class="p1">— Я согласен, но разве кто-то ее ограничивает?
— Я просто не хочу, чтобы она слишком рано погружалась во все «это».
— Под «всем этим» вы понимаете… отношения?
— Ты прекрасно понимаешь, что я под «этим» понимаю. Ей итак слишком рано пришлось повзрослеть. И я не хочу, чтобы все «прелести» взрослой жизни валились на нее снова. Я просто хочу ее защитить, — всплеснула она руками. — От боли, от разбитого сердца. Еще хоть ненадолго.
— Я хочу того же.
— А то я не знаю вас…
— Роза Эльдаровна, — попытался я оправдаться, но оказался перебитым.
— Ты ее любишь? — внезапно спросила она. — Дианку-то?
Уставившись на выбитые на белой скатерти круги, я замолчал. Каждым нервом чувствуя, что сейчас стоит быть предельно честным.
— Я предпочитаю такими признаньями не бросаться, — ответил я, тут же заметив на лице напротив настороженность. — Это слово слишком обесценили. Можете считать меня старомодным, но для меня оно равно нерушимому обещанию. Мы вместе всего несколько месяцев, и было бы не честно клясться в любви просто, чтобы произвести на вас впечатление, когда ей я подобных слов еще не говорил ни разу.
Впервые я видел, чтобы эта женщина так внимательно слушала.
— Мне нравится Диана. Так, как ни нравилась ни одна девушка до нее. И если вас интересуют мои намеренья, могу сказать, они предельно серьезные.
Роза Эльдаровна медленно встала, потянулась за чашкой на решетчатой металлической сушилке, налила чай и поставила передо мной.
— Спасибо, — произнес я, внимательно за ней наблюдая.
А потом она вдруг отвернулась и, принявшись суетиться возле духовки, доставая что-то оттуда, вдруг смахнула ладонью слезу с щеки. Я не знал причины, но это явно не были слезы счастья за будущее внучки. Тут было что-то еще, гораздо более серьезное.
— Может мне на машине за Дианой съездить? — предложил я, чтобы разрядить обстановку.
— Не нужно, ей полезно прогуляться, — поставив на стол корзинку с выпечкой, словно за ней и отлучалась, ответила женщина. — Да и не стоит ей меня в таком состоянии видеть. Впечатлительная, придумает еще чего.
Хозяйка встала снова, наливая чай уже себе. Я молчал, ожидая, пока она заговорит первой.
— У нее никого. Родители погибли давно, может знаешь? — Я кивнул. — Родственников у нас здесь нет. Только она да я. И конечно мне бы хотелось знать, что в ближайшем будущем ей будет на кого опереться.
Я не стал произносить подобного вслух, но сопоставляя в голове одно с другим — слезы, больницы, невнятные объяснения врача, — уже догадывался — она больна.
— Диана знает? — задал я единственный вопрос, ответ на который мне был важен.
Несколько секунд между нами висела тишина, прерываемая лишь мерным тиканьем часов и лаем собак за окнами.
— Я решила не рассказывать ей, — ответила Роза Эльдаровна, сжимая кружку ладонями. — Хочу, чтобы она хоть немного успела насладиться жизнью. И так много лет в глуши прожили, а в этом году столько перемен случилось: эта стипендия, новые друзья, большой город. Не стоит ей знать. К тому же, после определённого возраста уже не так важно, когда этот день придет, верно?
На улице скрипнула калитка, Роза Эльдаровна, словно собравшись, подхватилась и впервые обратилась ко мне:
— Виктор…
Но я уже знал, о чем она попросит.
— Я обещаю, что ничего ей не скажу.
Уже чувствуя ту боль, что ее ждет. Боль, которую пережил сам когда-то, оставшись с ней один на один, и поэтому еще сильнее желая Диану от всего на свете защитить. Но нельзя защитить от жизни. Все, что я могу — только быть рядом.
— Ответьте только на один вопрос, — попросил я. — Как вам врача подговорить удалось? В новогоднюю ночь.
Женщина улыбнулась той самой улыбкой, против которой я когда-то не смог устоять, увидев её на лице Дианы, и хитро прошептала:
— А у меня свои методы.
И я рассмеялся.
Дверь распахнулась. Диана влетала в кухню и тут же остановилась, словно ударившись о невидимую сцену.
— Виктор?
Одного моего имени, с выдохом расцветающего на ее губах, было достаточно, чтобы самый отвратительный день стал лучшим в жизни. Мне хотелось подойти и поцеловать ее, но я не рискнул даже с места сдвинутся. Не стоило испытывать границы дозволенного.
— Садитесь завтракать! — скомандовала бабушка. — Ты молоко купила?
— Что? — Диана все еще стояла у порога. В ее руках был пакет, который она крепко прижимала к груди.
— Молоко, — повторила Роза Эльдаровна.
— А, да. Вот. — Диана поставила на стол продукты.
— Вымой пока овощи на салат.
Я же сидел молча. Надеясь, что меня на этот раз не выгонят. Хозяйка же принялась суетиться на кухне, словно никакого разговора между нами и не было.
— Когда к Дианкиной матери впервые пришел свататься ее отец, — начала вдруг рассказывать она.
— Ба, — протянула Диана, краснея, как помидор, что в этот момент сжимала в руках, — но Виктор же…
— Не перебивай! — отрезала она. — Так вот, когда он пришел, он мне сразу не понравился.
Я не смог сдержать усмешки.
— Профессор этакий, в очках и белой рубашечке. Ну куда такой парень в деревне?
Диана позади театрально закатила глаза.
— И мама моя ему и говорит: сможешь с первого раза из колодца воды набрать, отдам за тебя дочь. Потому что точно знала, тот тяжелее ручки ничего в руках не держал.
— Это никому не интересно, — внезапно заволновалась Диана, сверкнув в мою сторону глазами.
— Нет, нет, продолжайте, — попросил я. — Теперь я очень хочу эту историю дослушать.
— А больше нечего там рассказывать, — протараторила Диана. — Отец справился в итоге. Конец.
— Справился, ага. — Они так забавно друг с другом перепирались, что я засмотрелся. — Сказал бы спасибо, что дед барана резать его не заставил.
— Бабуль, ну
