и все вопросы, которые только что пронеслись во мне, как буря, уже не оставляли иного выхода, кроме как вывалить их наружу.
– Черт возьми, почему она меня не искала? Почему она не осталась с моим отцом? Ничего не понимаю, черт побери!
– Не знаю. Может быть, она боялась, ведь она была так молода. Постарайся простить ее, – спокойно сказал он.
– Плевать мне на прощение!
Это неправильно. Мне все равно. Мне кажется, она больше любила того ублюдка, с которым была до моего рождения, раз предпочла оставить меня на улице.
Нервно затягиваюсь, как будто это может мне помочь.
– Кто этот парень? – спрашиваю я.
– Что?
– Парень, черт, кто он?
– А-а! Тот другой? Мы не знаем, у нас никогда не было никаких сведений о нем. Мы сделали все, что могли, чтобы найти тебя, дружище. Десять лет назад мы случайно встретились с Натали и рассказали ей о тебе. Но так как мы думали, что ищем девочку, то брали только девочек. Тем не менее, она много раз рассказывала нам о маленьком мальчике, о котором она заботилась и который называл ее мамой… А потом, четыре месяца назад она объяснила нам, что ей срочно нужно найти семью для одного семнадцатилетнего парня. У нас на руках было твое досье, и мы узнали, что ребенок Тига – на самом деле мальчик. Солис показала мне твою фотографию, какую-то из досье. Ты слишком похож на него, и у меня не осталось и тени сомнения. Я уверен, что единственное, что принадлежит тебе, это цепочка с твоим именем.
Это правда. Я всегда удивлялся, почему меня бросили с этой штукой, на которой просто было мое имя.
Повисла тишина. Тяжелая тишина.
– Все пластинки в игровой комнате принадлежали ему, а, значит, и тебе, – выдохнул Дэниел.
Супер. И что мне с этим делать? У меня нет ни отца, ни матери. У меня их никогда не было. Я плод обмана, и никто никогда не хотел меня.
Стискиваю зубы, но делать нечего, боль слишком сильна, чтобы сопротивляться дольше, а потому я расплакался, как ребенок. Поражаюсь тому, что вокруг меня все в целости. Похоже, что три месяца, проведенные здесь, изменили меня. Еще не так давно я бы оказался у копов с кулаками в крови. Но для чего? Это ничего не изменит.
Наконец я со всей силы швыряю фотографию в стену перед собой. Рамка ломается, но этого недостаточно, чтобы успокоить мою ярость.
– Здесь твой дом, Тиган, – начинает Дэниел. – Я знаю, что судья назначил тебе только год, но ты часть семьи, и твое место здесь. Я очень хочу, чтобы ты остался с нами. Конечно, ты свободен, но иметь семью…
– Бесполезно, – отрезаю я. – Я прекрасно обходился и без нее.
Это не так, конечно же.
Дэниел хмурится и некоторое время ничего больше не говорит. Докуриваю сигарету и раздавливаю ее в кружке, которая находилась поблизости.
Отец снова прислоняется к двери.
– О вчерашней истории с Джейсоном… Могу я узнать, почему ты его ударил?
Не отвечаю. У меня нет никакого желания сейчас говорить об этом ублюдке.
Отец выжидает минуту.
– Ладно, оставим. В любом случае, он на тебя не злится. Полагаю, ты знаешь, что произошло этой ночью? С Еленой, – уточнил он.
Измученное лицо львицы опять возникает передо мной. Хмурюсь и осторожно вытираю щеки. Да, могу предположить. Елена хотела мне помочь, но я был в полном кошмаре и спутал это дерьмо с реальностью. Я старался защищаться, как мог, а пострадала Елена. Она пострадала, но не ушла. Она осталась. Ради меня.
– Пока я хочу, чтобы ты спал в гостевой комнате, напротив этой.
Поднимаю голову. Серьезно?
– Почему? – спрашиваю я.
– Потому что вы стали слишком близки. Дистанция никому не повредит, и я не хочу, чтобы инцидент этой ночи повторился. Ты ударил ее, Тиган… Она ничего не сказала, но остаток ночи провела в слезах и…
– Я знаю, черт возьми! Я не нарочно! Последнее, что я хочу, это причинить ей боль! Ты понятия не имеешь, что происходит в моей голове…
Я теряю контроль. Дыши, парень.
– Я хочу тебе верить. Но факты есть факты. Я же сразу тебе сказал, еще в самом начале: тебе не следует встречаться с моей дочерью. Я предупреждал тебя, что буду обращаться с тобой как с мужчиной, если ты нарушишь это правило, не так ли?
– Плевать, Елена решает, а не ты. И она меня не бросит, – отрезал я.
Говоря ему это, я чувствую, как мое горло сжимается от сомнения, которое я предпочитаю игнорировать.
– Она больше не хочет тебя видеть. Это она попросила нас установить дистанцию между вами, и я нахожу, что…
– ЧТО?
Она? Черт возьми, вчера вечером она опять плакала за дверью, а теперь вот так меня выгоняет?
Выбегаю из кабинета, желая, чтобы она сама сказала мне прямо в глаза, что я ей больше не нужен.
– Нет, Тиган, ты…
– ОТОЙДИ!
Толкаю его, и он сопротивляется, но моя ярость сильнее, потому я успеваю оттолкнуть его достаточно, чтобы успеть вырваться. Бегом пересекаю дом, поднимаюсь по лестнице и, добравшись до третьего этажа, иду прямо в ванную. Дверь снова закрыта. Слышу телевизор с другой стороны.
– ЕЛЕНА! Елена, открой!
Бью изо всех сил так сильно, что стены вокруг дрожат. Но ничего. Ответа нет.
– Елена, открой эту чертову дверь!
– Тиган, прекрати! – закричал отец за моей спиной.
Чувствую, как он хватает меня, вырываюсь и снова бью в дверь. Если понадобится, я выбью эту дверь.
– Елена!
– Хватит. Оставь ее.
В следующее мгновение отец прижимает меня к стене так, как это делают копы. Пытаюсь бороться.
– Только посмей еще раз напугать ее, – ворчит Дэниел мне в спину.
Перестаю двигаться. Закрываю глаза. Не надо, чувак, не плачь, не надо, черт возьми.
– Елена… Ты не можешь бросить меня.
Умоляю. Черт, я еще никогда не был таким слабым.
Отец ослабляет хватку, но не отпускает меня.
– Успокойся…
– Отпусти меня.
Ну вот, я опять плачу. Он отступает. Стою у стены рядом с закрытой дверью. Это произошло, она бросает меня…
Сглатываю слюну. У меня никогда так сильно не болело в груди.
– Елена… Клянусь, я не хотел…
Открой, детка, прости… Извини.
Дверь не открывается. Полная тишина. Стискиваю зубы, не в силах что-либо контролировать. Шатаясь, я отступаю.
Она оставляет меня. Черт, она меня бросает… Меня снова начинает трясти. Как я буду без нее?
– Пойдем, отнесем твои вещи вниз и… – начал отец за моей спиной.
Оборачиваюсь и бью его в лицо. Если бы я мог,
