и новую порцию тихого смеха.
Сам тоже улыбнулся. Усилием воли заставил наклониться за шортами. Сначала натянуть свои, потом взять Агаты. Она стояла у стенки, просто следила, как он приседает, встряхивает, как бы приглашая…
Вытянула один носочек, шагнула в них. Потом второй…
Улыбалась, пока Костя поднимался, прокатывая ткань по ногам…
Ойкнула показушно, когда позволил резинке небольно шлепнуть под пупком…
Но потом снова улыбалась, когда Костя поднимал уже футболку, так же сам надевал. Брал за руку, вел к выходу из спортзала, радионяню схватил сам, но тут же отдал.
* * *
У Агаты в голове было как-то по-особенному пусто. Она понимала, что еще чуть-чуть и проснется та же ответственность, которую она внушает себе постоянно. Перед сыном и мужем.
Но сейчас…
Ей хотелось просто идти с ним за руку, улыбаясь в спину.
Вспоминая, как сильно сжимал и сладко имел…
Чувствовать новые приливы жара.
Пропускать, что он остановился перед лестницей, и ударяться о него всем телом. Ловить притворно возмущенное: «всё понятно»… Снова пожимать плечами. А потом взвизгивать, но быстро адаптироваться и целовать в щеки, подбородок, скулы, нос, когда вновь оказываешься на руках, оплетать ногами бока, чувствовать себя ещё немножечко счастливей.
— Давай в спальне сегодня? Хорошо?
Свой вопрос Костя задал, когда они поднялись на первый этаж.
Костя шикнул на Боя, опустил Агату на пол, прижал к себе ненадолго, произнося тихо и прямо на ухо.
Она, всё еще не совсем трезвая, сначала даже не поняла вопрос. Потому что ну куда же ещё-то? А потом вспомнила… Почувствовала укол сожаления… И груз ответственности.
Ей сложно было отказывать Косте. Он ведь почти ни о чем не просит. Но она не готова была оставить Максима одного. Она чувствовала, что он в ней по-прежнему нуждается больше…
— Пожалуйста…
И в этом, наверное, была обратная сторона её поступка. Костина жадность, неутолимый аппетит дремали, когда Агата была далекой-далекой. Теперь же он вспомнил, как ему важно, чтобы она была близкой.
Выждав несколько секунд, отведенных явно для размышлений и ответа, Костя не услышал ничего. А Агата — длинный выдох, который мог бы сойти за заурядный, но ей было понятно: он надеялся на согласие.
Не показал этого.
Развернулся, держал за руку, снова вел к другой уже лестнице.
Здесь не оборачивался и на руки не брал. Понял, что, кажется, нет…
Они оба мыслями были ещё немножечко там, но уже будто бы далеко. Их ещё объединял момент, но он уже передавал привет из прошлого.
С каждым новым шагом в сторону детской Агата чувствовала, как хват Костиной руки слабеет, а её сердце сжимается…
За миг до того, как он позволил бы их пальцам расплестись, Агата его придержала.
Получила серьезный взгляд через плечо, попыталась улыбнуться…
Костя остановился, она подошла.
Скользнула по щеке, привстала на носочки, шепнула в губы:
— Я сейчас проверю и приду. Хорошо?
Говорила и видела, что мужской взгляд зажигается. Он кивает, конечно же… И снова сжимает сильнее.
Целует, радуется…
Он во второй раз уже не попросил бы. Понятливый. Но она хочет продолжать рисковать. Балансировать. Она хочет, чтобы Костя чувствовал: будь её воля, она всему и всегда предпочитала бы его.
— Я в душ схожу. Потный весь…
Костя сказал, Агата улыбнулась только, отпуская. Он потный её не смущал. Ей всё понравилось. Но в голове чередой картинки, как он по-быстрому моется, она по-быстрому же проверяет Макса. Аккуратно прикрывает дверь в детскую, зачем-то крадется в собственную спальню…
И там они встречаются снова. Чтобы позволить себе ещё разок, а потом завалиться счастливыми на родную кровать.
Чувствуя тепло в груди и счастье на кончиках пальцев, Агата следила, как Костя по-кошачьи движется в сторону спальни. И только после того, как он закрыл дверь, нырнула в детскую.
* * *
Надеялся ли Костя, что Агата сдержит слово? Конечно, да. Он не умел в полумерах. Он долго сам же себя остужал, загоняя поглубже эгоистичные желания снова, как было раньше, заграбастать её себе.
Пока его увлекала гонка — было легче. Потом приходилось туго. Отсюда отчасти «страсть с грушей». Но сейчас стало ещё сложнее.
Потому что ему было мало. Ему всегда будет её мало, но сегодня как-то особенно.
Костя провел в душе времени больше, чем надо было. Просто, чтобы избежать разочарования, которое непременно будет, выйди он и не увидь Агату.
Вышел только, когда считал, что времени прошло больше, чем требуется.
Вышел и выдохнул, опуская голову вместе с руками.
Потому что спальня пуста. Агаты в ней нет.
И нет права злиться. Впрочем, как нет и смысла.
Это взрослая жизнь, детка.
Своим приходится делиться. С недостатком приходится жить. Нужно учиться радоваться тому, что досталось.
Или перестать делить пирог. Взять и увеличить.
Осознав, что выход есть, Костя стянул с бедер полотенце. Вставил ноги в домашние штаны. Нырнул головой в футболку, кинул мобильный на кровать, а сам вышел в коридор. Слышал, что по лестнице вверх поднимается услышавший шевеление Бой. Сделал зарубку в памяти, что ему надо оставить дверь приоткрытой. Но главное — за неё попасть.
Костя не стучался в детскую.
Заглянул просто, улыбнулся непроизвольно…
Здесь всегда было темновато. Таинственно и уютно. Много пространства. Красивый цвет стен. Одну из них Агата сделала какой-то особенно залипательной.
Костя подозревал, что это скорее даже не для Макса, а для неё.
Большая деревянная дверь, как делали в старину, с нарисованным металлическим стукалом и красивой резьбой, за которой буйный сад. Там есть разнообразные цветы. Там сочная не трава даже — травища. Там можно увидеть, если потратить время и присмотреться, конечно, целую толпу всяческого мелкого зверья.
Куда-то вдаль уводит тропинка. Сначала на холм. Дальше — в лес. На горизонте виднеется вода. Скорее всего, море. На прибрежной горе
