Писк аппарата отзывается неприятным эхом в ушах.
– Не переживай, ты не в аду. Хотя уверен, что тебя там очень ждут.
Не в аду? Точно? Чувствую я себя просто отвратно.
– Ты в морге.
Замечательно.
– Мистер Брукс, – строго осекает его мужчина в белом халате.
Значит здесь Рид.
Да. Он.
– С возвращением, Чемпион.
Улыбается.
– Тебе ещё рано за грехи отвечать.
Мы встречаемся взглядами, и впервые за долгие годы нашей дружбы я вижу то, чего никогда не видел...
– Напугал меня до усрачки, – признаётся он, спешно вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Удумал впасть в кому? Спятил? Что там интересного?
Открываю рот, чтобы попытаться ему ответить, но понимаю, что сделать этого не смогу. Тупо нет сил. Ещё и какой-то намордник с трубками пасть закрывает...
– Дышим… Не перенапрягаемся.
А дышать, кстати, почему-то тяжело как никогда.
Опускаю глаза вниз. Но не вижу, что там…
– Как он? Выглядит неважно… Раскроили они тебя конкретно. Как Франкенштейн будешь.
– Огнестрельные ранения – это вам не шутки. Хирургическое вмешательство было необходимо.
– Оклемается. Он ведь у нас живучий сукин сын! Верно, Лерой?
Похоже на то.
– Сейчас начнут работать препараты, и в скором времени он снова уснёт.
– Главное, пусть не уходит в астрал.
Голоса становятся всё тише. В голове дикий дурман. Она словно ватой набита.
Тело почти не чувствую.
Соображаю медленно и туго. Но ко мне приходит осознание.
Осознание того, что в тот вечер я не умер...
*********
Первые несколько дней как в тумане. Свидания с миром – короткие и неприятные. Сон – тягучий и длинный, но я этому даже рад. Потому что в этих снах со мной Она…
Парк. Роуз идёт мне навстречу. Вокруг столько людей, но я вижу только её.
Лёгкий, белый сарафан.
Солнечные лучи путаются в развевающихся на ветру волосах.
Тёплая, застенчивая улыбка касается её губ.
Я бы мог смотреть на неё вечно…
Цветные картинки сменяют друг друга. Но память, к сожалению, подбрасывает и жуткие кадры.
Выстрелы.
Онемение. Холод. Шок. Адская боль в груди.
Нечем дышать. Захлёбываюсь.
Она сидит на земле рядом со мной. Напуганная. Растерянная. В слезах.
Руки в крови.
Моей крови, чёрт возьми...
Но если и подыхать, то только так. Видеть Её. Слышать Её голос. Чувствовать Её прикосновения.
Именно об этом я думал до того, как первый раз отключился.
– Нельзя ли поосторожней?
Голос Рида периодически пропадает. Будто я ныряю в воду, а затем через какое-то время снова всплываю на поверхность.
Меня куда-то везут. Понимаю это. Ощущаю. Но состояние по-прежнему странное. Как-будто не со мной всё происходит...
Чуть позже просыпаюсь в незнакомом месте. Судя по обстановке, это точно не больница, хоть на глаза и попадается кое-что из медоборудования.
Окно. Занавески. Стол. Кровать.
– Мистер Брукс…
– Очнулся?
Передо мной вырастает фигура Рида. Он озабоченно всматривается в моё лицо, а затем ставит рядом с кроватью стул.
– Лерой, ты как?
Дерьмово.
Непослушными пальцами демонстрирую жест «всё хорошо». Ну хоть на это способен.
– Вот брехло, – смеётся он. – Док, обрисуй ему ситуацию страшными терминами.
– Огнестрельные проникающие раны. Повреждение костного каркаса груди, позвоночника, лёгких. Кровопотеря. Шок. Гипоксия. Остановка сердца. Пневматоракс. Была проведена торакотомия – хирургическое вмешательство, заключающаяся во вскрытии грудной полости через грудную стенку.
Всё мимо. Я ничего толком не понял.
– Первая помощь была оказана грамотно.
Я вспоминаю, благодаря кому…
– И бригада скорой сработала отлично.
– Кстати, одна пуля всё ещё в тебе! – сообщает мне друг.
О, я безмерно этому рад…
– А ещё видишь вот это?
Прищуриваюсь, чтобы в полутьме разглядеть маленький предмет, зажатый меж его пальцев.
Моя зажигалка.
– Спасла тебя от ранения в сердце, прикинь? Молоток, что закинул её в нагрудный карман. А ещё говорят, что курение вредит здоровью, – хохотнув, вкладывает холодную Zippo в мою ладонь.
Смотрю на неё.
Сигарета. Вот чего хочется до одури и трясучки.
– Ээ, нет… Нельзя, – качает головой. – Придётся избавиться от дурной привычки, Лерой. У тебя итак полный фарш сейчас. Не до курева точно.
Прикрываю на секунду веки. Периодами такая стрёмная боль накатывает… Хоть на стенку лезь.
– Слушай. Надо поговорить, пока ты опять не вырубился. Есть новости.
Слышу шуршание бумаги.
– Глянь-ка.
Открываю глаза.
Передо мной глянцевая обложка Бэй Пост. Моя фотография на развороте. И рядом…
Чё?
– Ты только это, дыши спокойно, ладно? Док, ему уже можно немного понервничать?
– Нет.
– Короче, Лерой, прости, но для всех ты умер. Пока, – добавляет, очевидно заметив выражение моего лица.
Я вижу это.
Надгробная плита, дьявол меня дери?
– Я понимаю, ты в шоке, но моргни, если я могу продолжить.
Моргаю.
Где-то справа вздыхает врач.
– Пойми, у меня не было выбора. Тебе повезло трижды. На твоей тачке было установлено взрывное устройство, которое по какой-то причине не сработало. Тебя пытались пристрелить, но ты выжил, получив шесть пуль с близкого расстояния и да, наш доктор Хаус оказался твоим большим фанатом. Не смог убить тебя, хотя его «щедро просили» довести дело до конца. Сечёшь?
– Обязательно рассказывать ему всё это сейчас? Давление и пульс итак далеко не в норме, – ворчит тот.
Но Рид прекрасно понимает меня. Без слов.
Я хочу знать всё.
– Такой голливудский сценарий один я бы ни за что не потянул. Пришлось выбить согласие у Департамента, и мы инсценировали твою смерть. Этого требовали обстоятельства, бро. Я не мог снова рисковать тобой. Не тогда, когда ты находился между жизнью и смертью, – опускает взгляд на свои трясущиеся руки.
Устало проводит ладонью по лицу. Какое-то время молчит.
– Провернуть всё это было нереально трудно. Смотреть на родных и друзей, собравшихся проститься с «твоим прахом» вообще невыносимо. Кладбище. Урна. Все в чёрном. Слёзы... Клянусь, думал двинусь в тот день, Лерой. Но, сука, всё должно было выглядеть правдоподобно.
Охренеть. Меня заживо похоронили.
Такое даже в самом жутком кошмаре не привидится.
– Правду знает только твоя мать. Её… я не мог обманывать. Она итак у тебя слаба здоровьем.
Наверное, даже если бы я мог говорить, то сказать мне было бы нечего. Каким-то образом переварить эту информацию – единственное, что я могу.
Или не могу...
– Пару дней после операции ты был нетранспортабелен. Прятали тебя в морге больницы. В одной из старых палат, – уточняет он, вставая со стула.
Провёл уикенд с покойниками. Подумаешь…
– Ну да, у нас там раньше реанимация располагалась. Кое-что смогли организовать, – поясняет врач, стоящий у моей постели.
– У дока там сын трупы вскрывает. Удачно всё сложилось.
Замечаю капельницу.
– Антибиотик, – поясняет врач демонстрируя бутылку.
– Этой ночью вывезли тебя оттуда.
– На свой страх и риск, прошу заметить, – недовольно отзывается доктор. – Ему надо находиться в больнице!
– Ему надо находиться в безопасном месте. Мы в двух часах езды от Блу Бэй. Придётся залечь на дно и переконтоваться здесь, пока я не устраню проблему.
– Мне нужны препараты, – обращается к нему врач.
– Всё достану. Буду приезжать по мере возможности. Док останется с тобой. На него там пресса охоту начала из-за случившегося. Так что его исчезновение вполне объяснимо. Остальные будут молчать.
Смотрит на меня внимательно.
– Ты сейчас думай только о своём здоровье. Об остальном я позабочусь сам.
«Позабочусь сам».
Читает немой вопрос в моих глазах.
– Исполнителя я прикончил. И заказчика найду, слышишь?
