Но после письма Вадима засомневалась: а правильно ли поступила? Вдруг у матери все же были какие-то личные причины не писать в фонд? Вдруг это всё лишь проявление стеснительности, желание лишний раз не беспокоить?
И Вадим неспроста поинтересовался Евсеевыми. Что-то изменилось в его отношении к ним. А здесь еще обнаружила в почте письмо более чем месячной давности, в котором Екатерина Евсеева снова попросила о помощи. Конечно же, Каролина ей отказала! Списки на плановые операции согласовывались заранее, и по правилам фонда — а Марта Евсеева находилась под опекой с рождения — девочка должна была в него попасть в числе первых. Но мама сначала отказалась, а теперь вдруг обратилась за помощью… Для экстренных случаев, безусловно, накапливается резервная сумма, но данная ситуация в эту категорию не попадает. Как они объяснят свои действия благотворителям?
А если изменились обстоятельства, к примеру, расстроилась свадьба? Выходит, ребенок остался без материальной поддержки, а значит, две предыдущие операции были бессмысленны… Допустить этого Хильда не могла. Пришлось переступить через собственные принципы и послать запрос в клинику. Ответ пришел быстро. Доктора приступили к подготовке Марты к третьей операции, девочка проходит обследование, часть суммы за медицинские услуги уже переведена на счет клиники самой Екатериной Евсеевой.
Получается, замуж она не вышла. Тогда откуда у нее деньги? И хватит ли их на весь до- и послеоперационный цикл? И вообще странная ситуация. Не в пример другим родителям, которые, получив отказ, продолжали настойчиво стучаться в двери и присылать повторные письма, Екатерина Евсеева промолчала. Значит, ее удовлетворил их ответ. А все ли хорошо с самой матерью?
Так или иначе, но Хильда поняла, что объясниться с Екатериной Евсеевой ей придется. Жаль, что под влиянием предубеждения она не встретилась с ней раньше, не вникла в ситуацию, не познакомилась с девочкой. А ведь это было ее личным правилом. С некоторых пор она жила исключительно фондом, судьбами попавших в сложную ситуацию детей и их родителей…
После смерти супруга Хильда не смогла долго оставаться в огромных апартаментах в центре мегаполиса. Она никогда не любила город, предпочитала пригород. Но Мартину так было удобнее, всего десять минут ходьбы до работы. Теперь же необходимость в этом отпала, а потому при первой возможности вдова продала квартиру и купила двухэтажный дом в пригороде Франкфурта: на втором этаже обосновалась сама, на первом разместился офис фонда. Так было лучше для всех: ей не приходилось тратить время на дорогу, посетителям же, в основном приезжим, найти и добраться было довольно легко. В каких-то пяти километрах пролегала автомагистраль, одна из транспортных артерий, пересекающая страну с юга на север. К тому же появилась возможность поселить рядом и Каролину — девушку сына, с которой чета Флемакс долгие годы поддерживала теплые отношения. Как и Вайс, та была врачом, принимала участие в печально закончившейся экспедиции. Тогда она тоже подхватила неизвестный вирус, но несколькими днями позже, что ее и спасло: успели эвакуировать. Но на всю жизнь осталась инвалидом…
В фонде Каролина работала со дня основания, но дистанционно, так как передвигалась в инвалидной коляске: как профессиональный медик уточняла диагнозы, методы лечения, общалась с коллегами на понятном им языке. Предложение поселиться в одном доме с Хильдой она приняла с радостью: так же как и для Хильды, потерявшей сначала сына, а затем и супруга, фонд стал смыслом ее жизни. К тому же их объединяла память о человеке, который для одной из них был единственным сыном, для другой — единственной любовью. Роман Каролины и Вайса начался еще во время учебы, но так как оба были преданны науке, отношения они не форсировали. Оба хорошо понимали, насколько опасна и коварна вирусология и как часто она отправляет в мир иной своих исследователей…
Получив от Каролины согласие, Хильда тут же занялась перепланировкой дома: просторный лифт на второй этаж, отдельный выезд в сад из расположенных на первом этаже апартаментов. Каролина сама попросила поселить ее рядом с офисом, так как часто работала по ночам. За три года их отношения стали много ближе, теплее, откровеннее. Их объединяли уже не только общая память и общее дело, они стали подругами: проводили вместе вечера, смотрели фильмы, разговаривали о жизни. И часто, провожая Каролину до лифта на первый этаж, Хильда с грустью думала, какая бы из нее получилась любящая жена, замечательная мать и заботливая невестка…
Хильда прошла на кухню, проглотила половинку таблетки снотворного и в ожидании, пока оно начнет действовать, решила спуститься на первый этаж: не давала покоя переписка с Екатериной Евсеевой, хотелось еще раз ее перечитать. И предложить наконец-то встретиться. Можно в клинике, куда ей необходимо наведаться в ближайшие дни, чтобы решить вопрос о госпитализации ребенка в соседний с кардиологией корпус: у мальчика из семьи иммигрантов диагностировали тяжелую форму диабета.
Осторожно, дабы не разбудить помощницу, Хильда открыла дверь в офисное помещение и удивленно подняла брови. С чашкой в руках Каролина что-то читала на мониторе.
— Я думала, ты давно спишь, — женщина подошла ближе, коснулась ладонью ее плеча.
— И я была уверена, что ты спишь, — улыбнулась та в ответ. — Не получалось уснуть, решила зайти в интернет. Какое-то странное письмо пришло с полчаса назад… От Екатерины Евсеевой. Мы как раз вспоминали ее девочку.
— И что в письме? — Хильда достала из кармана очки.
— Оно тебе адресовано, но так как пришло в адрес фонда, я не сразу поняла, что послание носит личный характер. Извини! Почитай сама, — кресло отъехало от стола. — Довольно длинное послание, странно воспринимается. Много стилистических ошибок, хотя, насколько я помню, раньше она писала почти идеально. И за помощь иначе поблагодарила, как-то от души. Но главное не это: возможно, она нашла нашего мальчика…
— Какого мальчика?
— Сына Вадима Ладышева. Вот, смотри… По-моему, очень похож, — Каролина вывела на весь экран фотографию двух улыбающихся детей.
Хильда надела очки, присела на стул и надолго застыла перед монитором: увеличивала фото, всматривалась в овал и черты лица подростка, искала какие-то одной ей знакомые совпадения мимики, взгляда. Похож… Ее внимание переключилось на девочку: милое личико, бровки, глазки, обрамленные густыми ресницами, взгляд, направленный прямо в камеру…
О, Боже! Да ведь похожа и на мальчика рядом, и на Вадима!
— Девочка — наша Марта Евсеева, — пояснила Каролина. — Мальчика зовут Зигфрид Алерт. Он их сосед… Ты тоже заметила удивительное сходство детей? Они словно брат и сестра. На видео, где он помладше, это особенно заметно, — стрелка курсора запустила прикрепленный к письму ролик, который Хильда видела уже тысячу раз.
— И где они живут?
— Пригород Бюнде, городок Энгер. Это километрах в двадцати от Бад-Эйнхаузена.
— Я должна выехать туда завтра утром, — решительно произнесла фрау Флемакс. — Ты сможешь предупредить Симона?
Симон работал водителем. Безотказный, легкий в общении молодой человек был племянником Каролины, с детства обожал тетю и уважал начальницу.
— Да. Прямо сейчас пошлю сообщение. Если спит, то прочитает утром. Он рано просыпается.
— И, пожалуйста, закажи гостиницу.
— В Бюнде или Бад-Эйнхаузене?
— В Бад-Эйнхаузене. Мне надо встретиться с администрацией клиники, возможно, не один раз. Как, ты сказала, фамилия мальчика?
— Алерт. Екатерина написала, что его отец профессор-эндокринолог.
— Берндт Алерт. Невероятное совпадение!.. — пробормотала Хильда. — Именно с ним я собираюсь встретиться в клинике… — Хильда сняла очки, спрятала их в карман. — Да, и еще… Напиши и отправь гарантийное письмо от моего имени на Марту Евсееву.
— Ты уверена? Екатерина Евсеева больше не просила…
— Я уверена, Каролина, — мягко перебила Хильда. — Но с письмом можно повременить до утра, — она поцеловала в макушку женщину в кресле и почувствовала, как, несмотря на только что пережитый стресс, начинают закрываться глаза. — Пойдем спать.
