Я сняла с холодильника позавчерашний стикер. «Уехала с Артемом, переночуем у Инночки». Скомкала, чувствуя, как острые края режут ладонь. Ушла в ванную и уткнулась носом в полотенце, чтобы слезы впитались сами. Но вместо того, чтобы успокоиться, я только сильнее разрыдалась. Еще сейчас отца разбужу, выйдет и настучит по голове за то, что из-за парней реву. Сама виновата. Брось его.
В автобусе кусала губы, чтобы не заплакать. Закушенные губы мне не идут, я знаю, — они никому не идут, но смазанная тушь идет мне еще меньше. Вырядилась сегодня истошно-красиво — чтобы и платье, и туфли, и даже стрелки на веках получились с первого раза. Вылила полфлакона духов, воткнула в уши Монеточку на полную громкость. Иду, ничего не слышу, кусаю губы.
Как я скучаю по Артему… Без нашей субботней ночи у меня ломка по его коже, по его запаху, по теплу его тела. Ни одному мужику этого не понять — как можно получать кайф только от прикосновений к его руке, только от его дыхания, от вмятины, оставшейся на подушке, когда он уходит в душ… И кажется, что я никогда не доживу до среды. И страшно, что доживу — и опять что-нибудь сорвется.
Пашка сегодня был, наоборот, в отличном настроении. Пока я вяло шевелила ватными пальцами, наливая кофе в стаканы, добавляя сливок, взбивая молочную пену — медленно, как печальная улиточка, так что заказы уже копились, он успевал поболтать с посетителями, предложить попробовать новый десерт, подогреть бутерброд, вымыть за мной брошенные на полпути миксеры и кувшины из-под молока и даже взял на себя все холодные напитки, оставив мне только кофемашину. И все равно я тормозила.
Когда утренний поток схлынул, он все еще оставался энергичен и бодр, и тут же начал фонтанировать идеями по нашему каналу:
— Кошк, я тут подумал, давай пригласим каких-нибудь знаменитостей? Они нам рейтинги поднимут!
— Нафига каналу про кошек знаменитости? — вяло отмахнулась я.
— Позовем знаменитостей, которые связаны с кошками!
— Кого, например? Куклачева?
— Вот я список набросал, — сунул Пашка мне распечатку с именами.
Я шевельнула глазом:
— И ты думаешь, что Алена Лурия, которая спела-то всего одну песню про кошек, возьмет вот так и приедет к тебе на дачу сниматься для нашего канала?
— Ну не приедет так не приедет, — не теряя задора, отозвался Пашка. — За спрос не бьют в нос. Можно по морде, а можно и впендюрить!
— А кто такая Ассоль? — ткнула я пальцем в незнакомое имя.
— Бьюти-блогер, живет в Калининграде, двести тысяч подписчиков, если она нас упомянет…
— А кошки тут при чем?
— У нее живет лысая кошка Мурена, которая любит катать ее карандаши и помады. Думаю, многие подписаны больше на Мурену, чем на Ассоль. Сама подумай, кому ее кисточки интересны? Вот кошка…
Слишком много информации. Незнакомая мне Ассоль забивала и так сузившиеся каналы восприятия и вызывала у меня похмелье. Но если Пашку заткнуть, он обидится.
— А Вишневский — это тот чувак, что пиво рекламировал? Вишневский крик, да? Он тут каким боком?
— Он продал пивной завод и теперь производит корм для кошек! — сообщил Пашка. — Его морда всем примелькалась тогда с пивом, народу зайдет. Может еще и на спонсорство раскрутим…
Выражение лица у Пашки было самое мечтательное.
— Ты еще даже не впендюрил, а уже планируешь, как бабло срубишь, — скривилась я. — Вот поэтому у тебя ничего и не взлетает. Не дели шкуру неубитого медведя.
— Кош, что с тобой? — подозрительно посмотрел на меня Пашка.
— А что со мной?
— Вялая какая-то. И злая.
Наконец-то и до него дошло. Напарник такой напарник. Мне даже покупатели желали хорошего дня и советовали не унывать, а он только заметил.
— Нормальная, — я пожала плечами.
— Да нет, не нормальная! — он ухватил меня за плечи и развернул к себе, вглядываясь в лицо. — Что случилось? Раньше ты прям пищала, когда я придумывал новую фишку для канала и сама в ответ десять штук предлагала. Кошк, я бы без твоего огня это все один не вывез, серьезно.
— Не могу я больше, Паш, — честно призналась. — Просто не могу…
В глазах щипало, но я держалась, помня про идеальные стрелки.
Но он привлек меня к себе, погладил по голове и ласково спросил:
— Чем я могу помочь? Кто тебя обидел? Кого убить?
Вот тут я и сломалась.
Содрогаясь в рыданиях, я сползла на пол, села, привалившись к стойке и подтянула к себе ноги. Пашка быстро оглянулся, высматривая покупателей и тоже устроился рядышком, поглаживая меня по коленке.
И я рассказала все — и про Артема, и про совет Инночки, и про три неудачных свидания вчера и четвертое — совсем позорное. Без подробностей, но он и так все понял.
— Инночка на обратном пути меня все выспрашивала, как прошло. Обычно она не такая, ну я ее к стенке прижала и оказалось, Лешик ей признался, что ожидал такого. У Тохи, оказывается, жена есть, на нее тоже не стоит, и он решил попробовать «свежего мяса», думал, дело в том, что она растолстела после родов. И он же сказал, что мы слишком недолго возились, если бы у него получилось, полчаса вряд ли бы хватило.
— Бррр… — поежился Пашка. — Не хотел бы, чтобы меня так обсуждали. «Да, маленький, но еще может удивить? — Чем удивить? — Может не встать!»
— Паш! — я фыркнула, тоже вспомнив этот мем. — Тебе всего двадцать пять. Что, уже не стоит?
— Стоит! — почему-то обиделся он. Даже отодвинулся и перестал терзать мою коленку. — Доказать?
— Еще тебя не хватало для полного счастья! — от души возмутилась я.
И расстегнутой ширинки прямо в кофейне, ага.
— Ну, а вдруг?! — запальчиво заявил он. — Вдруг я твой идеальный любовник, с которым ты забудешь про Артема?
— Ну тебя нафиг… — я поднялась на ноги и пошла к раковине умываться. Пашка потащился следом. Встал вплотную, оперевшись на край стола и смотрел, пока я не психанула: — Ну ты серьезно? Думаешь, если я чуть с тем мужиком не переспала, я уже такая шлюха, что тебе халява обломится?
— Я к тебе серьезно отношусь, — тут же снова надулся он. — Вот чего ты меня даже не рассматриваешь? Сколько таких случаев, когда твоя судьба ходит поблизости?
Он, кажется, и правда не шутил. Я выдохнула, запрокинув голову, вытерла пальцы салфетками и повернулась к нему:
— Ну окей, давай попробуем. Поцелуй меня.
До этой секунды он напряженно ждал моего ответа, как будто от этого зависело его будущее. Но не успел последний звук слов: «Поцелуй меня» слететь с моих губ, как ими тут же завладел мой коллега и напарник.
Пашка, высокий, худющий как жердь, странноватый, веселый, мечтательный прожектер и немножко шут, вдруг властно развернул меня, вжав бедрами в край раковины, поставил руки по обе стороны от меня, заперев своим телом и впился в мой рот с таким нетерпением, словно ждал этого момента все время нашего знакомства.
11. Твоего тут ничего нет
Пашка целовал меня неистово и жарко, а я думала, как неудобно в задницу впивается край раковины, что никогда не думала, что у него такой длинный язык не только в переносном смысле и что, кажется, я забыла заказать ореховый сироп, надо будет вписать в журнал.
Пока он не оторвался от моих губ, но руки с талии не убрал.
— Ну что? — спросил он тихим сиплым голосом.
— Знаешь… — задумчиво сказала я, анализируя свои ощущения. — У меня брата, конечно, нет, сравнить не с чем, но впечатления самые инцестуальные.
— Серьезно? — кажется, Пашка был неприятно удивлен. — Серьезно, Кошк?
— Ну целуешься ты хорошо… — попыталась я его утешить, но он уже отошел и начал протирать стойку, хотя в этом не было никакой нужды.
Остаток смены мы так и проработали — он на своей половине с кассой и бутербродами, я на своей — с кофе-машиной и стойкой выдачи.
Так и не дождавшись, пока он оттает, я сбежала в институт. Почти опоздав, плюхнулась на свою боковую парту и удивилась: Инночки еще не было. Странно.
Я тихонько достала телефон.
