Шхуна «Надежда», стоявшая у причалов Мюллера, собиралась идти в Мурманск с рыбьим жиром из собственной жиротопни. Мюллер назвал Дине твердую максимальную цену. Но не скрыл, что может выторговать для себя и более выгодные условия.
Дина крепко пожала ему руку. Он открыл ей свои карты, и это свидетельствовало о том, что он считает ее надежным партнером. Ей не пришлось прибегать к игре с поднятыми грудями. Человек, у которого в доме был свой ангел, мог спокойно говорить о делах. Дина подняла рюмку за сделку.
В доме у Мюллера дышалось легко. Дина охотно приняла его предложение остановиться у них на несколько дней.
Оказалось, что у господина Мюллера была вороная ездовая лошадь. Она лоснилась и блестела так же, как и красное дерево в гостиной. И слушалась Дининых ляжек, словно была выточена с ними из одного куска дерева.
Дина сразу поладила с молодой хозяйкой, фру Юлией из Стьёрдала. Фру Юлия не любила пустой болтовни и смотрела собеседнику в лицо. Но она не объяснила, почему у нее такие грустные глаза.
Дина пробыла в Тромсё дольше, чем рассчитывала.
Фохт давно уехал, и ей пришлось искать другое попутное судно, идущее в Вардёхюс. Господин Мюллер считал, что сможет обеспечить ей место на судне, которое отправится туда примерно через неделю.
В первый день, когда Дина перебралась к Мюллерам, они с хозяином вечером курили в гостиной. Фру Юлия отдыхала у себя.
Господин Мюллер рассказывал, какой тяжелой оказалась для них прошедшая зима. Лед сковал залив и преградил путь «Принцу Густаву». 10 мая им пришлось прорубать полынью длиной в шестьдесят локтей, чтобы пароход смог пройти в гавань. К счастью, лед не помешал движению шхун и парусных судов.
Два судна господина Мюллера только что вернулись в целости и сохранности из Ледовитого океана. Мимоходом, словно случайно вспомнил об этом, он сказал, что у него есть одно судно и в более южных широтах.
В прошлом году было трудно достать хорошую карту архангельского побережья. Да и толковых лоцманов тоже не так много.
Дина считала своей удачей, что у нее на шхуне есть Андерс и Антон. Хотя, конечно, поездки в Берген — пустяки по сравнению с тем, что подстерегает суда, ходящие в Архангельск.
Хозяин растаял. Сказал, что 17 мая пароход пришел с юга со сломанными лопастями, почти все лопасти вышли из строя. Чтобы их починить, пришлось нанимать много людей, так что нет худа без добра. Сам он потерял свой галеас «Турденшёлд», с двенадцатью матросами и полным грузом, к востоку от Моффена. И тем не менее общий доход от уловов в Ледовитом океане составил за несколько лет шестнадцать с половиной тысяч талеров.
Дина заинтересованно кивала и пускала облака дыма, которые завивались воронкой над ее головой.
Потом господин Мюллер заговорил о том, что после смерти царя Николая многое обернулось к лучшему. Торговля расцвела так, как они и не мечтали.
Дина полагала, что расцвет торговли связан скорее с войной, чем со смертью царя.
Господин Мюллер спокойно заявил, что одно не исключает другого.
Дина считала, что именно ненормальная ситуация, вызванная войной и блокадой, обеспечила расцвет торговли.
Господин Мюллер одобрительно кивал, он полностью с ней согласен. Но что касается царя, он остается при своем мнении.
А лучшие сигары хозяина дома тем временем обращались в дым.
Дина чувствовала себя в этом доме уютно, как кошка на нагретом солнцем камне. Как ни странно, но фру Юлия не проявляла никаких признаков ревности из-за того, что эта странная женщина вошла в их жизнь и добилась расположения ее мужа. Напротив, она прямо сказала, что Дине не нужно спешить с поездкой на восток. Надо сначала осмотреться.
Дина следила за всеми судами, которые приходили и с юга, и с востока.
Господин Мюллер спросил, точно ли она решила ехать в Вардёхюс, если ее одинаково интересуют суда, идущие в противоположных направлениях.
Но фру Юлия уже поняла причину.
— Дина кого-то ждет, — сказала она.
Дина с удивлением посмотрела на нее. Их глаза встретились — они понимали друг друга.
Я Дина. Юлия надежна. В ее глазах живет смерть. Юлия начинает спрашивать и не заканчивает вопроса. И смотрит на меня, и ждет от меня ответа. Она хочет, чтобы я показала ей Ертрюд. Но для этого еще не пришло время. Пока еще не пришло.
Дина ездила верхом за город. В кожаных штанах господина Мюллера.
Юлия предложила ей элегантный костюм для езды — черная кашемировая юбка, белая блузка и белые панталоны со стрипками. Но Дине костюм оказался мал.
Ей пришлось ограничиться юбкой, чтобы надеть ее поверх кожаных штанов. Юбка была очень широкая, с разрезами спереди и сзади. Только чтобы немного прикрыться, как сказала Юлия.
Когда Дина возвращалась с прогулки, Юлия ждала ее с рюмкой хорошей мадеры, чтобы она выпила перед тем, как идти переодеваться к обеду. Сама Юлия пила чай.
В свойственной ей необычной манере Юлия рассказывала Дине о жизни и нравах Тромсё. Глаз у нее был зоркий, и она наблюдала за всем как бы со стороны, потому что сама была приезжая.
Дина могла не бояться, что оскорбит Юлию, если что-нибудь здесь удивит или насмешит ее.
Дина спросила у нее, что за человек Людвигсен.
— Очень состоятельный и выглядит как картинка из журнала, — без особого интереса или тепла ответила Юлия.
Они хихикали, как две подружки, среди красивых и мертвых вещей в этой слишком торжественной гостиной.
В хмельные сороковые годы, когда в Тромсё пили особенно много, управа ограничила число заведений, где подавалось спиртное, оставив один трактир и гостиницу. Хозяин трактира и Людвигсен сильно разжились тогда.
— Приличные люди ходят к Людвигсену. Открыто, чтобы быть на виду, — рассказывала Юлия.
Какой бы она ни была, Юлия напоминала ангела. Всегда в светлом платье, шелковом или хлопчатобумажном. Ангельские локоны у висков не соответствовали ее ироничной улыбке и грустным глазам.
Больше всего она говорила о балах и обедах у богатых горожан и чиновников. О столкновениях между людьми разного происхождения. Она всякого навидалась — господин Мюллер и его жена всюду были желанные гости.
Дина принюхивалась ко всему новому, словно к незнакомым заморским приправам.
— Ты поостерегись и не сразу сближайся с людьми, — наставляла ее Юлия. — А то они начнут ходить за тобой, как собаки. Избавиться от них ты уже не сможешь, порвать такое знакомство невозможно. Люди, у которых нет ничего за душой, кроме любви к спиртному и обжорству, необычайно прилипчивы.
На второй день после того, как Дина поселилась у Мюллеров, к ним в гости пришел доктор. Он ведал больницей, при которой был приют для душевнобольных. В народе приют называли «Клетка для дураков».
