— Что там такое, Мика? — спрашивает Тобиас, ухмыляясь, когда я сжимаю руки в кулаки и стискиваю зубы.
— Он заблокирован, Тобиас, — хнычет другой близнец, а затем они обмениваются взглядами. — Как ты думаешь, есть ли какой-нибудь способ, которым мы могли бы его разблокировать? Нетрадиционным способом? — Тобиас выскакивает из-за стойки, в то время как Мика хватает меня за руки и удерживает на месте.
— Не смей! — рычу я, но Тобиас уже достаёт из ящика разделочную машину для мяса и кладёт мой телефон на разделочную доску перед собой. — Я расскажу своему отцу об этом. Он, чёрт возьми, уничтожит тебя!
— Твой отец? — говорит Черч, складывая руки на груди своего тёмно-синего блейзера. — Директор, который зарабатывал гроши в Калифорнии, пока не переехал сюда? Ты думаешь, у него есть реальная власть над нами? Это забавно.
— Дай. Мне. Мой. Телефон. — Мой голос дрожит, я так зла. Тобиас поднимает на меня взгляд, изумрудные глаза темнеют от озорства, а затем он разбивает экран, в то время как другие парни ошеломлённо смотрят на это. — Ты долбаный придурок!
Спенсер задирает рубашку и поворачивается, так что я могу видеть огромный пурпурно-черный синяк у основания его позвоночника.
— Да? Мы — придурки? На следующий день я едва мог ходить. Не жалуйся, пока получаешь по заслугам. — Он опускает рубашку, бросается к двери и уходит.
Мика отпускает меня, и я, спотыкаясь, подбираю осколки своего телефона, радуясь, что все мои фотографии настроены на автоматическую загрузку в облако. Но… это не вернёт мне мой телефон.
Мои глаза наполняются слезами, но я отказываюсь плакать перед этими придурками, поэтому я отправляюсь в общежитие, открываю свой ноутбук и звоню Коди по видео-связи.
На этот раз он действительно отвечает.
— Коди! — я щебечу, когда он появляется на экране, заходящее солнце освещает его лицо, а на заднем плане океан.
— Привет, Шарлотта, — говорит он, пряча голубые глаза за очками. Через мгновение он поднимает их и, прищурившись, смотрит на меня. — Ты плачешь, детка?
— Я ненавижу это место, — шепчу я, слыша, как мой голос срывается. Это первый раз, когда я позволяю себе сломаться с тех пор, как попала в Адамсон. У меня серьёзная проблема с эффектом FOMO (боязнь что-то пропустить) (прим. — Эффект FOMO (fear of missing out) — синдром упущенной выгоды. Обычно он проявляется как тревога по поводу того, что где-то прямо сейчас происходит что-то важное, захватывающее или полезное, а вы об этом не знаете и можете пропустить) и вид Коди на пляже с кучей наших друзей на заднем плане убивает меня. Выглянув наружу, я вижу только красные, жёлтые и золотые листья и несколько белых пятен там, где всё ещё лежит снег.
К чёрту Коннектикут.
— Да? Я думал, это временно. Когда ты вернёшься? Я скучаю по тебе. — Он улыбается, и моё сердце разрывается надвое. Прикасаясь пальцами к экрану, я вздыхаю.
— Я правда пытаюсь. Папа разрешает мне вернуться, по крайней мере, на Рождество. Думаю, что смогу настоять на своём, когда буду там. Он же точно не сможет заставить меня сесть на обратный самолёт, верно?
В прошлый раз он сказал мне, что хочет, чтобы я приехала и осмотрела территорию, помогла ему сделать выбор. Он позволил мне взять с собой Монику и устроить девчачий уик-энд, съездив на день на нашей арендованной машине в Нью-Йорк. Однако когда пришло время уезжать… только у неё был билет обратно в Калифорнию.
Папа обманул меня.
— Эй, это не так уж далеко, верно? — спрашивает он, но я вижу, что он немного рассеян. Коди делает паузу, чтобы крикнуть что-то своему лучшему другу Дину, прежде чем снова посмотреть на меня. — Ты собираешься отрастить свои волосы? Мне нравилось, когда они были длинными. — Внезапно смутившись, я протягиваю руки, чтобы коснуться своих коротких светлых локонов. Корни начинают отрастать и немного темнее, чем мне бы хотелось. Я натуральная рыжеватая блондинка, но мне всегда нравился этот белобрысый образ.
— Это… часть моей маскировки, — начинаю я, но Коди хохочет над чем-то, что только что выкрикнула Моника. Она бежит трусцой по пляжу, её гибкое тело бегуньи облачено в стильное голубое бикини, которое едва прикрывает ее соски.
— Привет, малышка! — кричит она, с энтузиазмом машет рукой, прежде чем обвить рукой шею Коди, а затем наклоняется вперёд, чтобы поцеловать экран его телефона. — Мы так сильно по тебе скучаем.
— Я тоже, — отвечаю я с улыбкой, снова прикасаясь двумя пальцами к экрану.
— Боже мой, эти очки просто отвратительны! — говорит она, приподнимая солнцезащитные очки, чтобы посмотреть на меня. — И эти волосы. Детка, у тебя классный образ. Никто никогда не поверит, что под всем этим скрывается девушка. — Я не уверена, должна ли я быть польщена… или оскорблена?
— Спасибо? — спрашиваю я, моргая, когда они оба отвлекаются, вызывая кого-то из наших других друзей. — Ребята?
— Эй, мы здесь ради игры в пляжный волейбол, — говорит Моника, опуская солнцезащитные очки обратно на место. Коди делает то же самое. — Мы можем перезвонить тебе попозже? Мы едем в домик Айви на выходные. У нас будет уйма времени поболтать между кружками пива.
— Там нет связи, милашка, — говорит Коди, и я хмурюсь. Его прозвище для меня всегда было милашка. С другой стороны, из-за его тёмных очков я не могу сказать, смотрит ли он на неё или на меня. Возможно, он обращался ко мне, да? — В любом случае, мы позвоним тебе перед отъездом в пятницу.
— Хорошо, — начинаю я, но они оба уже двинулись дальше, и я вижу несколько вспышек неба и пляжа, прежде чем они оба прощаются и вешают трубку.
Какое-то время я просто сижу на своей кровати, и у меня щиплет глаза.
Моё сердце сжимается и чувствует себя странно, и меня охватывает печаль, которую я не могу точно определить. Наконец, я закрываю свой ноутбук, роюсь в аптечке под кроватью и достаю фонарик.
Я снимаю стягивающие ленты и натягиваю спортивные штаны и толстовку с капюшоном, прежде чем снова побежать трусцой в общежитие для девочек.
Я как обычно устраиваюсь с книгой, газировкой и несколькими батончиками гранолы, которые стащила в кафетерии. Раскладывая свои вещи на кофейном столике, я замечаю несколько брызг красного воска и несколько подпалин, как будто кто-то и здесь расставлял свечи.
Моя первая мысль — это то, что студенческий совет знает, что я прихожу сюда, и подумали, что они тоже удивят меня здесь. Но это шутка над ними. Я не приходила последнюю неделю или около того. Сжав губы в решительную линию, я углубляюсь в свою книгу — какую-то историю о полу-ангеле, который вызывает призраков по имени Одухотворенный, — и решаю, что здесь я буду стоять на своём.
Эти парни, они все думают, что я парнишка. Почти уверена, что они побьют меня, если я буду давить слишком сильно, но мне всё равно.
Так что какое-то время я читала при свете фонарика. Поскольку у меня нет телефона, я понятия не имею, который сейчас час, и я не хочу торчать здесь слишком поздно. После нескольких глав я встаю, собираю свои вещи, а затем делаю паузу, чтобы изучить фотографию класса, которая висит на стене.
Вверху изображён герб Академии Адамсона для парней со львом внутри щита. Однако под ним просто написано Академия Адамсон. Часть, посвященная для парней, отсутствует. Думаю, эта фотография висит на стене в женском общежитии. Может быть, они пытались перейти на новое название?
Наклонившись, я изучаю лица на фотографии, пробегая взглядом по парням, пока не останавливаюсь на… девушке. Мой рот приоткрывается, когда я встречаюсь взглядом с её улыбающимся лицом. Она стоит на коленях в первом ряду в плиссированной синей юбке и блейзере, её волосы длинные и тёмные, прямая чёлка, подстриженная прямо над изогнутыми бровями. У неё на шее висит маленький ключик, перевязанный ленточкой.
Я понятия не имела, что в этой школе когда-либо была ученица женского пола. Мой отец никогда не упоминал об этом. Судя по тому, как он преподнёс информацию, я должна была стать первой девушкой, посетившей Адамсон.
