Какое-то время Алина ее попросту не замечала. Пока не столкнулись нос к носу. Испуганно вскрикнув, девушка застыла, буквально изменившись в лице. Впрочем, истинных эмоций от встречи не скрывала и Лера. Рот сразу же наполнился горькой слюной, вынуждая скривиться. Она не верила своим глазам.
— Ты что здесь забыла? — Первой вышла из ступора.
Алина, не смотря на растерянность, сориентировалась довольно быстро:
— Я могу задать тебе тот же…
— Отвечай!
Девушка вздрогнула. Не удивительно — Леру тоже затрясло от собственного вопля.
Только вот, сдержаться было выше ее сил. Непроизвольно ладони в кулаки стиснула, да так что руки одеревенели, и костяшки побелели.
Покровская сверкнула ослепительной улыбкой, явно довольная чем-то.
— Приезжала на обед. У меня законный перерыв — имею право.
— Не прикидывайся! Откуда узнала про этот дом? — Ревность ядовитой гадюкой оплела шею. Душила. Отравляла разум. — Он привез тебя сюда?
— Милая, не нервничай так…
— О нем не знают даже его родители! ЧТО. ТЫ. ЗДЕСЬ. ДЕЛАЕШЬ?
Проблема. Большущая. Самоконтроль трескался по швам. Уплывал, точно песок сквозь пальцы. Лера всерьез опасалась за свой рассудок.
— Бедная девочка. Неужели, считала себя такой исключительной? Увы! Проект этого особняка разрабатывался в жесткой связке моего рта и его охр*ненного члена. Задолго до твоего появления, кстати говоря.
Казалось, от ее слов кровь в венах превращается в кислоту. Медленно, мучительно, секунда за секундой, разъедает плоть. Причиняет зверскую боль. Нестерпимую. Чтобы не взвыть в голос, до крови прикусила губу. Но, даже металлический привкус на языке, не принес облегчения. Чисто из упрямства, на одной силе воли, спокойно улыбнулась.
Не слушай! — Пульсировало в сознании алыми буквами. — У тебя есть его верность! Он так с тобой не поступит.
— Извини, кисуль…ты не должна была меня здесь застать, — коллега состроила виноватую мину. Фальшивую. Насквозь фальшивую. Ни капли сожаления Покровская не испытывала. Дай ей волю, прямо в лицо рассмеялась бы. — И узнать все, вот так, не должна была.
— Что…узнать?
Молчала. Эта с*чка молчала! Словно специально время тянула, изводила, заставляя терзаться в неведении.
Осточертело!
Не желая более продолжать «милую беседу», ринулась к входной двери. Не успела — Покровская преградила путь.
— Он на тебе не женится. Никогда! Я очень, ОЧЕНЬ, очень хорошо его об этом попросила.
Лера едва ни фыркнула с надменностью царицы, над первой частью ее фразы, но вот вторая…что-то насторожило в интонации. Словно со стороны услышала свой безжизненный голос:
— Каким образом?
— Посмотри на меня, внимательнее, — жестами Алина указала на свой смазанный, и сильно потекший макияж глаз. — Никакие мысли не возникают?
— Ревела, как тогда в туалете? — Вернула ее же тоном. — Ползала на коленях, умоляя вернуться?
— Да, отсос*ла я ему! Качественно. Глубоко. По высшему разряду. Нам ли с тобой не знать, как Герман любит запихивать свой член глубоко в глотку. Максимально глубоко. Так что дыхание перекрывает, и слезы из глаз брызжут. А потом, кончает, заставляя захлебываться его спермой. Она у него такая вкусная. Такая сладкая! Согласись, он у нас идеален?
Ее точно пинком в солнечное сплетение ударили. Со всей дури!
В голове стало пусто, или просто уши так сильно заложило?
Лера наивно полагала, что в этой жизни готова ко всему. Нет. Нет! Есть вещи, из-за которых все границы дозволенного стираются. Превращаются в пыль. А собственные эмоции, скручивающие внутренности так, что хоть выплевывай — лишь бы боли не чувствовать, становятся твоим несокрушимым врагом.
Она отказывалась верить словам этой мерзавки. Но, стоило представить…хоть малую долю такой вероятности…и все. Окончательно обезумела. В данный момент саму себя боялась — столь разъяренной и сильной казалась. Словно Дьявол в нее вселился. Ни дать, ни взять.
— Ох, Алина…вкус его спермы — это последнее, что ты запомнишь, перед смертью.
Покровская не успела сообразить, что ей вынесли приговор. Только что! Лера оказалась гораздо проворнее, и мгновение спустя, с невероятным наслаждением сомкнула ладони на шее противницы. Как та не брыкалась, не отбивалась, освободиться от захвата не смогла.
Слабая. Физически слабая!
Чувствуя ладонями ее бешеный пульс, Лера сжимала все сильнее. Лишь когда Алина начала задыхаться, и на ее лице отразился настоящий испуг, искренний, Спирина ослабила хватку. Ровно до такой степени, чтобы кислород продолжал поступать в легкие. Не более. Однако, от соблазна подальше, переместила одну руку с горла на волосы коллеги. Мертвой хваткой вцепилась, сильно дернув. Девушка взвизгнула, не своим голосом.
— Больная! Отпусти, немедленно, истеричка!
— Знаешь, а я действительно больна, — зашипела, угрожающе приблизившись к лицу оппонентки. — Я им больна, понимаешь?! Не удивлюсь, если придушу тебя сейчас, и меня признают невменяемой. Потому что…так любить нельзя. Это одержимость!
— Пожалуйста…
— Нет. Я не отпущу тебя, — осторожно подтолкнула пленницу в сторону дома, — пока при нем не повторишь все, что мне сказала.
— ЧТО?
— А как ты хотела? На слово не поверю — ты та еще лживая дрянь. А вот по его глазам сразу пойму! Тогда, обоих убью.
Очевидно, подобная перспектива испугала Алину куда сильнее возможности быть задушенной. Каким-то чудом девушке удалось вырваться из ее захвата. Не без жертв, правда. Приличный клок светлых волос, так и остался зажатым в кулаке Леры. Но, это было уже и не важно. Не помня себя от гнева, Спирина влетела в дом, хлопнув дверью так, что стены содрогнулись.
— Где же ты мой, сладкоспермовый? — Закричала прямо с порога, не в силах совладать с яростью, клокочущей внутри. — Это кому же тут так сильно яйца на мозг давят, что он не в состоянии свой ИДЕАЛЬНЫЙ по всем пунктам член, в штанах удержать?! Умри смертью храбрых, скотин…а?
От увиденной картины, напрочь, лишилась способности говорить. Да, что там! Внезапно захотелось сквозь землю провалиться. Нет, Давыдова в гостиной, к счастью, не было. Зато, очень даже присутствовала строительная бригада, около десяти человек, которые замерев за обеденным столом, настороженно поглядывали в ее сторону.
— Не знаю, как остальным, а мне не давят, — отозвался один из них, под дружный хохот остальных ребят. — Все свободно.
— Я, вообще, работаю вахтовым методом, — подхватил второй, — но все, что жене принадлежит, штанов не покидает.
— Честно говоря, — заметил между делом третий, — всю жизнь считал, что она у нас…как бы это…солоноватая. А тут, на тебе…феномен!
Кожа покрылась багровыми пятнами. Выдавить из себя смогла лишь:
— Герман…где?
— Так в душе он. От визита одной психованной еще не отмылся, уже вторая подоспела!
— В каком смысле?
— Да была тут одна. На весь дом ревела. Умоляла не жениться. А он кремень — не люблю, говорит. Уходи! Так она от злости, на него чашку с кофе и опрокинула.
Облегчение накатило невероятно мощной волной. Только сейчас и осознала в полной мере, как же ее трясет. Благо дышать стало легче. Но, ноги уже не держали, совершенно точно. А потому, невнятно замычав, мягко сползла по стеночке на пол, и расхохоталась.
Мужчины поддержали, гогоча еще громче. Не удивительно, что появления Давыдова никто сразу не заметил.
— Что здесь происходит?
Как всегда, сурово.
— Да, вон, Герман Станиславович, — кивнул кто-то в ее сторону, — еще одна, по Вашу душу.
Их взгляды столкнулись, и мир перестал существовать.
— Везет же Вам на блондинок.
Герман приблизился вплотную. Легким движением подхватил Леру на руки, и увлек за собой на ближайшее кресло. Удобно устроившись, приложился губами к девичьему виску. Детская нежность нашла не шуточный отклик во всем теле. Кожу словно пронзило тысячами чувственных иголок.
— Да, нет! Она у меня — шатенка. — Выдал хрипло, опаляя кожу головы горячим дыханием. — Безумно красивая темпераментная шатенка. Чуть не убил ст*рву, когда покрасилась!
