— Что же еще оставалось делать такой славной девочке, как Лена, если не сбежать от тебя подальше? — Старуха Рангони за эти годы всем сердцем привязалась к невестке и всегда принимала ее сторону.
Потом он вспомнил о Болонье. Мысль об отеле «Бальони» пришла к нему как озарение. Лена не раз ему повторяла: «Ты так часто мне рассказывал об этой чудесной гостинице. Мне бы хотелось провести там ночь».
Он позвонил администратору, и тот подтвердил:
— Ваша супруга сняла у нас номер вчера вечером. Соединить вас с ней?
— Пусть она отдыхает, — ответил Спартак, вздохнув с облегчением.
Он уехал из Котиньолы на рассвете, а в Болонье вытащил из постели владельца цветочной лавки и скупил все имевшиеся в наличии белые розы, после чего направился в гостиницу и стал терпеливо ждать, не сомневаясь, что сумеет вымолить прощение. Себе Спартак поклялся, что никогда больше ей не изменит. Ему рисовалась в воображении сцена их примирения. Он пошлет к чертям все свои дела на этот день, и они проведут его вдвоем, обнявшись в постели и не трогаясь с места до самого завтрашнего утра.
Дверь номера была распахнута настежь, Лены в нем не оказалось. Она оставила записку Спартака на постели. Под его посланием ее рукой был приписан ответ:
«Ты меня больше не обманешь. Не знаю, смогу ли когда-нибудь тебя простить, но если — да, я сама решу, когда и как».
Лена сошла вниз по лестнице, пока он поднимался на лифте.
— Ваш муж только что поднялся, — сказал ей администратор.
— Знаю. Когда он спустится, представьте ему мой счет, — ответила она, села в машину и уехала.
Лена дала себе слово, что уж на этот раз ему ее не найти.
Она приехала в Милан вскоре после полудня. Улица Эмилия была забита тяжелыми грузовиками, то и дело приходилось останавливаться, и Лене на своем «Тополино»[56] нелегко было их обгонять. Но ей нравилось вести машину, и она не чувствовала себя усталой после долгого путешествия. Лена плохо знала административный центр Ломбардии, бывала здесь только пару раз вместе со Спартаком, и оба раза они останавливались в отеле «Галлия», поэтому она сразу же отбросила мысль о возможности направиться туда. Но она не знала, куда податься, и с трудом лавировала в грандиозном миланском муравейнике. Потом ее осенило. Оставив «Тополино» на привокзальной стоянке, Лена взяла такси.
— Отвезите меня в лучший отель в центре города, — приказала она шоферу.
Таксист высадил ее у входа в «Гранд-отель» на улице Мандзони.
— Здесь останавливался Джузеппе Верди, — объяснил он. — Вам тоже здесь понравится.
Лена получила небольшой номер, изящный и уютный. Заказав обед в комнату, она позвонила в Котиньолу. Ей ответила Финни.
— Как там дети? — спросила Лена.
— Никогда в жизни не вели себя лучше, синьора. Дохнуть не смеют. А вы как?
— Никогда в жизни не чувствовала себя лучше, — в тон ей весело ответила Лена. — Похоже, эти мои каникулы пойдут на пользу всем.
— Доктор вернулся из Болоньи и заперся у себя в кабинете. Позвать его? — спросила служанка.
— Я не хочу с ним разговаривать.
— Он очень рассердится, когда узнает, что вы звонили, а я не передала ему трубку.
— Финни, мой муж нас подслушивает по отводному аппарату. Я слышу, как он дышит в трубку, — засмеялась Лена.
— Откуда ты звонишь? — не выдержав, заорал Спартак.
— Ты прочел мое послание? — сладчайшим голоском осведомилась Лена.
— Ясное дело, прочел. Ты обвела меня вокруг пальца. Скажи, где ты. Я заеду и заберу тебя. Пора кончать с этим балаганом, — прокричал он, теряя терпение.
— У меня нет ни малейшего желания с тобой спорить. Просто мне нужно время подумать, — ответила Лена и повесила трубку.
Потом она набрала другой номер, на сей раз местный.
— Ну вот я и здесь, — объявила она. — Не хочешь ко мне присоединиться? Я в «Гранд-отеле». Почему бы нам здесь не поужинать?
Днем Лена пошла к парикмахеру, которого рекомендовал ей администратор отеля, а затем купила несколько платьев в модном ателье на улице Монтенаполеоне. Вернувшись в гостиницу, она переоделась в изысканный наряд и спустилась вниз к ужину. Антонио Мизерокки ждал ее у столика в баре.
Они не виделись больше двадцати лет, с тех самых пор, как он заехал к ней в Болонью попрощаться перед отъездом в Соединенные Штаты. В баре гостиницы, кроме Тоньино, были и другие посетители. Все головы повернулись в ее сторону, стоило ей войти. Своего бывшего мужа Лена едва узнала. Он был элегантно одет, а время как будто даже облагородило черты его лица. Она протянула ему руку, и он ее поцеловал.
— Ты выглядишь божественно, Лена, — растроганно заметил Тоньино.
— Что ты сделал со своим лицом? — спросила она с любопытством.
— Это называется пластической хирургией. В Америке научились восстанавливать лица, изувеченные похуже моего. Нельзя сказать, что они сделали меня писаным красавцем, но все же лучше, чем раньше было, — объяснил он.
— Ты отлично выглядишь, и я рада вновь тебя увидеть, — улыбнулась Лена.
— А я уж и надеяться перестал. Писал тебе два года назад, но ты мне так и не ответила.
— Я еще не была готова к встрече с тобой, — принялась оправдываться Лена. — А теперь вот пытаюсь навести порядок в собственных мыслях. Это были нелегкие годы. Война, дети, потом еще много всего разного…
— Спартак знает о нашей встрече? — внезапно перебил ее Тоньино.
— Пока еще нет. Но если для тебя это важно, могу ему сообщить.
— Если только прошедшие годы его не слишком изменили, я полагаю, он не придет в восторг, — покачал головой Антонио.
Странная пара — некрасивый мужчина и ослепительно прекрасная женщина — привлекла к себе всеобщее внимание. Посетители бара глазели на них, не скрывая своего любопытства, и эти досужие взгляды раздражали обоих. Тоньино готов был предложить ей отправиться к нему домой, а Лена уже открыла было рот, чтобы пригласить его к себе в номер, но оба понимали, что слишком интимная обстановка им ни к чему.
— Давай пойдем в ресторан и поищем самый укромный столик, — предложила Лена. — Так мы хоть сможем спокойно поболтать. Я хочу знать о тебе все.
Это был бесконечно долгий и прекрасный вечер. Им было о чем поговорить. Они с нежной грустью вспомнили прошлое и подробно обсудили богатое разнообразными возможностями настоящее. Тоньино стал крупнейшим промышленником. В Италии один за другим возникали коммерческие центры, торговавшие быстрозамороженными пищевыми продуктами компании «Ленагель», принадлежавшей Антонио Мизерокки.
