мама и… замолчала.
То есть, буквально. Как будто потеряла дар речи.
Псих опустил руку Тане на плечи и широко улыбнулся в камеру.
– Здравствуйте.
– Добрый вечер, – вежливо ответил отец.
– Меня зовут Егор.
– Его… р, – мама ожила и улыбнулась так, словно увидела божество. – Здравствуй.
Таня попыталась спихнуть руку психа с себя, но тот зачем-то начал трогать ее за мочку уха.
– Эм… Мам, пап, у меня тут плов горит, – сказала она, несмотря на то, что уже отключила плиту.
– Ты что ГОТОВИШЬ?! Милая, значит ты и впрямь вступила в серьезные отношения… Я так за тебя рада!!
Таня не могла больше этого выносить. Серьезно. От злости внутри нее все переворачивалось, поэтому она быстро попрощалась и сбросила звонок.
Дышать стало тяжело.
Ей хотелось тут все перевернуть, ведь никогда еще она не чувствовала себя так ужасно.
Просто. Позорище!
– Какого хрена ты лезешь в мои разговоры с семьей?! – спросила она, отпихивая психа от себя.
– Я просто поздоровался.
– Какого хрена?!
Псих улыбался, и это бесило еще сильнее.
– Успокойся, ничего страшного не произошло.
Таня ткнула в него пальцем.
– Во-первых, спрячь куда-нибудь свой ангельский клинок, если в тебе есть хоть капля стыда!
Псих опустил взгляд вниз, на собственный член, на который Таня старательно пыталась не смотреть, хотя выходило скверно.
– Ангельский клинок?
– А во-вторых – не попадайся мне на глаза в ближайшие… Сто лет, идет?!
– Но…
– Не попадайся мне на глаза!
Таня обошла его стороной и поспешила скрыться в своей комнате.
И черт ее знает, на что она так разозлилась? На то, что ее уютный вечер был безнадежно испорчен? На абсолютное отсутствие такта у мамы? Или на то, что псих счел хорошей идеей ходить перед ней без трусов?
Последнее взбесило особенно.
Потому что у Тани было хорошее воображение, и теперь, едва она опускала веки, ей мерещилось ЭТО.
Большой член психа, болтающийся у него между ног.
И это он еще не стоял. А если бы встал?
Таня вздохнула, перевернулась на бок.
В животе забурчало.
Все-таки, желудок вообще не в курсе, что она разнервничалась и решила не есть.
Но идти сейчас на кухню – это идти мимо психа. И показать ему, что она голодна.
Казалось бы, в двадцать два года – нормальное решение, да? Хочешь есть – иди ешь. Но Таня как будто прилипла к кровати и не могла отлипнуть.
– Да чтоб тебя! – рявкнула она в пустоту, когда желудок снова издал этот звук.
Она села. Начала настраивать себя на героический поход до кухни и обратно, как вдруг в дверь постучали.
– Что нужно? – выкрикнула Таня, заранее хмурясь. Ну, так, на всякий случай.
Псих выждал паузу (ну мало ли, вдруг Таня голая, это же только психу можно разгуливать без трусов), а потом осторожно приоткрыл дверь и заглянул в нее.
– Я накрыл стол в гостиной. Идешь ужинать?
Слава богу, на психе была одежда. А еще из образовавшейся между ним и дверью щели повеял запах Таниного плова, и это было просто божественно, честно говоря. Великолепно. Ничего приятнее она в жизни не чувствовала.
– Не голодна, – ответила она, и едва сама себе не дала по лицу.
Псих нахмурился.
– Зачем ты врешь?
– Затем, что ты меня выбесил.
– Я прошу прощения, окей? Просто хотел пошутить.
– Засунь свои шутки себе в…
– Ладно, ладно, в следующий раз обязательно засуну. А сейчас – не могла бы ты выйти и поесть?
Таня смотрела на него, выжидая. Будут еще аргументы?
Вдруг так сильно – ТАК СИЛЬНО – захотелось повыебываться. У Тани такое бывало редко, но прямо сейчас захотелось включить суку на полную.
– Я предпочту умереть от голода, чем поужинать с тобой.
Псих вскинул брови. Потом хмыкнул и, посмотрев на свои ногти, сказал.
– Значит, зря я покупал пиво и охотничьи колбаски?
Таня подумала об этом. Ну просто ужас, панический ужас для желудка. Пиво. И охотничьи колбаски. Еды вреднее просто не существует. Но как только она представила их себе – холодное пиво в запотевшей бутылочке, копченую охотничью колбаску – слюни едва не затопили кровать.
* * *
Это было роскошно.
Во-первых, плов. Таня сделала его настолько совершенным, что теперь могла с легкостью приготовить что угодно. Теперь она в своих силах была полностью уверена.
Псих наворачивал ее плов ложкой, трескал за обе щеки, и Таня вдруг поняла, что это дико умилительная вещь.
Оказывается, когда ты готовишь, а кто-то потом ест это с удовольствием – это… Это как секс. Как доставлять партнеру удовольствие в сексе и слушать, как он стонет. Совсем не к столу аналогия, но другой ей на ум не пришло.
На экране телевизора Джеки Чан уничтожал вертухами врагов, его лохматый тезка лежал на ковре и сладко посапывал, прижимаясь боком к ноге психа, сам псих ел, а Таня, уже изрядно так набив желудок, просто сидела, откинувшись на диване и глядя в телек.
Прохладное пиво грело изнутри.
Было в этом что-то такое… Стабильное. Как пробник настоящей семьи.
В какой-то момент своей жизни Таня отчаялась о таком даже мечтать. Все знакомства, которые случались в ее жизни, доводили ее до постели. И до истерик. Никакого намека на серьезность не было. А если и было, то заканчивалось так внезапно, что она оставалась в одиночестве и в сомнениях – а не померещилось ли ей все это?
И было гадко от этой мысли. Она вроде как смирилась, но вроде как сейчас снова начала об этом думать. О том, а заслуживает ли она. О том, будет ли вообще в ее жизни что-то подобное? Или вот эти сорок минут с пивом и пловом в компании психа и пса, которого он притащил с улицы – лучшее, что ее ждет?
– У тебя когда-нибудь были серьезные отношения? – вдруг спросила она, неожиданно даже для себя.
Псих перестал жевать. Посмотрел на Таню, потом вытер рот салфеткой и, сделав глоток из бутылки, ответил:
– Да.
– И? Почему закончились?
– Она ужасно со мной поступила. Я бы даже сказал… Она предала меня.
Таня пыталась понять, что произвело на нее большее впечатление – то, что псих вообще решил ответить на ее вопрос или то, с какой болью в голосе он говорил?
