…боль. Боль в твоих глазах.
Сердце до предела сжалось от подобного откровения.
— Герман…
— Лера! — Завопил кто-то, совершенно озверевшим голосом, без стука вламываясь в спальню. И в том разгневанном человеке сложно было узнать Глеба. Однако это был именно он. — Где ты?
Не помня себя от ужаса, оттолкнула Давыдова в сторону, и быстро завернувшись в то же самое полотенце, поспешила вернуться в комнату. Уже удаляясь, шепнула:
— Пожалуйста, не выходи!
И вроде как, ее просьбу Герман выполнил.
— Зачем же так орать? — Попыталась искренне возмутиться, и не чувствовать непонятно откуда взявшуюся вину, пожирающую девушку изнутри. — Здесь я.
Грудь друга тяжело вздымалась, под напором легких, жадно втягивающих кислород. Осмотрев ее с ног до головы, сделал собственные выводы:
— Из душа только?
— Д-да.
— Накинь что-нибудь. Я подожду.
Испытывая неимоверное облегчение, поспешила укутаться с ног до головы, в свой толстый и длинный банный халат.
— Присядь! — Ткнул пальцем, указав на край кровати. С серьезным видом продолжил. — Это правда?
— Что?
— Не прикидывайся! Про свадьбу, правда?
— Да.
— Совсем с ума сошла? — Взревел Давыдов, у которого от праведного гнева, разве что пар из ушей ни шел. — Скажи, что это шутка! Гр*банный розыгрыш!
— Нет.
— Принудили? Силой заставили?
— Нет!
— Лера, одумайся, — пытался достучаться до нее Глеб, — он…тебя не достоин! Даже не представляешь, на что себя обрекаешь! То, как…брат относится к женщинам.
— Я все знаю.
— Не желаю тебе…подобного. Нет. Не желаю!
