— Нет, для девочки, во всяком случае для большинства из нас, важнее всего наши эмоции, переживания, чувства.
Я подумала, а ведь действительно, что может быть важнее?
— А для парня? — продолжила Ирка.
— Для парня — он сам! — тут же ответила я.
— Ну, здоровый эгоизм присущ практически всем людям, — рассмеялась Ирка, — а для парня, такого среднестатистического, главное — это его место в стае.
— Что?! — удивилась я.
— А ты не знала? Они же стайные, и у них очень жесткая иерархия. Четкое распределение ролей. Битва за лидерство, кто главный, а кто подпевала. В разных компаниях ценятся разные качества. Где-то — социальный статус родителей, где-то сила, где-то ум. Да-да. А как ты думала! У лидера всегда самая красивая девушка, а все остальные члены стаи в нее тайно влюблены и мечтают о такой же. Хоть взять, к примеру, рыцарские времена. Подвиги во имя прекрасной дамы и все такое… но прекрасная дама, она, как правило, жена соверена, госпожа, королева. И все рыцари — вассалы у ее ног. Есть глава стаи — вожак, господин, главный и его супруга. А остальные — их вассалы. Все эти понятия о рыцарской чести и преданности — не более чем дань сеньору. Иерархия — вот что главное. И место человека в ней. Кодексы рыцарства вырабатывались веками. И не только в западной культуре. На Востоке, там еще жестче. Там женщина — вообще вещь, военный трофей или выгодная покупка.
Я засмеялась:
— Нет, Леха не такой.
— Конечно, — согласилась Ирка, — твой Леха, он волк-одиночка… Хотя я сомневаюсь: спортсмен и одиночка, как-то не вяжется.
— Ну да, он очень привязан к тренеру, уважает его, — вспомнила я.
— Ага, наверняка цитирует, — добавила Ирка.
— Этого я не знаю.
— Вот готовый образ. Леха всячески старается быть похожим на вожака своей стаи. Если бы ты была знакома с его тренером, то сама бы увидела.
— Возможно… — В Иркиных словах определенно была доля правды. Да, но если она права, выходит, я совершенно не знаю настоящего Леху, я общаюсь с калькой какого-то незнакомого тренера! Господи, неужели Леха так глуп! Мне стало неприятно.
— Скажи, а вот, к примеру, если бы Леха занимался чем-нибудь творческим? Был бы, например, художником?
— О! — многозначительно произнесла Ирка. — С творческими сложнее, конечно. Художники — они вообще все индивидуалисты. Хотя в юности многие находят себе кумиров. Своих учителей или других художников. Но, естественно, это не так ярко проявляется, как у обычных парней.
— Ты хочешь сказать, девчонки не ищут кумиров? — переспросила я. — А как же быть с фанатками всяких там певцов и актеров?
— Ян, ну ты даешь! Это же совсем другое! Для парня его кумир — образец для подражания. Для девчонки все эти звезды — идолы, которым она поклоняется, которых обожает! Неужели не понятно?!
Я вынуждена была согласиться, но не совсем, как-то у Ирки все просто получалось, однозначно. А в жизни никогда не бывает так, чтоб по одному шаблону. Не училась Ирка в моей старой школе! Вот уж там бы она насмотрелась! И девчонки сбиваются в группы, и подминают друг друга, и проводят жесткий отбор: своя, чужая. А парни бывают такими рохлями и лузерами, что просто диву даешься! Нет, далеко не все так просто.
Возможно, Леха и подражает своему тренеру, но именно потому, что уважает его, чувствует в нем сильного мужчину, способного постоять за себя. Может быть, в детстве Леху обижали, и он начал заниматься борьбой, чтоб стать сильнее, увереннее в себе. Со временем он таким и стал, благодаря своей целеустремленности и железной дисциплине. То есть опять-таки благодаря каким-то своим личностным качествам, заложенным изначально, тренер лишь помог им развиться.
А я? Что хорошего есть во мне?
Ирка говорит, что у меня потрясающе развито воображение, что я очень талантливая, а еще: аккуратная и обязательная. А значит, на меня можно положиться. Ну и что? Ведь только этого мало.
Еще она сказала, что я человек независимый и думающий. Приятно, конечно.
Но, выходит, моя независимость мне мешает, потому что я не хочу принадлежать Лехе. Собственно говоря, я просто не умею принадлежать. Да, но при этом я-то хочу, чтоб Леха принадлежал только мне! Что-то я совсем запуталась…
Леха снова укатил на сборы или соревнования, никогда не могу запомнить точно. А я все свободное время проводила с Вадиком. Подруги обижались на меня, ворчали, что я зазналась. Неприятно, конечно, но что делать. С Вадиком мне было комфортнее. Сама не знаю почему.
Он вечно что-то выдумывал: то на Воробьевы горы меня потащит, то в какой-то неизвестный театр на репетицию, то на выставку.
А однажды говорит:
— Хочешь в зоопарк?
— Хочу!
Вообще-то, я не очень люблю зоопарк. Животных жалко. Но с Вадиком можно. Он забавный.
Оказалось, мы едем не просто так, на зверей поглазеть, Вадик собирался их рисовать.
На «Баррикадной» мы встретились с его друзьями художниками, среди них был и Женя. Ребята посматривали на меня с интересом, вспомнили портрет, созданный Вадиком.
Художники народ веселый. С ними не соскучишься.
Мы все время перешучивались, и только в зоопарке ребята разбрелись, а я осталась в обществе Вадика и Жени.
Вадик тоже куда-то улизнул, да так внезапно, что я даже не поняла, в какой момент он исчез.
— Похоже, мы остались вдвоем. — Женя несмело улыбнулся.
— Я не буду мешать, не беспокойся, — поспешила заверить его я.
— Что ты, я не беспокоюсь, наоборот, мне очень приятно. — Он улыбнулся. И снова я замерла, не в силах оторвать от него взгляда. Густые каштановые волосы, челка падает на лоб, глаза с длиннющими ресницами, губы…
Надо было срочно что-то сказать, я тряхнула головой, прогоняя наваждение:
— Надень шапку, ты замерзнешь. — Глупо получилось, не спорю, но он действительно замерзал, было видно.
Женя развел руками.
— Дома забыл, — признался он.
— И шарф тоже? — улыбнувшись, я сделала шаг вперед и застегнула верхнюю пуговицу на его куртке.
— Спасибо… Хочешь мишек посмотреть?
— Хочу.
Мы подошли к белым медведям. Однако нам не повезло. Мишки не желали позировать, попрятались. Но Женя, казалось, не слишком расстроился. Он рассказывал о том, какие у белых медвежат смешные черные пятки. Я улыбалась. Он был таким милым.
