на тебя накричал, детка.
– Ничего…
Она дает мне телефон, в трубке голос.
– Елена?
– Он убил ее!
– Тиг! Что случилось?
– МАЙЛЕРС! Мама, клянусь, он убил ее! Я был там, она не дышала, мама! Я там был… Я выпрыгнул в окно и…
– Тиган, успокойся! Где ты сейчас?
– Я… С Еленой… Но он вернется… Что мне делать, мама? Я не помню, где ты живешь.
Мама, забери меня, черт возьми!
– Тиг, он не вернется. Мистер Майлерс умер в тюрьме три года назад. Все хорошо, понимаешь?
Дыши…
– Что? Он мертв? Ты уверена?
Не люблю слышать свой голос таким. Снова вытираю лицо.
– Да, я уверена, Тиг. У тебя есть лекарства?
– Я… я не знаю… Мама… Он убил ее, и она упала на меня… Повсюду была кровь. Тристан кричал… Это сейчас у меня в голове, черт побери! Мама… Ты должна прийти, потому что…
– Все в порядке, Тиг, оглянись вокруг. Ты больше не у Майлерсов, ты с Еленой, все в порядке.
– Да… С Еленой… Но, мама, Тристан тоже меня бил. Что я буду делать, если он появится и у него будет ремень? Блин, от пряжки больно неделями!
– Не волнуйся об этом. Тристан тоже не сможет тебя найти, ясно?
Он не сможет. Ладно… Вытираю лоб, мне жарко, блин, и глаза у меня горят.
– Ладно, передай трубку Елене и присядь, хорошо?
– Да, мама…
Отдаю мобильник Елене и сажусь на кровать.
– Алло? Да… Нет, нет. Он спал в своей постели, и… он кричал… плакал и… проснулся внезапно и сказал, что он убил ее. Я ничего не поняла… У него…
Ложусь. Сердце сейчас взорвется в груди, но все в порядке, ведь он мертв. Все нормально.
Смотрю на Елену так, будто она знает решение.
– Хорошо, две таблетки. Загляну в его сумку, но что с ним? А… хорошо. Приступ паники? Хорошо. Да, такое было не так давно, но не так интенсивно…
– Елена? Что происходит?
– А-а! Папа… Тиган…
Она плачет. Нет, детка, не плачь, не люблю, когда ты плачешь. Я уже не могу встать. Майлерс мертв, все в порядке.
– Елена, кому ты звонишь?
– Дер… Держи, это Натали. Я… я схожу за лекарствами.
– Детка, ты куда? – зову я.
Черт возьми, почему она уходит?
– Детка, не плачь, я…
– Все в порядке… Не волнуйся. Я сейчас вернусь, хорошо? – сказала она издалека.
– Поторопись.
– Алло? Натали, это Дэниел… Ладно… нет, нет, он лежит… Да, он спокоен. Слышал, как он кричал, уже не в первый раз. Я знаю, да… Ладно, я разберусь. М-м-м… Майлерс, да, я прочитал все досье…
Елена?
– Вот, Тиган, выпей.
Делаю, что она говорит. Горло обжигает, опять ложусь на кровать. Она натягивает на меня одеяло.
Он умер, все в порядке, и его жена тоже, все в порядке.
Ай! Черт. У меня такое ощущение, будто ночью мне на голову что-то упало. Открываю глаза, вернее, принуждаю себя это сделать. Уже день, и свет обжигает мне сетчатку.
Черт возьми! Память вдруг возвращается ко мне: ночь, кошмар, плачущая львица и Солис.
Быстро встаю и, не обращая внимания на жуткую головную боль, иду прямо в ванную.
Дверь закрыта. Стучу.
– Елена?
Нет ответа.
Черт возьми, почему она не отвечает?
Оборачиваюсь и замечаю, что вторая дверь тоже закрыта на идиотский кодовый замок. Оглядываюсь по сторонам, и мне становится совсем не по себе. Что тут произошло? Качаю головой, и образы Майлерсов возвращаются и опять злят меня. Я вытираю лицо и спускаюсь вниз. Нет, что ли, никого? Иду в прихожую. Тишина. Может, она на кухне. Быстро вхожу и понимаю: отец здесь, но львицы нет.
– О! Тиган, ты в порядке? – спрашивает он.
– Где Елена?
Он хмурится и не отвечает. Почему он такой подозрительный? Где мой телефон?
– Тиган, ты помнишь, что произошло этой ночью?
Э-э… я… у меня…
– Сядь и успокойся. Все хорошо, да?
Колеблюсь, а потом делаю то, что он мне говорит. Почему он мне не ответил?
– У тебя посттравматический шок после кошмара. Я хотел бы знать, как ты себя чувствуешь сейчас. Натали попросила меня передать тебе, что ты можешь звонить ей, когда захочешь, если тебе понадобится, – добавил он.
Несколько раз киваю. Но что с Еленой?
Снова тишина. Дэниел предлагает мне кофе, но я отказываюсь. Я хочу увидеть львицу.
Через некоторое время ожидания на кухне я наконец слышу, как открывается дверь. Бегу в прихожую и вижу, как входит мать. А Елена где?
Она идет чуть позади, но не смотрит на меня и сразу отворачивает голову.
Черт побери, что с ней случилось?
Она избегает моего взгляда. Ее лицо повреждено с одной стороны, на губе видны швы. Сначала ничего не понимаю, потом ко мне вспышкой возвращается воспоминание об этой ночи. Нет, я не мог этого сделать…
Быстро подхожу к ней. У меня уже слезы на глазах. Не мог я, черт побери!
– Елена, я… малышка…
Мои руки дрожат. Она отступает к двери. Почему она не смотрит на меня?
– Детка, посмотри на меня, пожалуйста, я…
– Тиган.
Отец хватает меня за руку. Вырываюсь.
Почему Елена не смотрит на меня? Вижу, как ее глаза закрываются, текут слезы, она не прикасается ко мне и отворачивается, а я просто стою, держа ее за щеки.
– Елена, прости, я… Прости, я не нарочно, прости. Пожалуйста, посмотри на меня.
Она мотает головой и осторожно отталкивает меня.
Поскольку я не хочу причинять ей больше вреда, легко позволяю оттолкнуть меня, не сопротивляясь. Мне вдруг стало трудно дышать. Почему она меня отвергает?
– Елена, поднимайся в свою комнату, – приказывает отец.
– Дэниел… – выдыхает мать.
– Елена! – добавляет он.
Львица подползает к двери и взбирается вверх по ступенькам. Каждый ее шаг доставляет мне нестерпимую боль. Чувствую, как по щекам текут слезы и обжигают меня изнутри.
– Елена, черт возьми, что происходит? – выпалил я.
Пытаюсь последовать за ней, но отец снова хватает меня за руку.
– Подожди, нам нужно поговорить.
– Не трогай меня, мать твою! Елена!
Толкаю его, но он протискивается между лестницей и мной.
– Идем, идем же…
– Тиг, я ее нашел. Смотри. Смотри!
Вздрагиваю. Чеви идет между нами вприпрыжку с чем-то в руке. Опускаю на него глаза. Он размахивает какой-то фотографией в рамке. Осторожно беру ее в руки, чтобы лучше рассмотреть. На фотографии его отец, молодой, в дерзком прикиде 80-х.
Его рука лежит на плечах парня чуть повыше него, тоньше и похожего на меня как две капли воды. У меня такое
