мы поехали знакомиться. Именно там этот невероятный мужчина встал на одно колено и сделал мне предложение руки и сердца. Красиво, мило, волнуясь, но не забыв в конце добавить:
– У тебя без вариантов, но традиции обязывают. Так что, ты согласна стать отныне и навсегда Троицкой, малышка?
Родители дружно посмеялись, умиляясь, гости ресторана, было притихшие, взорвались аплодисментами, а я, как всегда растроганная, разревелась и даже не сразу сообразила, что забыла сказать “да”, сразу же бросившись к Миру на шею с сопливыми объятиями. Крепкими до удушья. И жаркими до невозможности. Хотя, судя по всему мой, теперь уже официально, жених был и не против такого поворота событий. А в моем “да” был так же уверен, как и в том, что я отныне жизни своей без него не представляю.
Ответное “я тебя люблю”, кстати говоря, я произнеса еще через неделю, когда по возвращении в город, мы сидели в кабинете УЗИ и впервые услышали биение сердечка нашего малыша. Ровное, сильное и такое долгожданное. Слезы тогда душили нещадно, а по щекам стекали целые водопады. Сердце заходилось от умиления и волнения, и я уже даже не могла себе представить, как бы я жила без этого заветного: тук-тук.
Мирон тогда выглядел не лучше меня. Глаза увлажнились и покраснели, а ладонь, что крепко в поддержке сжимала мою, мелко подрагивала от волнения. Это был тот момент, когда я впервые увидела, каким этот несгибаемый мужчина может быть. Мягким, растроганным, растерянным и совершенно, абсолютно счастливым.
В общем три заветных слова сами шепотом сорвались с моих улыбающихся губ. В тот момент, когда я окончательно убедилась в том, что весь мой мир и вся моя жизнь сузилась до размеров одного на нас с Мироном и сыном мирка.
И, да, это был мальчик. УЗИ показало. И я была уверена, что у нас получился синеглазый, темноволосый карапуз с задорными ямочками на румяных щечках. Почему такой? Просто я это знала и все тут. И как Мирон не пытался меня переубедить, что глаза у сына будет мои – я была непреклонна.
Свадьбу мы сыграли в конце лета. При непосильной помощи наших с Мироном мам, которые прекрасно сработались и крепко сдружились. Именно они взяли всю организацию праздника в свои руки, закатив такое торжество, что общественность еще долго обсуждала не только потеряю для общества завидного жениха – Мирона Троицкого, но и сногсшибательное платье невесты – Валерии Троицкой. Платье, которые сидело на мне как влитое, возбуждая воображение от каждого изгиба, каждого вшитого в невесомую белую ткань камушка. Летящее, изящное, сшитое по нашей с Павлом Олеговичем Броневицким договоренности от и до его модным домом. Лучшими из лучших мастерами с золотыми руками.
Павел вместе с женой, кстати говоря, был почетным гостем на нашей свадьбе. А после церемонии продажи и заказы на его фирме увеличились вдвое. После чего Броневицкий принял решение разорвать контракт с “Т и Ко” и заключить новый, только на этот раз с фирмой муженьки.
Вобщем, после ссоры Мирона с дедом время начало закручиваться в сумасшедшую воронку повседневных дел и приятных семейных хлопот, напрочь отодвигая работу на задний план. Обустройство дома, ремонт, подготовка к рождению сына, и во всей этой суете нам нужно было еще найти время и друг на друга. Скучать было некогда. Работать тоже. Да и в плане бизнеса у Мирона было все ровно и стабильно. Его фирма в Штатах набирала обороты, по нашей стране планировались к открытию новые филиалы и благодаря непродолжительной, но все же, работе на Троицкого старшего, Мир наладил связи с некоторыми особо ответственными бизнесменами и теперь практически со всеми тесно сотрудничал. Так что у Мирона, моего привыкшего все держать под контролем генерального директора, было все отлично и он мог позволить себе небольшую “передышку”.
Тогда как у Рустама все было печальней.
После того, как Мирон ушел с поста генерального директора “Т и Ко”, во главу фирмы упрямый дед поставил Славу. Ход был ожидаемый, и на наш непритязательный взгляд ничего хорошего не сулил. А по прогнозу Кости и его финансового отдела холдинг вообще рисковал развалиться уже к началу следующего года. Печально. Увы. Но как поезд невозможно сдвинуть с рельс, так и Рустама Нодаровича свернуть с намеченного пути. В своем упрямстве, обидах и гордости он закапывал не только себя и свои многолетние труды, но и рядовых работников, которые начали бежать из фирмы, как крысы с тонущего корабля.
Однако, когда ему не тонко намекали Костя и Александр, что век “Т и Ко” с таким управлением будет недолгий, он и слушать ничего не желал. Упрямо гнул свою линию. Более того, даже умудрился устроить свадьбу Славы с той самой предназначенной Мирону выгодной статусной “партией”. Дамочкой с ботексными губами, раскаченной в тренажерке задницей и извечным трепом о шмотках. Ликерия недалекого ума, умеющая тоже исключительно тратить миллионы доставшееся от деда мужу, но никак не зарабатывать их.
Контракты заканчивались, договоренности исчезали, сроки горели, фирма погрузилась в хаос и покатилась по наклонной – все стремительней разгоняясь и приближаясь к самому дну. В конце концов и Костя ушел с “Т и Ко” перестав пытаться удержать ее на плаву. А вместе с ним и половина его команды, которая встала во главе нового головного офиса Мирона в столице.
Мирон же, даже смотреть в сторону фирмы деда не желал, а уж тем более пытаться с ним поговорить. И я его понимала. Поэтому на обратном не настаивала.
Журнал в котором я работала, к слову, тоже потерпел оглушительное фиаско. Мирон и его адвокаты развалили желтую газетенку разобрав до основания, а Элла, которую таки поймали, понесла наказание за свои злодеяния. Условное, но все же. Ей была назначена к выплате такая огромная сумма за нанесенный моральный и репутационный ущерб, что, как сказал Мир:
– Батрачить ей на нашу семью до самой глубокой старости.
Жалко ли мне было ее? Вот ни капли. Вторжение в частную жизнь в наше время не шутки. И хочется верить, что эта дамочка “притихла” если не на всю жизнь, то на очень и очень долгое время. В противном же случае ей сильно не поздоровится. Мирон за нас с сыном не то что порвет, в порошок перетрет любого. В этом я уже воочию убедилась!
У моей Соньки тоже все было прекрасно. Она устроилась на фирму Павла. И уже к зиме стала управляющей отделом дизайна. Дружба наша по прежнему была крепче самого крепкого
