— Я не знаю, — сказала Карен безнадежно. — Дня через два или три я собираюсь зайти в госпиталь и поговорить с кардиологом. Я знаю, что мне надо остаться. Но мне надо и провести парижские шоу. Иначе один Бог ведает, что случится с нашим бизнесом и с нашей сделкой. Боже, я не знаю, что делать.
— Девочка! Я слышала, что ты пытаешься все взвалить на свои плечи одна. Дай себе передышку. Что думает Джефри по этому поводу?
— Я не могла с ним связаться. Разница во времени и все прочее. Предполагалось, что он прямо с самолета бросится хлопотать по делам. Думаю, так оно и было. Я оставила ему послание в гостинице.
Глаза Дефины сузились, она хотела что-то сказать, но в этот момент зазвонил сотовый телефон. Сердце Карен сжалось. Звонок из больницы? Она неохотно, но дала матери и ближайшим сотрудникам телефонный номер. Какая польза от этого телефона, если по поводу ребенка никто не звонит? Дефина сняла трубку и слушала, уставившись на Карен. Она слегка кивала головой и подтверждала, что слышит говорящего, нечленораздельным «хм-хм…» Наконец она повесила трубку.
— Плохие новости. Кейси получил из Мюнхена отказ на поставку двухсот спортивных курток с бриджевой линии до тех пор, пока не будут оплачены их счета.
Карен грохнула кружкой о стол. Кофе расплескался. По телу пробежал холодок страха.
Джефри обычно удавалось уговорить производителей поставить товар без предоплаты, но из Парижа он вряд ли сумеет это сделать. Придется Ленни и Кейси заняться этим вопросом. Боже, а вообще, все ли идет так как надо?
— И еще, — сказала Дефина, — наш парикмахер отказался ехать в Париж.
Теперь страх Карен превратился в злость.
— Зазнавшийся сморчок! Обиделся, что я была недовольна его последней прической. И что будем делать?
Она остановилась на момент. Куда делась ее способность отличать главное от второстепенного? Ее отца только-только вытащили из реанимационной палаты в Коламбиа Прессбитериан, а она психует из-за парикмахера. Что-то тут не так. Что-то не так в ее жизни вообще. Она прижала руку к сердцу. Сердце бешено колотилось.
— …твою мать!
Дефина взглянула на Карен.
— Не это ли состояние называется приступом?
— Позвони Карлу. Расскажи ему о моем отце. Может быть, он согласится оставить свой салон хоть однажды и пожалеет меня. Спроси его, не сможет ли он съездить в Париж на этой неделе. Буду я там сама или нет, но мне будет спокойнее, если головами займется Карл, — и, взглянув на Дефину, Карен добавила виноватым голосом: — Ты тоже здорово переработала в последнее время, я была слишком требовательна к тебе, Ди. Как ни печально, но я могу рассчитывать только на тебя, чтобы собрать все вместе и не развалить дело. Ты поможешь мне?
— А когда римский папа бегал по нужде в кусты?
Дефина и Карл ожидали Карен у вращающихся дверей больницы. Когда она вышла, Карл радушно обнял Карен и спросил:
— Ну как? Арнольд идет на поправку?
— Похоже на то. Если, конечно, верить врачам и если ничего не случится в ближайшие полчаса.
Карен провела пальцами по волосам. Она успела сходить домой, немного поспать, принять душ, сменить одежду, но не успела высушить волосы.
— Даже не представляю, какая еще жизненная катастрофа может случиться в ближайшие двадцать четыре часа, но если такая есть, то она обязательно произойдет.
— Я знаю, что тебе надо, — сказала Дефина, — тебе надо поговорить с мадам Ренольт.
— Замечательно! Не хватает только послушать тарабарщину от бабы, которая либо свихнутая, либо себе на уме. Давай-давай, Ди. Но не начинай с меня. Ты же образованная женщина! Неужели ты действительно веришь в магические кристаллы и прочую дребедень?
— Кристаллы? Это дерьмо. Новая эра — тоже дерьмо. А я говорю о настоящем, на самом деле настоящем.
— Ну ладно. Даже если она действительно обладает особым даром, то как все-таки она сможет помочь мне? Она что, кардиолог? Мне просто нужно вернуться к работе.
Брови Дефины поднялись, ноздри расширились.
— Почему ты думаешь, что никто не может тебе помочь? — спросила она Карен. — Разве не здорово узнать, как пройдут парижские шоу? И как будет развиваться болезнь твоего отца?
Карен закатила глаза, но Карл подтолкнул ее.
— Не кипятись, Карен, — сказал он, — спусти на тормозах.
Карен забралась в машину, устроилась поглубже на сиденье между друзьями и выпустила пар:
— Конечно-конечно, я всегда хожу к гадалкам после bat mitzvah своих племянниц и сердечных приступов моего отца.
— Это всего лишь «случай», — сказала Дефина и назвала адрес водителю, который вел машину по Бродвею. — Перекресток Сотой Вест и Тридцать седьмой улицы.
Тот кивком головы подтвердил, что понял.
— По крайней мере это по пути на работу, — неохотно согласилась Карен.
— Подружка, некоторые люди едут из Европы, чтобы только посмотреть на мадам Ренольт.
Они подъехали к зданию из песчаника, расположенному в ничем не примечательном районе Гарлема, может быть, чуть более чистом, чем другие. Все трое высадились из машины и попросили шофера подождать их возвращения. Это его не обрадовало, но он не отказался. Высокое крыльцо со ступеньками вело к большим деревянным дверям, но Дефина повела их к неприметной железной дверце сбоку от крыльца и нажала на кнопку электрического звонка. Хриплый женский голос из интеркома спросил, кто пришел.
— Разве она не должна знать об этом по наитию? — спросил Карл.
Дефина злобно покосилась на него и громко сказала в микрофон:
— Дефина Помпей. Мне надо срочно.
Звонок пискнул, они открыли дверь, вошли и оказались в темном помещении под ступеньками лестницы, из которого была видна открытая дверь в коридор с полом, выложенным плитами зеленого мрамора. Стены были выкрашены в густой баклажановый цвет. Когда-то все эти дома принадлежали процветающему среднему классу. Этот дом был явно реставрирован или аккуратно подновлен. Дефина провела их в комнату типа зала ожидания желтого цвета. На полу был расстелен ковер с рисунком морских водорослей. Кроме трех прямых стульев в комнате не было никакой мебели.
— Видите, — сказала Дефина, — она знала, что мы придем втроем.
Карл закатил глаза.
— Выглядит, как домик трех медведей, — сказал он тихо.
В комнате было что-то устрашающе таинственное Это не из-за отсутствия мебели: что-то в самой комнате, думала Карен. Расцветка стен и пола, пустота, сочащийся свет из-за полузадернутых штор… Она не верила ни в ауры, ни в вибрации, но комната была полна энергии, как будто подготовлена для какого-то события. Она села на один из стульев. Дефина села на другой, но Карл остался стоять, прислонившись к стене.
