– Не ломайте голову, – сказала Джинни. – Анжу крепко стоит на ногах. В ней больше здравого смысла, чем вы думаете. Нужно только время, чтобы она немного повзрослела.
– Осмелюсь сказать, что вы правы, – согласилась тетя Софи. – Маунтджой, машина уже ждет нас, чтобы отвезти в Харроугейт. Полагаю, что чудесный день закончился.
– И положил начало многим другим, – от всего сердца сказала Джинни, целуя всех на прощание: Анжу и Сюзетту, Ханичайл и Алекса, Софи и Уильяма Маунтджоя. – Сейчас мы одна семья, – добавила она.
Лорд Маунтджой помахал на прощание рукой и, повернувшись к Софи, сказал:
– Чудесная женщина, просто чудесная. Разве я не говорил всегда, что в йоркширских женщинах есть что-то особенное?
– Допускаю, что говорил, – сухо ответила тетя Софи.
Через несколько недель лорд Маунтджой сидел в библиотеке, пил свою обычную вечернюю порцию виски, размышляя на тему: что такое счастье?
Сейчас, когда все девочки разъехались, в Маунтджой-Хаусе снова воцарилась тишина. Он дал каждой из них по равной доле своего состояния, открыл перед ними возможности и неожиданно для себя отдал им свое сердце, взамен получив скандал и трагедию, но они также дали ему свою любовь и огромное счастье.
Неожиданно зазвонил телефон.
– Алло, – произнес Маунтджой поднимая трубку.
– Дядя, это я, Ханичайл.
– Моя дорогая, где ты? – На лице старого графа появилась довольная улыбка.
– Мы с Алексом в Париже и собираемся пообедать с Анжу и ее новым воздыхателем. На этот раз французом.
– С французом? – фыркнул Маунтджой. – Что плохого в солидном английском парне, хотел бы я знать?
Ханичайл засмеялась, и ее смех прозвучал в ушах Маунтджоя музыкой.
– Дядя, но она ведь тоже француженка.
– Да, да, – согласился граф, удивляясь собственной глупости. – Полагаю, что тогда я должен простить ее, – добавил он, и Ханичайл снова засмеялась.
– Я хотела предупредить тебя, что мы все приедем на прием в честь Джинни в эту субботу.
– Я очень рад, что ты решила не пропустить это событие. К этому времени вернется и Лаура, и у нас будет дополнительный повод для праздника.
– Значит, скоро увидимся, – сказала Ханичайл. – А сейчас мне надо спешить, иначе мы опоздаем на обед.
– С нетерпением ожидаю встречи с тобой, – проговорил Маунтджой, неохотно заканчивая разговор.
– Я тоже. – Ханичайл помолчала и добавила: – Дядя Маунтджой, есть еще одна вещь. Я люблю тебя.
В трубке раздались частые гудки, но Маунтджой продолжал держать ее, улыбаясь.
Затем он снова опустился в кресло, отпил глоточек виски и стал думать о детях, которые родятся у его девочек. Его правнучки. Ну почти. Он был уверен, что старина Джордж не стал бы возражать против этого. И если хорошенько подумать, то Джордж в конце концов оказался не таким уж плохим парнем.
В одном старый граф был уверен точно: его девочки будут навещать его, а значит, он больше не будет одиноким человеком.
Ханичайл – голубушка.
Подождите, подождите меня минуточку (фр.). – Здесь и далее примеч. пер.
Черт, о, черт (фр.).
Боже мой, ну и жара (фр.).
Роковая женщина (фр.).
Проблески зари (англ.).
Дерьмо, вот дерьмо (фр.).
Не так ли, мой дорогой Гарри? (фр.)
Спокойной ночи, капитан. Спокойной ночи, синьора (ит.).
Большое спасибо (ит.).
