– Ты ничего не ела на ужин.
Бэннер засмеялась.
– Ужин был прерван, не так ли?
– От меня ты жалоб не услышишь.
– От меня тоже, – успела сказать она, и ее губы оказались плененными еще одним поцелуем.
Освободившись, Бэннер сказала:
– Весьма признательна за твою галантность, но я знаю, что ты проголодался. И считаю позором дать пропасть всем этим вкусностям.
– Иди накрывай. – Джейк слегка шлепнул ее, выпроваживая из спальни.
– А есть еще какие-нибудь способы?
Бэннер стыдливо подняла глаза от стола с остатками ужина. Она облизала кончик пальца, собрала с тарелки крошки печенья и слизнула их.
Джейк наблюдал за ней с пылким восхищением. Его возбуждение нарастало. Она застегнула сорочку, но не захотела снова надевать пеньюар. За ужином он не раз обнаруживал, что проглотить кусок, глядя на нее, очень трудно.
– Какие-нибудь способы чего?
– Ты знаешь, о чем я.
Он усмехнулся.
– А ты как думаешь?
– Не знаю. – Бэннер дерзко откинула волосы с плеч. – Откуда мне знать? Ты мой единственный любовник.
Усмешка исчезла с лица Джейка.
Не сводя с Бэннер глаз, он большим пальцем погладил тыльную сторону ее ладони.
– Извини за ту первую ночь. Надо было быть с тобой понежнее. Я пытался, но… – Он безнадежно пожал плечами. – Ты налетела, как ураган.
Она склонилась вперед, любуясь игрой света и теней на его лице.
– А сейчас?
– И сейчас налетаешь, как ураган, – громко прошептал он.
Она встала с кресла и обошла вокруг стола. Он отодвинул кресло, чтобы ей хватило места сесть к нему на колени. Одной рукой Бэннер обвила плечи Джейка, другую запустила ему в волосы. Он обнял ее за талию, расстегнул сорочку и положил руку ей на грудь. Она еще пылала после недавней любви.
Они опять целовались, долго и расслабленно, наслаждаясь друг другом, насытившись любовью. Бэннер дернула Джейка за волосы на груди. Садясь к столу, он надел рубашку, но не застегнул пуговицы. Она раздвинула ткань, не желая, чтобы такая красота была скрыта от ее взора.
– Джейк!
– А? – Он разглядывал пышные груди Бэннер, кремово-гладкие, с тугими сосками.
– Я хочу, чтобы ты меня научил.
– Чему?
– Как… ну, ты понимаешь, как это делать.
Она провела рукой по его груди, коснулась медной пуговки соска. Он затаил дыхание.
– Бэннер, тебе нечему учиться.
– Не будь снисходительным. Мне важно знать, как удовлетворить тебя.
Джейку всегда представлялось, что Лидия – любящая жена и никогда не оставляет мужа неудовлетворенным. Росс ни разу не делился с Джейком тайнами супружеской постели, но все, кто знал его, видели, что этот мужчина счастлив. От Росса исходили здоровье и мужественность. Со дня женитьбы на Лидии он не искал общества других женщин. В этом Джейк мог поклясться.
Бэннер была дочерью людей, наслаждавшихся семейной жизнью. Но Джейк все-таки удивился ее пылу. Он никогда не встречал такого у шлюх, которые почти всегда изображали удовольствие. А другие женщины просто не знали, что способны на бурный экстаз.
– Я не хочу, чтобы ты пошел к другой искать то, чего не даю тебе я.
– Бэннер…
– Ты научишь меня, как тебя любить?
Он коснулся ее волос, провел рукой от макушки до плеча. Предложение было чертовски заманчивым, но она еще не до конца поправилась после операции. Боже всемогущий, стоило ему вспомнить, как она извивалась под ним, выгибалась дугой… удивительно, как у нее не разошлись швы. О чем он только думал?
– Не сегодня. – Джейк спустил Бэннер с колен. Но, когда соблазнительно круглящееся бедро коснулось его ног, побороть искушение оказалось очень трудно. – Ты устала. Ложись спать, я помою посуду.
Бэннер вышла из кухни, опустив плечи – не от усталости, нет – от разочарования.
Через полчаса Джейк открыл дверь в спальню. Она еще не спала.
– Я думал, ты давно видишь сны.
– Я ждала тебя. – Ее обнаженные плечи белели рядом со стеганым покрывалом. Лампа едва горела. Под глазами от усталости залегли синие тени, но от этого взгляд их околдовывал еще сильнее.
Джейк почувствовал угрызения совести из-за того, что заставлял ее чрезмерно напрягать силы. В то же время в нем нарастало желание.
– Мы больше не можем спать вместе, Бэннер. Нас сегодня утром едва не застукали.
– А я бы с удовольствием рискнула.
Джейк непреклонно покачал головой.
– Но не я. Для твоего же блага, не для моего. Не хочу, чтобы твое имя трепали во флигеле.
– Ну хоть поцелуешь меня на ночь?
Он улыбнулся, на погруженном в тень лице сверкнули белые зубы.
– Обязательно.
Он сел на край кровати, матрац прогнулся под его весом. Сила тяжести, дополняя ее собственное стремление оказаться поближе к нему, притянула Бэннер к Джейку. Простыня съехала, и после крепкого поцелуя Джейку открылся дразнящий и манящий сосок.
– Нечестно играешь, Бэннер, – простонал он.
– Люблю нарушать правила.
Джейк опустил голову.
– Почему я никак не могу насытиться тобой?
Не колеблясь, он обхватил сосок губами и провел по нему языком. Одного касания оказалось мало. Он склонился к другой груди и долго, нежно ласкал ее. Бэннер задыхалась от страсти.
– Пожалуйста, Джейк. Разве мы мало друг друга ждали?
Он вгляделся в нее. Волосы рассыпались по молочно-белым плечам. Сквозь черные, как вороново крыло, пряди проглядывают груди, все еще влажно блестящие после его поцелуев. Зацелованные губы опухли и покраснели.
Он медленно поднялся и снял рубашку. Расстегнул брюки. Бэннер благоговейно взирала на его покрытую волосами грудь и мускулистые руки. Ни одной из женщин так не повезло: у нее самый красивый любовник на свете. Худой, ребра можно пересчитать, но мышцы на животе крепкие, рубчатые, как плитка шоколада. При малейшем движении на жилистых руках округлялись мускулы.
Джейк спустил брюки и слегка наклонился, чтобы снять их. Когда он выпрямился, у Бэннер перехватило дыхание. Ее влечение к его наготе было чисто плотским, ведь он так красив. Свет лампы покрывал позолотой бронзовую кожу и золотил светлые волосы на теле.
Взгляд Бэннер скользнул по груди, сужающейся там, где она переходила в плоский живот и узкие бедра. Бедра были длинными и стройными, икры – твердыми и круглыми, как яблоки. Она перевела взгляд на пах, туда, где волосы становились гуще и темнее, курчавясь вокруг внушительного члена.
Джейк наклонился и откинул простыни. Бэннер, как он и думал, была обнаженной. Он лег рядом, притянул ее ближе, обнял бережно, не забывая о перевязанном шве. Но поцелуй был таким же, как всегда: неистовым, не знающим границ, необузданным.
Он обхватил ладонями ее груди и ласкал их, сначала пальцами, потом языком. Губы проследили очертания ее ребер. Он целовал пупок, нежно вводя в него язык и слегка покусывая. Его губы с величайшей нежностью скользнули по повязке.
