– Ты что, шутишь? – смеется он. – Радиовещательная станция Лиззи работала день напролет.
Я удивленно смотрю на него:
– Это невозможно. Я никому не говорила! Кроме… – Я запинаюсь и краснею.
– Все правильно, – говорит Люк и игриво дотрагивается указательным пальцем до кончика моего носа. – Шери сказала Чазу, а тот сразу позвонил мне и спросил о моих намерениях.
– О твоих… – Теперь я стала уже не красной, а багровой. – Он не имел права!
Но Люк продолжает смеяться:
– Он считает, что имел. Не сходи с ума. Чаз считает тебя младшей сестренкой, которой у него никогда не было. По-моему, это мило.
А по-моему, нет. В следующий раз, когда я увижу Чаза, он получит от меня совсем не сестринский разгон.
– И что ты ему ответил? – Любопытство пересилило злость.
– О чем? – Люк нашел вино, которое я открыла, чтобы дать ему подышать, и разлил его по бокалам.
– О твоих, хм… намерениях.
Я стараюсь, чтобы голос меня не выдал. Я заметила, парни не любят, когда на них давят.
Особенно они не любят, когда ты слишком много говоришь о будущем. Они чем-то похожи на диких животных. Все прекрасно до тех пор, пока ты кормишь их орешками.
Но стоит им увидеть, как ты достаешь сеть, – пиши пропало. Ни за что в жизни не буду произносить при Люке слова на букву «О». Два месяца отношений – маловато для того, чтобы начать жить вместе. А бросаться словом «обязательства» – тем более.
Даже если один из нас постоянно думает о выборе фасона свадебного платья.
– Я сказал ему, чтобы он не беспокоился. – Люк протягивает мне один из бокалов. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не испортить твою репутацию. – Люк тихонько касается краем своего бокала о мой. – Вообще-то он должен мне спасибо сказать, – подмигивает он мне.
– Спасибо? – повторяю я. – За что?
– За то, что теперь Шери может переехать к нему. Он давно уже ее об этом просил, но она говорила, что не может оставить тебя.
– Вот как, – замолкаю я. А я не знала. Шери мне ничего не говорила.
Почему, интересно, она так отреагировала, когда я рассказала ей о Люке, если оставалась со мной только из жалости?
– В любом случае это нужно отметить, – продолжает Люк. – Нам четверым. Не сегодня, конечно, ведь ты уже приготовила стейки. Может, завтра вечером? Я знаю один фантастический тайский ресторанчик, он тебе обязательно поправится.
– Нам нужно поговорить, – вдруг неожиданно для себя самой говорю я. Что со мной происходит?
Люк удивлен, но не возражает. Он садится на мамин белый диван – я же продолжаю стоять с бокалом, – смотрит на меня и улыбается.
– Конечно, – говорит он. – У нас есть множество тем, которые нам нужно обсудить. Например, куда ты повесишь нею свою одежду. – Его улыбка становится еще шире. – Я уже пожаловался Чазу, что твоя коллекция винтажной одежды очень меня впечатлила.
Но меня волнует отнюдь не одежда. А моя душа.
– Я перееду к тебе только с одним условием, – говорю я, осторожно присаживаясь на подлокотник, чтобы ущерб от пролитого вина не был катастрофическим. Кроме того, так я могу держаться от Люка подальше, чтобы не отвлекаться на его мужественность. – Мы разделим пополам все расходы на хозяйство, на еду и на все такое. Так будет лучше для нас обоих.
Люк становится серьезным. Он делает глоток вина и пожимает плечами:
– Конечно, как хочешь.
– И, – продолжаю я, – я буду платить за квартиру.
Он смотрит на меня странным взглядом:
– Лиззи. Нам не нужно платить никакой аренды. Эта квартира принадлежит моей маме.
– Знаю,- отвечаю я, – я хотела сказать, что мы разделим с тобой оплату процентов по кредиту.
Люк опять улыбается:
– Лиззи, нет никаких процентов. Она заплатила за квартиру сразу всю сумму наличными.
Вот это да! Все оказалось хуже, чем я ожидала.
– Знаешь, – говорю я, – мне все равно нужно за что-то платить. Не могу же я жить здесь просто так. Это неправильно. Кроме того, если я стану оплачивать жилье, то буду иметь право голоса. Верно?
Одна из его черных бровей медленно ползет вверх.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – говорит он. – Ты планируешь здесь что-то переделать?
Господи! Все пошло совсем не так, как я ожидала. Зачем Чаз ему позвонил? И это меня все время обвиняют в болтливости. Парни сплетничают еще похлеще девиц.
– Вовсе нет, – отвечаю я. – Мне нравится, как твоя мама все устроила. Просто мне нужно сделать кое-какую перестановку, – я откашливаюсь, – чтобы поставить швейную машинку и еще кое-что.
Теперь обе брови Люка поднимаются.
– Швейную машинку?
– Да, – говорю я, защищаясь. – Если я открою собственный бизнес, мне нужно будет место для работы. Кстати… а сколько здесь стоят коммунальные услуги? Ведь в каждом доме они есть.
– Конечно, – отвечает Люк. – Три с половиной тысячи долларов.
Это сражает меня наповал. Хорошо, что я сижу на подлокотнике, иначе я бы рухнула не на диван, а на паркет, на который уже выплеснулось мое красное вино.
– Три тысячи пятьсот долларов? – кричу я и мчусь на кухню за полотенцем. – В месяц? Только коммунальные услуги? Я не смогу это потянуть!
Люк хохочет.
– Тогда плати часть, – предлагает он, наблюдая, как я убираю за собой. – Тысяча в месяц, идет?
– Договорились, – с облегчением соглашаюсь я. Не могу оказать, что совсем расслабляюсь, я ведь понятия не имею, откуда буду брать ежемесячно эту тысячу.
– Отлично, – говорит Люк. – А теперь, когда мы договорились…
– Мы еще не договорились, – перебиваю я его. – Не синеем…
– Разве? – Он не выглядит обеспокоенным. Все происходящее его скорее развлекает. – Мы обсудили расходы на еду и на хозяйство, место для твоей швейной машинки и арендную плату. Что еще осталось?
– Мы, – отвечаю я.
– Мы? – Он не бросается наутек, как испуганный зверь. Пока. Он просто с любопытством смотрит на меня. – И что с нами?
– Если мы станем жить вместе, – говорю я, собрав в кулак всю волю, – то только с испытательным сроком. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Мы знаем друг друга всего три месяца.
Что из этого получится, я не знаю. Вдруг к зиме я превращусь в настоящее чудовище?
Брови Люка снова поднимаются.
– Серьезно?
– Не знаю, – отвечаю я. – То есть я так не думаю. Но у нас на этаже в Мак-Крекен-Холле жила одна девочка, Брианна, которая в холодное время года становилась настоящей психопаткой. В остальное время она тоже была не слишком уравновешенна. Но зимой у нее начиналось обострение.
Поэтому давай оставим за каждым из нас право уйти в любой момент, когда одному из нас покажется, что у нас не получается, И поскольку это квартира твоей мамы и уезжать придется мне, ты, прежде чем сменить замки, должен дать мне месяц, чтобы я нашла новое жилье. Так будет справедливо.
