Языки пламени поднимались до потолка, в криках Серены слышался ужас. Она закашлялась… Колин напряг все силы, пытаясь подняться. Наконец ему удалось на дюйм сдвинуть левую руку. Потом правую. Подсунув обе руки под себя, он привстал, но тут в сломанном запястье сместились кости. Колин, вскрикнув, ударился грудью об пол, и от боли гнев обратился в ярость, обострившую желание отомстить.
Он поднялся на четвереньки, затем медленно выпрямился. Голова кружилась, и он боялся потерять равновесие. Колин сделал шаг и споткнулся – глаза щипало от ядовитого дыма, слезы текли ручьем. Он не мог дышать. Пламя распространилось и на другие стены, кольцом окружив Колина и Серену. Жар нарастал, дым стал черным, он обжигал легкие. Колин с трудом сделал еще два шага, отделявшие его от Серены, и увидел спутанные на теле девушки веревки, приковавшие ее к стулу. Он понял, что одной рукой ни за что не успеет развязать их, и огляделся вокруг в поисках ножа. Или топора. Чего-нибудь острого…
Раздался громкий треск, потом рев: крыша сарая внезапно просела, разметав искры во все стороны. В нескольких шагах от них упала балка, следом еще ближе другая. Пламя вдоль трех стен поднялось выше. Было так жарко, что Колину показалось, будто на нем загорелась одежда. Запаниковав, он ухватил стул вместе с Сереной, приподнял его и почувствовал вспышку боли в сломанной руке. Перед глазами у него все расплылось – и ярость вспыхнула огнем. Он умел справляться с болью. Он знал, как совладать с ней, и даже попытался использовать себе на пользу – но рука подвела.
Поскольку вынести Серену на руках Колин не мог, он придумал другой способ. До двери было пять-шесть шагов, и он, ухватившись здоровой рукой за спинку стула, развернул его и поволок к выходу в попытке опередить огонь. Каждый рывок отзывался болью в руке и голове.
Он миновал дверной проем. Снаружи все тоже было задымлено; Колин понимал, что надо отойти на безопасное расстояние от сарая. Заметив справа, возле второй лачуги, гравиевую дорожку, Колин направился к ней. У него за спиной сарай уже почти целиком исчез в пламени, огонь гудел все громче, и звон в ушах усиливался. Колин остановился передохнуть, только когда почувствовал, что достаточно удалился от сарая.
Серена не переставая кашляла, и в темноте ее кожа казалась почти синей. Колин понимал, что девушке нужна медицинская помощь. Она наглоталась дыма и по-прежнему сидела связанная. Колин не видел вокруг ничего, чем бы можно было разрезать веревки, и надеялся, что в ближайших лодочных сараях что-нибудь найдется. Но, двинувшись к ним, он заметил, как от стены отделилась фигура и заняла стрелковую позицию. На стволе оружия сверкнул отблеск огня…
«Дробовик, о котором упомянул Марголис. Дробовик, который, по словам Мэннинга, мог быть неисправным…»
Колин опрокинул Серену вместе со стулом и упал сверху, чтобы прикрыть девушку, в то же мгновение раздался выстрел. Мэннинг стрелял с пятидесяти метров – с максимального расстояния – и взял чересчур высоко. Второй выстрел оказался точнее. Колин почувствовал, как дробь вонзилась ему в плечо и в верхнюю часть спины. Потекла кровь. У него вновь закружилась голова. Отчаянно стараясь сохранить остатки ясности сознания, краем глаза он увидел, как Мэннинг побежал к машине.
Колин ни за что не догнал бы его. Фигура Мэннинга уменьшалась, а он ничего не мог поделать. Только думать, почему полиция так долго не едет, и надеяться, что Мэннинга схватят.
Мысли Колина прервал рев, с которым огонь прорвался сквозь крышу сарая. Пламя вопило, как живое, Колин чуть не оглох. Часть стены обвалилась, и в разные стороны полетели искры и горящие головешки. Колин услышал, как вскрикнула Серена, и вспомнил, что они по-прежнему в опасности – слишком близко к огню. Оттащить девушку подальше он не мог. Колин заставил себя встать. Нужно было выбраться туда, где кто-нибудь мог его увидеть. Он с трудом сделал несколько шагов, истекая кровью. Левая рука совсем не двигалась, боль была невыносима.
Мэннинг тем временем добежал до машины, и Колин увидел, как вспыхнули фары. «Тойота» отъехала от обочины и двинулась к нему.
И к Серене.
Колин знал, что не опередит машину. Даже не увернется. Но Серена была еще беспомощнее, и Мэннинг в точности знал, где она.
Скрипя зубами, Колин заковылял вперед как можно быстрее, увеличивая расстояние между собой и Сереной. Он надеялся, что Мэннинг направится к нему. Или сбежит. Но свет фары по-прежнему был направлен на Серену. Тогда Колин остановился и замахал здоровой рукой, пытаясь привлечь внимание Мэннинга.
Он показал ему средний палец.
«Тойота» развернулась и помчалась к Колину, набирая скорость. Колин, хромая, отошел в сторону. Он понимал, что через несколько секунд умрет. Машина почти догнала его, когда из-за спины Колина на землю вдруг упал свет других фар.
Колин едва успел разглядеть машину Эвана, которая с чудовищной силой ударила «Тойоту», подтолкнув ее к огню. «Тойота» врезалась в угол сарая, машина Эвана пропихнула ее дальше. Крыша начала обваливаться, и пламя взметнулось еще выше, поднимаясь к небу.
Колин попытался броситься туда, но ноги отказали. Из ран продолжала пульсировать кровь, и, лежа на земле, он почувствовал, что вновь теряет сознание. Наконец Колин услышал звуки полицейских сирен, пробивавшиеся сквозь рев огня. Он подумал, что полиция приедет слишком поздно, что он не выживет, но это уже было не важно. Он не мог отвести взгляд от машины Эвана – он ждал, что откроется дверь или опустится окно. Эван и Лили еще могли спастись, если бы поторопились, но шансы были невелики.
Он хотел помочь им – и вновь попытался встать. Но стоило Колину приподнять голову, как он чуть не потерял сознание. Ему показалось, что он увидел красно-синие огни в переулке и приближавшийся яркий свет фар. Испуганные голоса звали Серену и его, и Колин крикнул, что медлить нельзя, что Эвану и Лили нужна помощь… но на самом деле у него вырвался только сиплый шепот.
Потом он услышал голос Марии. Услышал, как она позвала его.
Девушка оказалась рядом.
– Я здесь! – крикнула она. – Держись, «Скорая» уже едет.
Даже тогда Колин не смог ответить. Все завертелось, образы стали расплываться, утрачивать смысл. В одно мгновение машину Эвана поглотило пламя, но, моргнув, Колин понял, что в огне скрылась только половина машины. Ему почудилось, что пассажирская дверь приоткрылась, но больше никакого движения жизни, поэтому Колин решил, что ошибся. Он почувствовал, как проваливается в темноту. И в последний момент он взмолился, чтобы двое его лучших друзей выжили.
Апрельская погода никогда не переставала удивлять Марию. Хотя она выросла на юге и знала, что ожидать от этого месяца можно всего, чего угодно, все равно выдавались несколько настолько удивительных, прекрасных дней, что казалось, что нет ничего невозможного. В ярко-синем небе светило солнце, озаряя начинающие зеленеть лужайки. Бушевали весенние краски. По всему городу распускались кизил, вишни, азалии, в садиках цвели тюльпаны. По утрам еще было холодно, но днем, когда яркое солнце стояло высоко, воздух заметно прогревался.
