два раза. Это, как минимум, необычно. Конечно, я возвращаю его на место, но только потому, что у меня тоже много связей.
Голос Давида напряженный, и это не дает мне покоя.
— Давид, что-то не так?
— Не понимаю, почему он забегал. Это меня напрягает, — я прямо представляю, как он хмурится и меня это волнует. Давид всегда уверен в себе, всегда собран и продумывает шаги оппонента наперед. Такое поведение для него не характерно.
— Всё нормально, я снимаю деньги, как мы и договаривались, понемногу, ежедневно. Все будет хорошо, — убеждаю его с уверенностью в голосе. Но, на самом деле, эта уверенность напускная. Я не знаю, на что способен мой почти бывший муж, но он оказался таким лжецом, что впору позавидовать. Уверена, у него еще много тайн.
Я передаю привет жене Давида, рассказываю, как круто жить на море и минут через пятнадцать отключаюсь, но у самой на сердце неспокойно. Что-то не так, а я не могу понять что.
Но не всё же думать о плохом. Я уже пару недель тут, и за это время у меня выработалась новая привычка. Не знаешь, что делать — иди к морю. Собственно, так я и поступаю.
Сегодня ветрено и влажно, мои волосы опять «лохматые», вьются, как им вздумается, а ветер рассыпает их по плечам. Мне не очень комфортно, но нужно привыкать, ведь я не могу позволить себе такую неуверенность в себе. Раньше я могла сделать вид, что просто делаю приятное мужу, хожу так, как ему нравится, но теперь, когда он оказался таким змеем, это как-то неправильно.
Да, я рыжая. И волосы у меня волнистые, а не лохматые. Надо уже принять себя, к третьему десятку ближе. Так что держусь, не убираю волосы назад, как привыкла, и планирую попробовать кудрявый метод, как дойдут руки. Говорят, с ним волосы лежат лучше.
В профессиональных новостях вижу заметку незнакомого ресторанного критика о том, что наш ресторан сдает позиции, блюда из меню стали «пресными и неочевидными», а звездный шеф-повар, похоже, теряет хватку.
Значит, Марк никому не сказал, что я уехала, думал это скрыть. Свинья какая.
Быстро печатаю сообщение знакомому в один кулинарный обозреватель о том, что я уже давно не работаю в своем ресторане. Будет Марку небольшая шумиха, пусть попляшет.
На сенсацию это, конечно, не тянет, но виртуальный подзатыльник я ему обеспечу.
Тяжело вздыхаю, вглядываясь в горизонт. Почему нельзя просто разойтись мирно? Это же он виноват, так поступил бы как мужчина. Но, видимо, Марк не относится к этому племени.
Вдалеке справа опять вижу Егора с Лизой, и сердце сжимается. Получается, они приходят сюда очень часто не просто так. Где-то тут утонула его жена, а это, наверное, их дань памяти. Или тоска. В любом случае, очень грустная история.
Егор замечает меня, смотрящую на них в упор издалека, и кивает головой. Видимо, это приветствие. Немного смущаюсь, но молчаливо киваю ему в ответ.
Я стою, переминаясь с ноги на ногу, еще несколько минут, а потом с тяжелым сердцем заставляю себя развернуться и идти по делам, ведь деньги сами себя не снимут.
К дому подхожу только через пару часов, с багетом под мышкой, пакетом овощей и фруктов. Чтобы найти ключи, мне приходится взять купленную ранее оранжевую герберу в зубы, а пакеты повесить на одну руку. Не люблю ставить их на землю, тем более влажной весной.
Но, стоит мне добраться до квартиры и открыть дверь, я понимаю — беда!
Глава 7
Ох ты ж едрический корень, откуда столько воды?! Мои любимые тапки проплывают перед дверью, цепляясь за углы стен, следом за какими-то газетами. Чёрт!!! Чёрт, мои деньги под половицей!!!
Я стремглав несусь в гостиную и прямо по пути выдыхаю. Спасибо, спасибо незадачливые строители! Из комнаты в комнату пол переходит ровненько, гуляй себе с закрытыми глазами и останешься цел, кроме гостиной, где я цеплялась и спотыкалась об чужеродный порожек раз двадцать, пока не привыкла.
Вода уже начала переливаться через этот самый порожек, который я так кляла всё время жизни тут, но до моего спрятанного сокровища еще не добралась. Спасибо, спасибо!
После скоростного спасения денег и документов, я озадаченно останавливаюсь посреди квартиры. Что делать-то? Кругом вода, где ее перекрывать — ни малейшей идеи, откуда она бежит — тоже. Решено, надо срочно искать протечку.
Находится она на кухне, как только я туда добираюсь, хлюпая босыми ногами по покрытому водой полу. В тумбочке под раковиной она хорошо так хлещет из железной трубки, которую я тут же пытаюсь обмотать полотенцем. Надо сказать, помогает это не очень хорошо.
Господи, никогда со мной такого не было, и вот он ступор.
Я стою на четвереньках, босая и мокрая от воды, пытаясь зажать протечку полотенцами, и вдруг слышу вежливое покашливание за спиной.
— Думаю, вам нужна помощь? — говорит Егор, а это именно он, видимо зашел через открытую дверь, о которой я напрочь забыла. Он в резиновых сапогах и клетчатой фланелевой рубашке, руки в боки, а я перед ним на карачках, мокрая и, кажется, уже грязная. Отлично, просто отлично.
Кажется, мои глаза достигают размера приличного такого блюдца, когда он улыбается уголком рта. Этот злюка и хам умеет улыбаться, еще и в такой ситуации. Может, его смешит мой жалкий внешний вид?
— Наверное, это «да». Пойду воду перекрою, — говорит он и скрывается в ванной, а мне остается только хлопнуть себя мокрой рукой по лбу. Дожили, ступор у нее, соберись, Эмма!
Я нахожу пару ведер и большую тряпку, пока Егор возится в ванной. И вот, наконец, вода перестает брызгать во все стороны. Хорошо, это очень хорошо, теперь убираем последствия, пока я окончательно не залила соседей снизу.
Дровосек сегодня не так хмур, как обычно, а уж его эта кривая улыбочка совсем сбила меня с толку, но то, что он присаживается на корточки рядом со мной и начинает так же собирать воду, еще больше меня удивляет и даже смущает. Кто этот человек вообще и
