поняла, как сильно оплошала.
— Мы забыли ложки! — застонала я, как журавль в старой сказке, попытавшись клюнуть мороженое, но у меня не вышло.
— Терпи теперь до дома, — стерев с кончика моего носа белое пятно, ответил Виктор.
— Подожди, еще рано домой, — возмутилась я. — Теперь моя очередь загадывать.
Я постучала пальцами по приборной панели.
— Хочу, чтобы ты научил меня водить машину.
Я уже привыкла к переднему сидению Астон Мартина. Казалось, что я там, где должна быть. Но впервые мне захотелось поменяться с Виктором местами.
— Что, прямо сейчас? — приподняв брови, удивился он.
— Таково мое первое желание.
— Первое?
— Ну да. Смысл ограничиваться, если можно загадать несколько?
— Это жульничество, — возмутился он. — Я не знал, что можно загадывать больше одного.
Потянувшись к его губам, я прошептала:
— Потому что ты забыл, это игра, в которой нет правил. И когда ты исполнишь мое первое желание, я расскажу, что загадала еще.
— В таком случае, я не буду выходить из машины, — лениво откидываясь в кресле, самодовольно произнес Виктор. — Хочешь за руль, залезай.
— Эй, так нечестно.
— Ты же сама сказала, что в этой игре нет правил, — рассмеялся он.
— Ах, значит так? Ладно.
Перекинув ногу через коробку передач, я перелезла к нему на руки.
— Лобовое стекло там, — кивнул он, указывая за мою спину. Наклонил голову чуть набок, ладонями сжимая мою талию. Сверкая своими серыми глазами. — В таком положении тебе будет катастрофически сложно водить.
— Ничего справлюсь, — ответила я. — С чего обычно начинают?
— С занудной теории, — поморщился Северов. — Может, пропустим? — Его взгляд упал на мои голые коленки. Виктор забрал меня из академии, так что я не успела переодеться. А правило про юбки все еще оставалось в силе.
Его глаза потемнели. Каждый раз, когда он смотрел так, внутри трепетало, посылая волны жара по всему тему.
— Кажется ты говорил, что на дороге нельзя отвлекаться, — прошептала я. — Это крайне опасно.
— А мы не на дороге вовсе, — ответил он и провел рукой от колена вверх.
— Ты знаешь… — я закусила губу, — ну его это вождение, — и, наклонившись ближе, поцеловала.
Было неудобно. В тесном салоне даже с моим невысоким ростом я упиралась макушкой в потолок. Руль давил на спину, но мне было все равно.
— Постой. — Виктор дернул за ручку под креслом, отодвинул его назад и через мгновение я ощутила, как его руки скользнули по моей спине, придвигая ближе.
Никто не мог видеть нас. И здесь, в нашем маленьком-маленьком мире внутри черной-черной машины, мы могли не прятать своих чувств. Виктор как обычно был спокоен, хотя и смотрел на меня со страстью, но сдержанной — как и всегда в любых обстоятельствах. Но я успела его изучить до мельчайших деталей и знала, его выдает дыхание.
Стоило ему завестись, он прикипал к моим губам словно не мог насытиться. Как наркоман, дорвавшийся до дозы. Как утопающий, поймавший последний глоток воздуха, без которого не мог бы выжить. И это сводило с ума.
Я прижималась к его телу, притягивая за воротник, пока мы не разняли губы, переводя дыхание.
— В общежитие? — спросил он хрипло. Я отрицательно покачала головой и пробормотала: — Домой.
— Уверена?
И я кивнула.
Я никогда не оставалась у него на ночь. Это стало нашим негласным уговором. Но сегодня вдруг осознала полностью, что Виктор — единственный, кого я хотела бы видеть рядом.
Я не говорила ему тех самых заветных слов, как и он мне. Но в этот момент поняла, что люблю его. А остальное было неважно. Я осторожно прикоснулась своим лбом к его.
— В конце концов у меня осталось еще одно желание.
— Я слушаю, — тихо ответил Северов, поправив мои волосы и перебрасывая их за спину.
— Хочу, чтобы ты меня поцеловал. Но только дома. Под нашим небом.
— И все? Так просто? — спросил он, поглаживая большими пальцами мою шею и подбородок.
— Нет, — ответила я и придвинулась ближе к его губам, пока между нами не остались лишь миллиметры раскаленного воздуха. Повторяя те же слова, что он сам сказал мне когда-то. — Потому что поцелуй это не просто касание губ. Это мгновение «до». Ожидание. Предвкушение.
— А чем дольше ожидание, тем ярче момент, — договорил он, находясь крайне близко, но все еще не целуя.
И тогда я потянулась к нему сама, выдохнув:
— Ведь счастье приносят самые простые вещи.
Мы не зажигали свет.
Не тревожили тишину ненужными фразами.
Не занавешивали окон, как и решили, оставляя в свидетелях небо.
Лишь закрыли за собой дверь, и на несколько секунд в воздухе зависло тревожное ожидание, а потом Север одними губами произнес:
— Иди ко мне.
Несмотря на то, что колени упорно подкашивались, я сделала два шага, утопая босыми ногами в мягком ковре. И исчезло все, оставляя лишь нас двоих. Другими. Мазками прикосновений рисующими для себя новую историю. Ведь если каждую ошибку, что я совершила в отношении Виктора записать, хватило бы на целый роман. Но он стоил того, чтобы быть написанным. И переписанным начисто, пусть и рваными фразами.
Его губы… Мои пальцы… Пуговицы на черной рубашке и лунный свет, подчёркивающий остроту ключиц.
Я осторожно скользнула взглядом по четким линиями мужского тела. Сильного. Крепкого. Настолько идеального, что, казалось, ему место в музее, а не здесь, со мной. Но он был рядом. Как и в каждую минуту до этого дня, когда мне требовалась его поддержка и помощь.
Его имя… Мой шепот… Стук сердца, отсчитывающий до безумия нежные прикосновения. Немного робкие, осторожные, но разжигающие на коже тысячи крошечных пожаров, в которых сгорело все. Прошлое и неважное.
Его руки… Моя кожа… Тонкие пальцы, поддевающие край
