Артем редко дарил мне цветы. На них не хватало денег.
Он любил роскошную жизнь — увы, она пока не отвечала взаимностью. Мама растила его одна, в Москву они переехали из далекого северного города только недавно, и ее заработков едва хватало на жизнь. Все его свободное время уходило на учебу — все-таки на медицинском сложнее, чем на моей журналистике. Где-то подрабатывать получалось редко.
Но он все равно покупал дорогие брендовые шмотки, только носил их очень аккуратно. И стилиста в салоне на Арбате как-то умудрился обаять, что стрижка, которая, даже отрастая, выглядела роскошно, обходилась ему в полцены.
Сначала Артем и мне пускал пыль в глаза: водил в модные бары, перед поездкой к Инночке заходил за едой только в премиум-супермаркеты, но со временем впустил меня в свою настоящую жизнь, где ради широкого жеста на вечеринке, где он заказывал на всех суши, приходилось отдавать заработанное за целую неделю переводов медицинских статей. Я сама стала отказываться и от цветов, и от посиделок в баре. Если он не может себе позволить поход в ресторан, это не повод не встречаться, он сам мне важнее.
Иногда я даже плакала от жалости, когда он, бывает, засыпал прямо во время секса или разговора. Дольше пяти часов сна ему удавалось выкроить только в выходные.
— Идем! Тут недалеко, — Артем обнял меня, прижал к себе и не забыл сжать широкой ладонью задницу под обтягивающей юбкой. — У-у-у-у-у-у, какая ты сегодня аппетитная… Это все мне?
И он притиснул меня к себе так, что грудь под откровенным топиком расплющилась о его торс. Букет при этом мешался страшно, лез, куда не просят и, после того, как наш затянувшийся поцелуй закончился, оказалось, что шипы оставили несколько царапин у него на лице.
— Ничего… — хмыкнул Артем, слизывая выступившую кровь. — Скажу всем, что меня девушка расцарапала в порыве страсти.
— Тебя не спросят, не Муркой ли зовут девушку? — расхохоталась я.
Рядом с ним у меня неизменно поднималось настроение. Такой счастливой я не бывала больше нигде и никогда. Как вообще я могла подумать, чтобы поменять его на кого-то? Разве с первой встречи не ясно было, что только он умеет вот так?
— Придется сегодня довести тебя до такого состояния, чтобы ты все остальное расцарапала так, что на Мурку уже не спишешь… — мурлыкнул он мне на ухо, а у меня сильнее забилось сердце.
— Сегодня?
— Мать умотала с подружайками поклоняться чудотворному Дмитровскому кресту, будет только завтра. У нас с тобой вся ночь…
Ура!
Я взвизгнула и повисла у него на шее, сладко целуя в губы и добавляя еще царапин букетом.
Как здорово, а!
Он снова мой Артем — страстный, веселый, внимательный. Будто и не было никакой Стервеллы!
Может быть, конечно, заглаживает вину, но вдруг и правда помогли мои попытки встречаться с другими?
Значит — работает?
Хотя теперь я сама чувствовала себя неуютно. Чего вдруг я так дергалась?
Мог он просто уставать, например?
А я сразу отправилась ему изменять, вот идиотка!
Ресторанчик прятался в глубине старых дворов, среди довоенных еще домов, может быть, даже начала двадцатого века. Я всегда любила эти уютные дворики, где огромные солнечные тополя скребут ветками по крышам, сушится на веревках белье и спят на нагретых водопроводных люках полосатые кошки. Особенно весной, когда цветут вишни и старые, корявые яблони, а когда идешь по аллее вдоль домов, тебя настигает то запах черемухи, то сирени, то жасмина. Наверное, тут можно снимать фильмы о старой Москве, обходясь без лишних декораций. Только чем-нибудь замаскировать парочку кондиционеров, уродующих причудливые фасады.
Я ожидала чего-то такого же уютного и домашнего за неказистой, чуть ли не вручную расписанной вывеской, но внутри оказалось весьма модное заведение: с неоновой лиловой и синей подсветкой, авторскими коктейлями и прозрачными столиками — очень кстати, что я все-таки влезла в эту юбку. Когда я села, она лихо поползла вверх по бедрам и Артем тут же хищно вперился в мои коленки. Он даже передвинул стул и сел рядом со мной, тут же положив на мое бедро свою лапу и скользнув языком по шее так, что меня тряхнуло электрическим разрядом желания.
Официантке пришлось откашляться, чтобы мы ее заметили.
13. Каждое утро
Листая меню, я как всегда выбирала блюда подешевле. В конце концов, даже простая паста с томатами на красивой тарелке в хорошей компании — уже торжественно и радостно. Но Артем, к моему удивлению, заказал ягнятину, кучу закусок и бутылку не самого дешевого вина.
— Мы что-то празднуем? — удивилась я.
— Нет, просто получил деньги за тот лендинг, помнишь, музыкальной школе делал? Думал, уже с концами, а они сполна расплатились и заказали еще, — небрежно отозвался он, хотя я видела, что его прямо распирает от гордости. — Могу я побаловать свою девушку, как считаешь? Очень по тебе соскучился, прямо очень. Мы все-таки редко видимся.
Его глаза сияли нежностью, вино было вкусным, полутьма ресторанчика привлекательной и заодно скрывала наше непристойное поведение. Между двумя бокалами мы целовались до головокружения, и рука Артема упорно гладила мое бедро под туго натянутой тканью. Когда нам казалось, что никто не видит, он пробегал языком по моим ключицам и оставлял крошечный розовый засос на шее под волосами, так что к десерту я была уже вся пятнистая.
И счастливо разглядывала себя в зеркало в туалете.
Он любил следы страсти на наших телах, и носил мои засосы с гордостью, не скрывая, даже расстегивая ворот рубашки.
Мне же было не очень удобно замазывать их тональником и прятать под шейными платками, чтобы не светить на работе, но когда он увлекался, у меня недоставало твердости, чтобы сказать нет. К тому же на самом деле, я тоже тайком гордилась этими знаками принадлежности и связи. Он всем говорил — у меня есть эта девушка, а я есть у нее. Это грело.
— А лифчик ты не стала надевать, чтобы я трахнул тебя прямо здесь? — пробормотал мне в шею Артем, когда я вернулась на свое место. Он тут же расположил лапу на моем бедре, и прижался вплотную: — Не представляю, как я переживу еще и десерт. Я все-таки хотел бы попробовать их мильфей. И тебе советую, говорят — обалденно!
— Кто говорит? — насторожилась я.
Охладившись немного и сбросив флер его обаяния, я вернулась с чуть более ясной головой и меня кольнуло то, что у него появились новые друзья, которые советуют ему десерты.
Десерты. Друзья. Ясное дело, что подруги.
— Вадик здесь был со своей на годовщину, — ответил Артем спокойно, и я тут же устыдилась своих мыслей. — Кстати, надо бы нам на годовщину тоже что-то особенное замутить… Лимузин закажем? Стриптизершу? И стриптизера заодно!
— Там еще мой день рожденья — напомнила я. — В июле.
— Точно! — щелкнул пальцами Артем. — Ну, значит, придется придумывать два особенных отмечания вместо одного.
Его планы на месяц и больше вперед наполняли меня теплым счастьем и покоем.
Я все-все-все себе напридумывала.
Все у нас хорошо.
Даже то, что Артем почти всю бутылку вина выпил сам и еще заказал себе какой-то коктейль, который принесли дымящимся на специальной подставке, меня уже не волновало. Пьяным он становился только более игривым и безрассудным — для наших планов на ночь это было даже хорошо.
Я глотнула у него из бокала с разноцветными слоями и закашлялась:
— Крепкий!
— Зато красивый! — парировал Артем. — Ты, кстати, тоже красивая…
И он снова потянулся ко мне, ловя губы, проводя пальцами по шее нежно и остро, до разбегающихся мурашек.
— Мрррр… — я окончательно растаяла. — Я тебя люблю.
— Я тоже тебя, котеночек… — Артем потерся носом о мою щеку. — Ты сегодня грустная пришла. Случилось что-то?
— Да ну, с мамой поцапались.
— На тему?
— Что я шалава и принесу в подоле, ты мне не подходишь, и ее дом не мой дом, — составила я краткое резюме сегодняшней беседы на высшем уровне. — Как обычно.
