Молчание длилось несколько минут, или мне это, всего лишь, показалось? Игорь стоял у окна, его спина была прямой, плечи напряжены, а голова опущена. Ему было стыдно вспоминать о своем прошлом, трудно признаваться в собственных ошибках и промахах. Но какой уже в этом смысл? С каждым новым днем он открывался мне с новой, незнакомой стороны, обнажал свое разбитое сердце. Порой меня так и подмывало спросить его: «Зачем?! Зачем ты это делаешь? Мы ведь никогда не сможем стать друзьями. Я не приму тебя, не стану сочувствовать. Не прощу». Судьба оказалась слишком жестокой, раз заставила нас объединиться ради спасения Дмитрия. Но я никогда больше не пойду у нее на поводу, не стану молча принимать новую порцию страданий. Совсем скоро все закончится, и я сделаю все возможное, чтобы забыть этот период своей жизни, как страшный сон.
– Я делал все, о чем меня просили, – признался Игорь, так и не обернувшись. Мы оба были не готовы смотреть друг другу в лицо. Я бы не смогла скрыть своего истинного отношения к нему, а он бы его не вынес. – Избивал, грабил. К двенадцати годам я уже обладал такой силой, что старшие подростки старались обходить меня стороной и не попадаться на глаза лишний раз. Но, что самое ужасное, мне это нравилось. Я чувствовал их страх, и он питал меня, придавал сил. Наконец-то, никому не нужный, Игорь Мазуров стал объектом уважения. Все, кто раньше чморили и унижали меня, теперь старались заслужить мое расположение, хотели стать моими друзьями. Я больше не был мальчиком для битья и оскорблений. Конечно же, мне это нравилось. У меня появились деньги, и я больше не донашивал чьи-то обноски, мог спокойно купить любые сладости и вкусняшки, о которых раньше только мечтал. Тогда мне казалось, что я счастлив. Глупо, правда?Я не смогла ничего ответить. В тот миг со мной говорил не взрослый мужчина, а мальчик. Малыш, которому пришлось самому искать себе место в этом мире. Разве имела я право осуждать его за то, что он хотел лучшей жизни? Это сейчас он – Игорь Юрьевич Лебедев, богатый наследник, представитель одной из самых богатых и уважаемых семей в России. Но ведь он не всегда был таким. Путь к вершине он начал из самых низов, откуда просто нереально выйти «чистым». Ни один ребенок не заслуживает подобной участи. То, через что пришлось пройти Игорю, в этом мире принято скрывать, и мы оба это прекрасно понимали. Ни отец, ни, тем более, его бабушка, никогда не простят ему подобной откровенности.
– Был конец мая, – продолжил он свой рассказ, когда к нему вернулась способность говорить. – Мама снова угодила в больницу, это произошло после очередной пьянки в общаге, – голос его стал жестче, ладони сжались в кулаки. Игорю было неприятно вспоминать эту часть своего прошлого, воспоминания о матери не носили в себе ничего хорошего. Это в нормальной жизни принято, чтобы мама была самым важным и теплый, что есть у человека. Но повернется ли язык назвать жизнь Игоря «нормальной»? – Отравление паленой водкой. Она умерла, так и не придя в себя. Просто взяла и не проснулась, – голос его упал, слова были едва различимы. Я почувствовала, как слезы обожгли мне глаза, во рту образовался огромный ком, который мешал дышать. Мне бы очень хотелось утешить его, сказать несколько банальных фраз, которые принято произносить в такие моменты, но я не могла. У меня не получалось. Что-то постоянно мешало мне, удерживало от того, чтобы сделать ему шаг навстречу.
Подсознание кричало: «Он не заслужил твоего участия, не достоин его. Вспомни, что было, через что тебе пришлось пройти. Из-за него. Из-за его глупой ревности и желания отомстить более успешному брату. Не смей забывать этого! НЕ СМЕЙ!»
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
Игорь резко обернулся, мазнул меня взглядом, острым и холодным как арктическое дыхание, и вздохнул, словно что-то внутри него сломалось. От моих слов.
– Возможно, – мужчина сделал шаг по направлению ко мне, сокращая дистанцию между нами. Он так и не разорвал зрительного контакта. – Я нуждаюсь в этом. Хочу, – он говорил медленно, старательно подбирая слова, а я снова видела перед собой того загадочного и закрытого незнакомца, которого впервые встретила на пороге компании. Лучше всего на свете у Игоря получалось скрывать свои истинные чувства и притворяться. Он стал профессионалом по части маскарада, в котором принимал участие с самого детства. Юрию удалось создать идеальную куклу. Никто и никогда не сможет распознать ее реальных помыслов. Игорь всегда показывает лишь то, что считает нужным. Только то, что он сам хочет. О каком доверии к нему может идти речь? – Чтобы хоть кто-то в этом мире знал меня настоящего… Всего меня…
Мне пришлось отступить, так как Игорь находился уже слишком близко. Острый, освежающий аромат его парфюма ударил в нос и заполнил мои легкие, я почувствовала легкое головокружение. Все происходящее казалось мне каким-то нереальным, странным сном, от которого хотелось, как можно скорее, проснуться. Я старалась открыть глаза, сжимала и разжимала ладони, позволяя ногтям вонзаться в незащищенную нежную плоть и оставлять на ней следы в форме полумесяцев. Мне нужно сохранять самообладание и холод разума. Я буду играть с ним, но никогда не позволю ему увидеть нечто большее, не впущу в свои мысли.
– Мне это не нужно, Игорь, – произнесла со всей уверенностью, на какую только способна по-настоящему испуганная девушка. – Эта игра скоро закончится, и мы распрощаемся навсегда. Я бы не хотела уносить с собой твои воспоминания.
Я так и не дослушала его рассказ до конца, не смогла себя заставить. Сегодня, мне придется играть роль счастливой невесты, влюбленной в Игоря по самые уши. Господи, как же мне это ненавистно! Постоянно считаю дни, пытаясь дождаться желанного освобождения. Мысли в голове, беспрестанно, путались, образуя бессмысленный рой каких-то звуков и обрывков фраз. Я мечтала исчезнуть, раствориться в воздухе, стать невидимой, чтобы никто и никогда не мог смотреть на меня свысока, как это делали бабушка и отец Игоря.
– Я всегда знала, – сказала она при первой встрече, окинув меня таким пристальным и оценивающим взглядом, будто я – товар на витрине магазина, уцененный, – что у моих внуков ужасный вкус, но, – престарелая матрона замолчала, сложив ладони на рукояти трости из слоновой кости. – Откуда вы, милочка?
Милочка… Она произнесла это так, словно произнесла ругательство. Конечно, для нее я – обыкновенная букашка, грязь под ногами, на которую не принято обращать внимания. Ее отмоют и сотрут сразу же, как только кто-то из служащих это заметит. Мне стало не по себе. Волна негодования, подобно лаве, льющейся из жерла вулкана, медленно поднималась по моему телу, заставляя кожу заливаться краской. Скорее от злости, чем от смущения. Мне не нравится эта женщина. В ее взгляде слишком много жестокости и злобы, ей неизвестны ни жалость, ни сочувствие. Она это и не скрывает.
– Я армянка, – ответила со всей дерзостью, которой раньше даже не подозревала в себе. Реакция Лидии Игнатьевны стала для меня чем-то вроде заживляющего бальзама на раны, полученные чуть раньше. Конечно, ей не понравился мой ответ. Такие люди не готовы принять в свой дом и семью кого-то, кто стоит ниже на социальной лестнице. Захотелось рассмеяться от одного только вида ее вытянувшегося лица. На сморщенных щеках появился румянец, потускневшие глаза загорелись так, что молнии засверкали в светлых радужках.
– Я ожидала от тебя большего, Игорь, – больше она не обращала на меня внимания. Отныне я для нее не существую. Что ж, и на том спасибо.
Медленно поднялась на ноги, стараясь ступать как можно увереннее. Ноги в изящных босоножках на высоком каблуке, немного дрожали. Тонкие переплеты нежной кожи, украшенные камнями Swarovski, вонзались в ступню, но не причиняли боли. Замерев перед зеркалом, смотрю на себя во все глаза. Пытаюсь понять, мое ли это отражение. Вроде похожа, но…
Бледно-розовое платье в пол, с длинными воздушными рукавами из прозрачного шифона. Скромное, в меру закрытое. V-образный вырез на груди, без намека на пошлость, на талии простой шелковый пояс. Волосы я собрала в простой пучок на затылке, оставив лишь несколько длинных непослушных прядей висеть по бокам, едва касаясь висков. Из украшений на мне были только серьги в форме крупных прямоугольников, опускавшихся до уровня подбородка. Мелкие бриллианты сияли и переливались каждый раз, стоило им встретиться с солнечными лучами или приглушенным светом лампы.
