небольшую трещину: — Есть ли еще что-нибудь, что ты хочешь мне сказать?
Я тщательно обдумываю его вопрос, но знаю, что должен ответить быстро, потому что мое колебание может быть истолковано как чувство вины. Он использует мой блеф, и я достаточно изучил этого человека, чтобы понять, что эта тактика на меня не подействует.
— Не могли бы вы быть более конкретным? Давай, Эдвардс, у меня полно дел, и я не люблю, когда мое время тратится впустую.
На этот раз он подходит ближе, его руки опираются на мой стол для поддержки: — Кто-то был в моем доме, и я близок к тому, чтобы покончить с твоей гребаной жизнью прямо сейчас.
Я смотрю ему прямо в глаза, не позволяя Лексу Эдвардсу запугать меня, несмотря на то, что он идет по моему следу: — Неужели ты думаешь, что я настолько глуп, чтобы вломиться в твой дом? Кроме того, Чарли ясно дала мне понять, что она замужем. Ты выиграл. Игра окончена. Уходи сейчас же.
— Игра окончена? — он издал леденящий душу смешок, — Я полагаю, что она все еще ведется. Я предупреждаю тебя, так что слушай внимательно… если я поймаю тебя где-нибудь рядом с Шарлоттой, и я имею в виду где-нибудь «рядом с ней», я лично выслежу тебя и выбью из тебя все дерьмо голыми руками.
— О, да ладно, Эдвардс… если ты это сделаешь, думаешь, Чарли будет счастлива?
Он почти выплюнул слова: — Моя жена не имеет права голоса.
Я смеюсь над этой мыслью. Я в безопасности. Я знаю Чарли. Она не пожелает мне ничего плохого, несмотря на все мои недостатки. Но, возможно, если он причинит мне боль, это положит конец их отношениям, так что это может быть хорошо?
— Дело вот в чем. Чарли любила меня. Да, любила. Хотела быть со мной до конца жизни… хотела детей… пятерых, если быть точным. Если ты причинил боль мне, ты причинил боль ей. Все просто. Я не делаю ничего плохого. Желаю вам, ребята, всего наилучшего.
Рваное дыхание Лекса — единственный шум, проникающий в комнату, и я так близка к тому, чтобы набить ему морду. У него есть Чарли, он, блядь, женился на ней и сделал с ней детей. Наглость этого гребаного идиота — войти сюда и присвоить то, что когда-то было моим.
Мое спокойствие нарушается, когда яростный гнев проносится по моему телу. Свирепость подобна яду — ненависть к этому человеку поглощает мои моральные принципы и разрушает мой план выбраться из этого бардака, называемого моей жизнью, и создать будущее с Чарли.
— Не думай, что это конец, ты понимаешь меня? Я сделаю все, чтобы защитить свою семью. Береги спину, Бейкер, — с этими последними словами он выбегает из моего кабинета.
Пот струйками стекает по моему лбу, когда я понимаю, что в мгновение ока моя жизнь может закончиться. Это был охуенно близкий звонок.
Ты гребаный идиот, Джулиан, почему ты не можешь хоть раз собрать свою гребаную жизнь воедино?
И что мне теперь делать? Он преследует меня, как собака, вынюхивающая след, но сейчас Чарли нужна мне больше, чем когда-либо. Она нужна мне, чтобы дочитать до конца мою рукопись.
Или я поддаюсь белой кислоте.
Альтернативы нет.
Чарли — мой единственный способ выжить.
Ночь наполнена бушующими непрерывными кошмарами. Я метался и ворочался, попав в ловушку своего буйного воображения. Я всегда нахожусь в двух шагах от того, чтобы вытащить тело Челси из-под обломков, ее крики эхом разносятся по ночи.
Огонь, пылающий перед моими глазами, дикий, неуправляемый и сжигающий все на своем пути.
Я парализован ужасом.
— Челси! — кричу я, но мой голос не слышен. Мои крики — это безмолвные мольбы, я пытаюсь, но мои голосовые связки как будто не существуют.
Громкий шум пробуждает меня, мое тело покрывается холодным потом, когда я сажусь, не в силах дышать от ужаса возвращения кошмара.
Зарывшись лицом в ладони, я пытаюсь стереть воспоминания, возвращая себя к реальности. Спутав простыни вокруг своих конечностей, я распутываю их, желая обрести свободу передвижения. Мое сердце продолжает биться неровно, и, когда к эмоциям примешивается усталость, я падаю обратно на кровать и смотрю в потолок.
Все во мне слишком сложно. Голоса должны прекратиться — голоса, которые постоянно издеваются надо мной. Я сражаюсь со своим добрым ангелом. У нас с ним отношения любви и ненависти, но в основном ненависти. Он постоянно шепчет мне на ухо, советуя исправить свою жизнь, напоминая, что когда-то давно весь мир был у моих ног.
Это было до тех пор, пока мир не решил раздавить меня.
Я должен попытаться снова встать на путь истинный. Я не глуп, мой интеллект дает мне возможности, за которые другие убили бы, а потом еще и еще. У меня, очевидно, есть «полный пакет», идеальный партнер для спаривания, по крайней мере, снаружи. Внутри же я — крушение поезда на гребаном крэке.
Я не собираюсь относиться к предупреждению Лекса легкомысленно. Если бы Чарли была моей, я бы поступил точно так же. Может быть, поэтому я так борюсь с этим решением. Да, я знаю, что он хочет для нее лучшего, но кто, блядь, сказал, что он лучший? И опять же, а я? Что я могу предложить ей сейчас?
Слишком много мыслей для четырех утра, и единственное четкое решение, которое я могу принять, это то, что мне нужно пережить следующие восемь недель, не видя Чарли и определенно без кокаина.
* * *
Я начинаю с чистого листа, со свежим настроем, написание идет прекрасно. Каждый вечер я сижу в своей квартире и выливаю свои слова на экран. Это другой тип кайфа — позитивный кайф. Я даже размещаю свои гарвардские фотографии рядом с рабочим столом, напоминая себе о том, как много я работал, чтобы достичь этого этапа в своей жизни.
Жизнь налаживается.
Я могу выиграть эту битву.
У меня все было хорошо, пока в моей голове не начался ад. Тристан раздражает меня до смерти, и мне нужно пространство. Ладно, если честно, он не так часто бывает рядом. Эрик перешел на новый уровень работы гидом. Я даже заметил физические изменения в парне. Мне пришлось поднять этот вопрос, опасаясь, что он принимает стероиды.
— Слушай, не пойми меня неправильно, но с каких пор ты стал таким большим?
— Если бы ты не был моим дядей, я бы сейчас был крайне параноидален, — он продолжает быстро нажимать
