— Ты зачем пришла?
— Поговорить. Пустишь?
Ольга колебалась. Настю окинула быстрым взглядом с головы до ног, нахмурилась, потом якобы небрежно пожала плечами, от двери отошла, предлагая Насте войти. Та переступила порог, сразу увидела любопытные лица детей, улыбнулась им через силу.
— Привет.
— Здрасте, — нестройным хором ответили ей.
Ольга же махнула на детей рукой.
— Идите в комнату и там сидите.
Спорить мальчики не стали, ушли, и даже дверь за собой закрыли.
— Так зачем ты пришла?
— Поговорить с тобой хочу. Мы уезжаем сегодня.
— Понятно. Попрощаться решила?
— Можно и так сказать.
Ольга сверлила её взглядом, но без всякой злости. Было заметно, что она тоже не знает, как себя вести, и из-за этого нервничает. В конце концов, молча прошла на кухню, а Настя за ней направилась, но по сторонам поглядывала, из любопытства. В квартире был сделан ремонт, мебель была другая, даже атмосфера иная, не то, что Настя помнила, но привлекла её внимание фотография на стене — Ольгины родители, вместе. Настя помнила их такими, снимку было не меньше десяти лет. Настя остановилась, разглядывая фотографию, потом опомнилась и прошла на кухню.
Ольга готовила обед. На газу кастрюля с кипящей водой, на столе разделочная доска и овощи разложены. Вернувшись на кухню, она сразу вернулась к делу, взяла нож и продолжила шинковать капусту, а Настя потопталась в дверях, затем без спроса присела за стол. На подругу посмотрела снизу вверх. Отметила, как та сурово поджимает губы, как хмурится, и явно недоумевает, зачем она явилась.
— Ты изменилась, Оль, так повзрослела.
— Да будет тебе.
— Правда. Особенно взгляд.
— Квартиру продала?
— Продала.
— Ну, и отлично.
— Прозвучало как: скатертью дорожка, — усмехнулась Настя.
— А что тебя здесь держит? Приехала, себя показала, и обратно — в Москву!
— Там мой дом.
Ольга резко кивнула.
— А наш дом здесь. И ничего, живём, не жалуемся.
— А на что тебе жаловаться? Муж есть, дети есть. Всё правильно.
Ольга стрельнула в неё глазами.
— А я и не жалуюсь. У меня всё отлично.
— Я рада.
— Правда?
Настя руку на крае стола пристроила, искоса глянула на увеличивающуюся горку шинкованной капусты, потом на своё обручальное кольцо зачем-то посмотрела.
— Серёжка сказал, что нам поговорить надо.
— Серёжка.
— Оля, прекрати. Десять лет прошло, а ты никак простить мне не можешь.
Она нож отложила, вытерла руки о полотенце.
— Ты уехала тогда. И, наверное, правильно поступила. Но я не понимаю, о чём нам сейчас с тобой говорить. Мы чужие люди давно.
— Твоими молитвами.
— Моими? Я ещё раз тебе напомню: ты уехала.
— Я не могла остаться. Ты сделала всё, чтобы я уехала.
— Ты просто пытаешься свалить на меня вину. Я не заставляла тебя уезжать. Нельзя заставить человека уехать, он сам принимает это решение. Да, возможно, я в чём-то была не права. — Ольга в сердцах взмахнула рукой. — Но не надо всё валить на меня! Ты бросила Сашку, ты уехала от родителей. С Маркеловым в Москву!
Настя только головой покачала. На Ольгу не смотрела, разглядывала ящики кухонного гарнитура, с таким вниманием, словно на них картины нарисованы были.
— С Маркеловым в Москву, — повторила она за Ольгой. — Это ведь так сказочно, правда? Приехал, забрал… в лучшую жизнь. Если бы ты тогда всего этого не наговорила…
— То что? Ты бы с ним спать не стала?
Настя посмотрела на неё. Вдруг поняла, что утвердительного ответа дать не может. Решила уклониться.
— Возможно, не стала. Но если бы ты тогда от меня не отвернулась, наверное, всё было бы по-другому.
— Ты бы меня поблагодарила после?
Помедлила с ответом.
— Не знаю. Сейчас… Сейчас могу сказать, что нет.
— Вот видишь!
— Оля, десять лет прошло. Он мой муж десять лет. И да, я его люблю. Но тогда… тогда я больше всего на свете хотела остаться. Я думала, что я люблю Сашку, но дело даже не в этом. Я не хотела уезжать, я боялась. А никому не было до этого дела. Благодаря скандалу, который ты раздула — ты, и не отрицай! — у меня не было здесь шанса!
Ольга кинула полотенце на край раковины.
— Насть, ты зачем пришла? Сказать мне всё это? Через десять лет?
— Да. Да! Потому что я сейчас уеду, и мы с тобой больше никогда не встретимся. А я десять лет этим жила, всё вспоминала, что от нашей дружбы ничего не осталось за один день, час. За ту минуту, когда тебе что-то показалось! И что эта минута всю мою жизнь изменила! — Она поднялась, не желая больше сидеть, когда Ольга на неё сверху вниз смотрит. — Я сейчас скажу тебе всё и уйду. Мне тогда больше всего на свете была нужна твоя поддержка. А ты взялась бороться за человека, который тебе не принадлежал, ты придумала себе то, чего не было, даже его спросить забыла. А я оказалась крайней? Почему? Потому что он на меня внимание обратил? — Ольга отвернулась, но Настя продолжила: — Ты понятия не имеешь, что это такое — оказаться в чужом городе, среди чужих людей и понимать, что обратно пути нет! Что ты беременна от человека, которого ты почти не знаешь. И не любишь, и жить с ним не хочешь, и мало того, знать, что он тоже лишь прогибается под обстоятельства, в благородство играет. Ты не знаешь, что такое начинать всё сначала в Москве, ломать себя, чтобы что-то построить, чтобы не остаться никчёмной и нелепой провинциальной девочкой. Там нет сказки, и никто меня там не ждал, к твоему сведению. И я не уезжала в прекрасную жизнь! Я тогда больше всего на свете хотела вернуться сюда. Домой. А у меня не было дома! У меня его много лет не было. Да, в этом виновата я сама, но я всё равно хочу, чтобы ты знала, что не было никакой сказки. И завидовать мне точно никто бы не стал, если бы узнал, как всё было на самом деле. — Настя с трудом сглотнула и тон сбавила. — Я тогда всё бы отдала, чтобы ребёнок Сашкин был. Это сейчас я Бога готова благодарить за то, что это не так, но десять лет прошло, как ты правильно заметила. Я изменилась, и всё вокруг изменилось. И мы с Серёжкой не развелись, не разбежались в ужасе от случившегося, и никто кроме нас не знает, как мы с этим справлялись. И я не понимаю, за что ты на меня злишься. И за что ты тогда на меня злилась. Я не виновата, что он выбрал меня. Назови это судьбой, если хочешь. Но так случилось.
— Да не в Маркелове дело! — Ольга снова к ней повернулась. — Знаешь, я даже не удивилась, что он на тебя глаз положил. Что удивительного? Все парни смотрели на тебя, а не на меня. А ты только улыбалась. Ты всегда улыбалась! — Она руками всплеснула. — Солнечная девочка! Я предупредила тебя, сказала, что он мне нравится. Я не собиралась за него замуж, Настя! Я просто хотела, чтобы ты не лезла со своими улыбками, чтобы он меня заметил. А ты начала жужжать мне на ухо: ты ему не пара, он бабник, забудь о нём. А потом глаза прятала, когда он тебе песни пел и глазами тебя ел, и делала вид, что так и надо.
