— Просто захотелось. Прости, не смог удержаться, — пожимает плечами.
— Не прощаю. Я не разрешала самовольничать, тем более на публику, — подмигиваю ему и бегу под дождём к машине Виктора.
Глава 10
Виктор
Все время твержу себе, что это все благотворительность. Девочка маленькая, по сути, ребенок еще. Сирота. Жалко ее, пропадёт одна без помощи. Чисто по-человечески поддерживаю ее, оберегаю, присматриваю, потому что могу. В ночь перед тем, как встретил ее на дороге, мне снился сон. Странный сон. Не тот, к которому я привык, не тот, что мучает меня почти каждую ночь. Анна просила отпустить ее, искупить гложущую меня вину. Найти себя в помощи живым людям, которые нуждаются здесь и сейчас, когда все ещё можно изменить.
Но, вдыхая запах девочки сейчас, в полумраке машины, среди бликов ночных огней, я признаюсь себе, что вспомнил об этом сне только сегодня. Что-то другое заставляет меня остановиться на этой дороге и оберегать Нику.
Мы не разговариваем. Хотя диалог, определённо, идёт. Он состоит из моих взглядов. Я улавливаю каждое ее движение, фотографируя в памяти стройные ноги, бедра, кисти рук, нежные пальчики, взмахи ресниц, глаза, губы. Эти немного пухлые блестящие губы манят. Я впускаю в себя запах морозной малины и начинаю пьянеть.
Черт! Астахов! Остановись. Это ребенок, она в дочери тебе годится. Максим правильный парень, доверь ее ему. Он все сделает правильно. Они на одной волне, живут в одном мире и сойдутся в одной точке. Они с одного мира, ты - с другого. И все, что я сейчас чувствую, попахивает извращением.
Но меня против воли взрывает наглость Максима, его дерзость и смелость. Мне вдруг хочется стереть его поцелуи своими.
Зажмуриваясь на секунду, трясу головой. Помешательство какое-то.
Она хочет снять себе жилье. Мне ничего не стоит найти ей квартиру, снять и отвезти туда прямо сейчас, чтобы она стала жить своей собственной такой молодой жизнью. Делать ошибки, нарабатывать опыт, падать и взлетать. Девочка бойкая, коммуникабельная, общительная, не пропадет. И это будет самым правильным решением. Но я, вопреки всему, эгоистично везу ее к себе домой, по сути, не зная про нее ничего.
— Извини, что помешал вашему свиданию. Поздно уже, ты город не знаешь...
Пытаюсь оправдать свои не совсем адекватные поступки. Мне не хочется ее пугать. Но, похоже, девочка бесстрашная.
— Это не было свиданием, — усмехается она, оборачиваясь ко мне.
— Что тогда это было?
Слова вылетают, опережая мысли. Какая мне разница, что это было? Девочка молодая, ей просто положено социализироваться с помощью вот таких встреч и общения. Но думаю я одно, а говорю совсем другое.
— Просто нужные связи, — хищно улыбается. Качаю головой. Она точно не пропадет. Но контроль, определённо, нужен. Опека. Незаметная, ради ее блага. В нашей жизни полно отморозков и ублюдков. А Ника привлекательная, манящая, в центре внимания, даже если ничего не делает.
Хорошо, Астахов, ты порешал, в опекуны записался.
— Связи, — распробовав это слово, произношу вслух, вкладывая в него больший смысл со стороны своей извращённости. Поцелуи тоже входят в «связи»? Хорошо, вовремя ловлю контроль, не озвучивая мысли. С моей стороны это уже слишком. Слишком даже в моих мыслях, но тут контроль мне неподвластен.
Пауза. Она смотрит на меня, не отрываясь, её взгляд чувствуется на ментальном уровне. Она ждет от меня продолжение, но я молчу. Не имею морального права ее контролировать.
Паркую машину, выхожу, запираю ворота, смотря вслед Веронике, которая несется к Зефиру. Обнимаются. Они сразу нашли общий язык. Тискается. Пес постоянно пытается облизать девочку. Понимаю его - сладкая она, невозможно не попробовать. Только ему позволено, а мне строго запрещено.
Проходим в дом. Ника вынимает из рюкзака кость из зоомагазина. Снимает упаковку, угощая Зефира. Дурень радостно виляет хвостом и несет добычу в свое логово, начиная ее ошалело грызть.
— Ему же можно? — оборачивается ко мне.
Киваю.
— Я так понимаю, ужинать ты не хочешь. Тебя уже накормили?
— Ага. Но за завтрак спасибо вам. Было очень вкусно и очень приятно, — благодарит.
— Не за что. Выучила меню? — интересуюсь, замечая листки со списком блюд на журнальном столике.
— Я стараюсь. Поучу еще перед сном.
— Хорошо, — киваю и теряюсь, как пацан. Не знаю, о чем с ней говорить, что делать. Точнее, знаю, но это все не про нас. — Тогда дом в твоем распоряжении, отдыхай, завтра у тебя рабочий день, — развожу руками. Девочка кивает и уходит в комнату.
Тоже поднимаюсь наверх. Принимаю душ, вытираюсь, натягиваю домашние штаны. Неожиданно гаснет свет. Вырубает электричество во всем доме. Выглядываю в окно, наш коттеджный комплекс погрузился в полную темноту. Нащупываю свой телефон, подсвечивая фонариком, натягиваю на себя футболку. Давно хотел установить автономное освещение, все руки не доходили. Спускаюсь вниз, чтобы найти фонари и свечи.
— Почему нет света? — откуда-то из темноты спрашивает девочка.
— Не знаю. Что-то на линии.
— Вы куда? — испуганно интересуется она, когда я направляюсь в кладовку. Бежит за мной по пятам. — У меня телефон сел, фонарика нет.
Резко оборачиваюсь. Ника неожиданно близко. Слишком близко, недопустимо, ее запах бьет в нос, проникая в лёгкие. Между нами трется Зефир, задевая ноги.
— Ай! Что это?! — вскрикивает, сама кидается мне в объятья, цепляясь за плечи.
— Тихо, это собака. Ты что, темноты боишься? — зачем-то шепотом спрашиваю я. Голос пропадает, утыкаюсь в ее мягкие волосы, чувствуя, как тело напрягается, а внутренности начинает сводить от ненормального возбуждения. И это не только физика. Во мне возникает столько эмоций. Сглатываю. Я плохо вижу, но ощущаю ее голые плечи и ноги.
— Да, — также шёпотом признается она, не отпуская меня. Приятно, что я вызываю доверие, и девочка ищет защиту за моей спиной. Чертовски приятно. — Это надолго?
— Не знаю.
Девочка приходит в себя, отпускает меня, но не отходит.
— Пойдем, — беру Нику за руку, тяну к кладовке. — Посвети, — вручаю ей свой телефон. Нахожу фонарик, батарейки и несколько толстых свечей. Включаю фонарик, вручаю ей. Освещение яркое.
— Бери Зефира, идите в гостиную.
Ника послушно кивает.
— Зеф, охранять! — командую псу, и тот послушно идет за девочкой, водя носом по воздуху. Молодец, хороший охранник, начеку.
Иду на кухню. Зажигаю свечи, составляя их на тарелку. Ставлю чайник, завариваю чай в прессе, добавляю в него немного апельсиновой цедры и ложечку меда. Беру свечи, чай, пару чашек, приношу в гостиную.
Ника сидит на диване в обнимку с Зефиром, поджав под себя ноги. Обычно я не разрешаю псу залезать на кровати и диваны. Он хорошо выдрессирован. Не знаю, как она его затащила. Не ругаю пса. Хороший охранник. Составляю свечи, чай, чашки на стол, краем глаза посматривая на девочку. Снова в короткой спортивной белой маячке и коротких шортиках в обтяжку. Сейчас такая трогательная, нежная, уязвимая. Ребёнок же еще. Темноты боится. Реально боится, не сдвигаясь с места. А я со своим извращённым нутром смотрю на нее, как на женщину. Не просто смотрю. В голове несутся очень нескромные фантазии. Темнота, свечи, ее запах... Давно меня так не перекрывало в эмоциональном плане. Очень давно. В прошлой жизни.
Выключаю фонарь, оставляя только свечи. Неизвестно, на какое время отключили электричество.
— Зеф, место! — сгоняю пса с дивана. Он неохотно спрыгивает, оглядывается на меня. — Молодец. Хорошо охранял, — глажу его за ухом. — А теперь место!
Уходит. Сажусь рядом с Никой, стараясь держать дистанцию. Разливаю нам чай, передаю Веронике чашку. Берет, благодарно кивает, отпивает.
— Вкусно, — прикрывает глаза от удовольствия, а в моей голове проносится другая картинка, как она закатывает эти васильковые глаза далеко не от чая. Я уже давно не мальчик, в том возрасте, когда не прячут желание к женщине, если оно есть. И мне трудно себя контролировать.
