— Думаете что-то случилось?
— Упаси нас Господь, надеюсь, что и вправду лишь политические дела, — уронила Клавдия, перемешивая овощи на ужин.
Да уж. Надеюсь, что все это так и останется политическими делами. И не появятся очередные, но уже более странные версии.
Но что было волнительным, так это частый приезд Франциска. Его появление явно встревожило местных женщин. Особенно тот факт, что никто даже и не мог представить его истинные мотивы.
И чем быстрее приближался вечер, тем больше сходил с ума мой пульс.
***
Уже давно стемнело. Все казалось таким размеренным, спокойным. Естественным. И в какой-то момент я уже приняла, что это будет мой новое нормальное.
Я слышала, как стихли последние шаги. Как затихли последние голоса, больше похожие на отголоски эха.
Тихо приоткрыла дверь, в очередной раз убеждаясь, что я осталась наедине с монастырем. Насколько я знала, ранний подъем и тяжелая работа заставляла монахинь засыпать практически мгновенно. Даже возраст здешних женщин не являлся этому преградой.
Идти пришлось в противоположную часть здания, вдоль темных коридоров и залов, противоположной спальной части.
Я нечасто бывала в этом крыле. И до приезда Франциска даже не знала, что здесь имелась комната, предназначенная для гостей. Это было большой редкостью в монастырях, где посетителей обычно не наблюдалось.
Его дверь была приоткрытой. Я легко толкнула ее, тихо заходя в комнату. На самом деле я немного медлила. Отчего-то присутствовало опасение, причину которого я до сих пор не могла понять.
Настоятель снимал рясу, оставаясь в футболке и вешая ту рядом с кроватью.
И, заметив меня, взглянул на меня уже таким родным взглядом.
— Привет, — почти прошептала я, замирая.
В горле сразу как-то пересохло, взгляд помутнел.
— Привет, — тепло отвечал мне Ник. Уже мой Ник.
Я закрыла дверь, поднимая на него глаза. Он молча смотрел, глаза наливались кровью, как и мои щеки.
Затем, сделав медленный шаг, он аккуратно стянул полуапостольник, дав рассыпаться моим волосам. Нос втянул их аромат, глаза прикрылись.
Таким же темпом он расстегнул ремень, дав мне больше места для воздуха, который уже давно закончился.
Мужчина явно не спешил. Знал, что я буду его весь этот вечер. Оттягивал самый сладкий момент. Для нас обоих.
Его пальцы подхватили подрясник, поднимая и высвобождая меня из него. Также спокойно, властно. Но все также требовательно.
У меня перехватило дыхание, когда его глаза вновь стали гулять по моему телу.
— Не успел еще рассмотреть? — тихо засмеялась.
— У меня уже успела сформироваться привычка, — сглотнул.
— К чему?
— Твоему телу, — он наклонил голову, прикасаясь губами моего плеча.
Дыхание пустилось в вальс.
— И что ты будешь с ней делать? — продолжала.
— Наслаждаться, — нижняя сорочка уже была стянута.
— А завтра?
— Для меня сейчас не существует завтра, — мое обнаженное тело покрылось мурашками от здешней прохлады, — Но как бы я хотел, чтобы время остановилось.
Я грустно улыбнулась.
— Да, — отвечала.
И уже через секунду была поймана его горячими губами. Которые больше не могли быть на таком большом от меня расстоянии.
Я тихо застонала. От ее аромата, движений, прикосновений. Все тело напряглось от предстоящих ощущений.
Это всегда было моим любимым моментом. Моментом До. Предвкушением концерта через пару часов, встречи с любимой подругой детства, прилетающей вечером, любимого пирога, запекающимся в духовке.
И предвкушением блаженства, когда уже прозвучал первый поцелуй, начавший этот вечер.
Я трясущимися руками стянула с него футболку, разглядывая в свете такое крепкое тело. Плечи, шея, татуированные руки. Мышцы, которые не выпирали, как у перекаченных спортсменов, а были лишь заметны при движении.
Он уложил меня на деревянную кровать, снова кусая мое тело, переходя выше.
— Ник, только не шею, — прошептала.
Он игриво отстранился, с аппетитом вглядываясь.
— Боишься?
— А ты? Если что-то увидит синяки, которые ты оставил, мне конец. Нам обоим.
Видимо мое присутствие напрочь выключило его инстинкты. Кроме одного.
— Я аккуратно, — прошептал он, впиваясь в мою грудь.
Когда его рука нашла нужные внизу места, у меня закончились все вопросы. И мысли.
Пускай. Пускай делает со мной все, что хочет. Лишь бы не останавливался.
Шерстяное одеяло кололо спину, а тело словно парализовало. Руки сами притянули Ника, на ходу помогая ему избавиться от оставшейся одежды.
Его горячая грудь обожгла меня, мурашки опаляли. И уже через мгновение он вошел в меня, так глубоко, так приятно.
Так, как он это делал вчера. Разогревая меня. Медленно, игриво, нежно.
Его твердость так нужно давила внутри. Так правильно двигаясь в нужном мне темпе.
Ник отпустил мои губы, поднимаясь. И уже массируя пальцами мой клитор.
И это было именно то самое сочетание, чтобы я взорвалась в стоне, который тут же был приглушен поцелуем.
— Тише, тише. Сегодня я лишь твой, а не всех остальных сестер.
— Лишь сегодня?
Он усмехнулся, дотягиваясь рукой до чего-то.
— Прикуси, — скомандовал, дав мне зажать свой мягкий кожаный ремень.
И я повиновалась. Ногти на его спине опять переключили его на какую-то иную, дикую волну.
Схватив меня снизу за бедра, он начал вдалбливать так сильно и глубоко, насколько ему позволяло собственное тело.
Зубы сразу же сжали ремень, больно отдав в челюсть. Я впилась в одеяло, пытаясь еще как-то удержать баланс, а также свой голос.
— Ты еще сексуальней, когда сдерживаешься, — уронил он, резко отпрянув.
И уже поднимая меня на ноги, разворачивая на живот.
Я стала задыхаться от такой бешеной инициативы. И тут же почувствовала тот же самый ремень на лице, затянувшийся уже на моем затылке.
Лицо заныло, губы были плотно под ним сжаты, и попытки раскрыть рот делали это крайне неудобным.
Конечно же, я могла его сдвинуть, если бы не одно Но.
А точнее, если бы не второй ремень, затянувшийся на моих запястьях.
Я не совсем понимала, что происходило, однако все было так быстро, что я даже не успела возразить.
Я лишь кинула непонимающий взгляд на мужчину сзади.
— Я предупреждал, что буду тебя мучать, — томно ответил он, держа в руках третий ремень.
И тут я совсем потерялась, чего ожидать дальше.
Его умелые руки просунули ремень под моими бедрами, чуть выше колена, жестко стягивая.
Накрыла интуитивная паника, заставив меня задергаться. Но тот же горячее тело легло на меня сверху, целуя мою спину вдоль позвоночника.
— Софи, ты мне доверяешь? — неожиданно спросил.
Я кивнула.
— Я не сделаю тебе больно, моя негодница, — слегка укусил меня за лопатку.
И я расслабилась, вспоминая все наши разговоры. Всю нашу близость.
Он мог сделать мне больно намного раньше, если бы захотел.
Я кивнула, надеясь, что он заметит.
И почувствовала, как меня приподнимают за кости таза. Руки уперлись в кровать, и его руки уже были на ягодицах, вновь изучающая меня. Он устроился позади, расставив ноги для опоры.
И я ощутила глубоко и туго входящий в меня сзади член.
Ощущения стали ярче из-за сжатых вместе бедер, давая дополнительное давление. Заполняя.
И он начал движение. Медленно, но настойчиво. Доставал до головки, сжимая пальцами мои бока, и входя до самого упора, заставляя меня покачнуться.
И в секунды темп стал ускоряться, до боли вжимаясь. Его пальцы тянули меня на себя, а мои руки подталкивали мое тело навстречу. И он уже откровенно меня… Имел во всей своей красе.
Ритм становился сумасшедший, я стонала уже в голос, но звук тут же блокировался кожей ремня.
И мои заглушенные звуки вновь заставили его остановиться, поднимая и разворачивая меня к себе.
— Софи, я буду драть тебя всю ночь, если ты будешь так стонать, — горячо прошептал он.
